Еще случаи
Многим вспомнится наделавшая много шума московская выставка «Осторожно религия!», проходившая в 2003 году в здании музея имени Сахарова. В пресс-релизе концепция выставки была ясно и понятно изложена. Цитата: «Название выставки передает отчетливую двойственность ее замысла: это и призыв к бережному, деликатному, уважительному отношению к религии, вере, верующим людям, и знак - "внимание, опасность!", - когда дело касается религиозного фундаментализма (неважно, мусульманский он или православный), сращения религии с государством, мракобесия». Выставка была разгромлена православными фанатиками-фундаменталистами.
Еще один случай. В марте 2007 года, одна из галерей Нью-Йорка под давлением верующих отменила показ шоколадной скульптуры, изображающей обнаженного Иисуса. Работа была расценена как неуважительная по отношению к христианству. На производство данной скульптуры у художника Козимо Кавальяро ушло около восьмидесяти килограммов шоколада.
Известна прошлогодняя история с июльским номером португальского журнала Playboy, на обложку которого была помещена фотография Иисуса, обнимающего девушку, тело которой покрыто татуировками. Также в номере была фотография, на которой Иисус наблюдал за двумя девушками, занимающимися сексом. Редакция объяснила данный поступок данью памяти португальского нобелевского лауреата по литературе — Жозе Сарамаго, известного своими антиклерикальным произведениями и высказываниями в адрес христианства.
Но вице-президент Playboy Тереза Хенесси потребовала изменить обложку номера, иначе будет расторгнут контракт с португальским издательством по причине не соответствия номера общепринятым стандартам.
Наконец, можно припомнить скандал вокруг испанского фотографа Фернандо Байона, изобразившего в своих работах Иисуса в образе гея, рожденного проституткой и занимающегося сексом с Марией Магдалиной перед тем как стать гомосексуалистом.
Богохульство и секс
Так называемая «сексуальная революция» на западе рано или поздно должна была коснуться этого запретного плода. А именно – связи сексуальности с нуминозным . В результате чего художники частью осознанно, а частью неосознанно (вне зависимости от идей их проектов) поставили ряд вопросов: может ли бог быть сексуальным? может ли быть сакральное помещено в сексуальный контекст? может ли сексуальность быть способом познания бога? И т.д. и т.д…
Эти вопросы не новы. И они не только ставились, но и воплощались в реальность, как в язычестве, так и в ранних гностических сектах.
И раз мы заговорили об этом, грех не вспомнить, что в древних Вавилоне, Греции, Индии, при храмах практиковалась священная или культовая проституция, которая позже была заклеймена христианами как одно из проявлений греха. Хотя в Вавилоне были четко разделены понятия проститутки как таковой и храмовой проститутки.
В древних языческих религиях секс был священен, и секс с богиней, которая входила в тело жрицы-хиеродулы (в Греции) был неотъемлемым элементом мистерий посвящения в культ. То же самое происходило и в Вавилоне, где посвященный на одну ночь становился ритуальным мужем богини Иштар. А секс был не целью, но средством расширения и постижения тайн сознания.
Раздумывая над этим вопросом, я решил обратиться к юнгианской аналитической психологии. Которой свойственен взгляд на бога как олицетворение Самости и центра антропоса, взгляд, противоложный догмам религиозных корпораций. Самость можно рассматривать по-разному – и как бога, и в нейтральном ключе – как центр психического в человеке. Все зависит от того, с какой позиции подходить к вопросу.
Самость же как центр психической жизни индивида в мировых религиях представлена в виде бога, и иерофания (встреча с божеством), то есть единение со своей Самостью, представляет центральное событие в жизни человека. После которого человек уже преображается, и после которого он никогда уже не будет прежним. Он познает самого себя. Он и есть этот бог, который ему является.
В очерке «Человек мистический» Эрих Нойман описывает процесс иерофании как встречу эго с не-эго: «В процессе встречи с Божеством происходит превращение (transformation); оно происходит в человеке, которому является Божество, но оно включает и само Божество. Оба полюса, которые мы обозначаем как мистические, — эго, ровно как и не-эго, — преобразуются в процессе, при котором разделяющая их линия уничтожается с обеих сторон».
Что же касается богохульства в частности, то, как однажды отметил Ричард Докинз, если и существуют люди, которых можно оскорбить, то богохульство — это преступление без потерпевших. Говоря проще, богохульство — это самое нелепое обвинение, которое можно было предъявить художникам, чьи работы вызывают массовое негодование верующих. Эти художники посягают не на идею бога, а на психологическую зону комфорта верующих. Которые не утруждают себя глубокими размышлениями о том, что хотел сказать художник, а идут и уничтожают инсталляции. Подобные выходки показывают, что за нашими «цивилизованными» религиозными, научными либо политическими идеологиями лежат глубоко скрытые животные инстинкты ненависти в отношении инакомыслящих.
И как бы там ни было, но Иисус давно стал персонажем поп-культуры, заняв свое место в одном ряду со Спайдерменом, Бетменом, Терминатором и другими супергероями, которые, будто бы современные боги, вершат судьбы мира не хуже, чем главный герой Нового завета – по крайней мере, в кино. И в этом нет ничего удивительного. Так как современные супергерои, так же как и звезды шоу бизнеса — Мадонна или Мерилин Менсон, не только вызывают не меньше восторга своими подвигами, но и становятся объектами почитания и подражания.
Современное же христианство, имеющие символ веры, канон, катехизис, бога, да и сам символ (или торговую марку, как кому больше нравится) своей религии — ничем не отличается от корпораций, таких как Warner Brothers, Apple или Microsoft. Несанкционированное использование символики которых может повлечь за собой бесконечные судебные иски, а в итоге — астрономические суммы штрафов. Но с религией все немного по-другому. Здесь действуют другие методы профилактики нарушений и наказаний.
Попытки раздеть все и вся — вполне понятная реакция на столетия ханжества и манихейства. Так как обнаженное тело лучше продается и к нему легче привлечь внимание. К тому же постоянная эксплуатация сексуальной тематики, скорее всего, может служить компенсацией потерянности современного человека, который не в состоянии найти себя. Секс сведен до уровня примитивных коммерческих ходов. Хочется вспомнить слова режиссера Алессандро Ходоровски, который говорил, что когда порнография появилась и была скорее подпольной, то была чрезвычайно интересной, а когда она стала тотальной и скучной, то надобность в ней отпала.
Новые реликвии, деньги и смерть
Современная религия, как и современное искусство, при всех различиях между ними, имеют много общего. Даже чересчур много. Просто нужно глубже копнуть. Художники же используют в своих работах религиозные символы как метафоры метафор. При чем не следует забывать, что любые символы – также представляют собой метафоры, которые постоянно изменяются, и вовлекаются в новые дискурсы, контексты, и новые смыслы.
Религиозный артефакт – символ, предмет силы для верующего. Так же как и произведение искусства — артефакт «верующего» в капитал (конечно, речь идет не о вере в деньги, а о культе вещизма). Искусство расходится сегодня по частным коллекциям так же, как и христианские реликвии расходились по частным коллекциям во времена средневековья. И как в артефакте веры искали доказательство божьего откровения, так же и сегодня в объекте искусства ищут такого же откровения, только финансового. Причем бог, искусство и деньги были всегда взаимосвязаны. Вся история искусства может служить тому подтверждением.
Точка пересечения религии и современного искусства в современном мире происходит на культе личности Иисуса. И в обоих случаях, Иисуса как символа — а не как человека. Он как таковой существует в сознании в качестве произведения культа личности, а не реального существа. Поэтому мы и имеем чрезвычайно много Иисусов, которые, конечно же, не вписываются в канон, так как, по мнению иерархов церкви, «профанные» произведения искусства не имеют ничего общего с «сакральным» существом. Тем существом, которое христиане создали для себя и не подпускают к нему никого, кто мог бы сказать новое слово.
Иисус — произведение искусства от самого начала. Рассказ о мудром учителе никого бы не заинтересовал, а вот образ Иисуса как бога сразу же приобрел множество приверженцев. И хотя в те времена не было имиджмейкеров и пиарщиков, но с этими обязанностями прекрасно справлялись апостолы и проповедники.
Одна из самых знаменитых работ Дэмиена Херста — «За любовь божью», представляющая собой платиновый череп, инкрустированный бриллиантами, считается самым дорогим произведением искусства, приобретенным за 100 миллионов долларов. Херст, который позиционирует себя как хард-кор атеиста, в своих работах работает только с одной темой — смертью. И изображает святыни новой религии – каковой, по его мнению, является наука. И именно то, что самый дорогой художник мира работает с темой смерти, весьма символично. Смерть и деньги — не найти лучших символов капитализма и примера символического обмена. Полотна, инсталляции Херста, инкрустированные бриллиантами и просто разноцветные черепа — все это посвящено теме смерти, и все это без излишнего преувеличения можно назвать современными священными мощами. А современные галереи вполне сойдут за храмы поклонения «священным» мощам. Куда стекаются все новые и новые паломники.
Тема же смерти остается популярной еще по той причине, что она эстетизируется в поп-культуре в ярких образах и цветах. В противоположность традиционным черным тонам. В свою очередь, смерть изгоняется из самой себя, и этот процесс можно трактовать двояко:
1. Как десакрализацию смерти, которая не вытесняется на периферию логоса, а наоборот, интегрируется внутрь него. Так же как и священные мощи, модные фетиши смерти лишаются контекста смерти как смерти и превращаются в фетиши как объекты подобия религиозной веры в вечную жизнь, основанной на культе потребления.
2. Как разоблачение смерти как конца всего. Смерть предстает как один из этапов жизни здесь, и используется как переход в будущую жизнь.
Светский культ смерти по большому счету практически не отличается от христианского религиозного культа. В основе и того, и другого – единое мифологическое мышление и единое коллективное подсознательное, проявления которого обретаются в различных аспектах на уровне религиозной и поп-культур. Которые местами практически слились в единое целое.
Из всего вышесказанного, очевидно, что образ Иисуса в современном искусстве будет неоднократно изменяться, подобно тому, как изменялись сюжеты древних мифологий. И современное искусство, став неотъемлемой частью современной поп-культуры, создаст совершенно нового персонажа, завершив очередную метаморфозу облика Иисуса да и вообще идеи умирающего и воскресающего бога. Образ которого воплотил в себе метаморфозу исканий новой альтернативы существующим древним религиям. Вместе с тем, сегодня в такой альтернативе нет никакой надобности, так как развитое человечество, свободное от фундаментализма, вполне может отказаться от антропоморфной идеи божества и прийти к отказу от какого-либо бога. И осознанию того, что вселенная более велика, совершенна и необъяснима, нежели может сказать по этому поводу какая-либо религия и даже наука.
.....