Искусство вложений

[SergeiSK]

Неплохая статья.

И так появилась уже тема девальвации. Учитывая общий пафос крепчающей державы, а также ее руководства, поверить в это трудно. Но тема возникла – значит, в воздухе разлита некая тревожность, которая не удовлетворяется тем, что упали акции и нефть. Ей, тревожности, требуются более понятные угрозы. Девальвация – не акции, ее цифры будут на всех обменниках. Что делать? Уходить из рублей куда-нибудь. В другие деньги? Но и они ведут себя нервно.

Читать дальше... 

Во что вложиться? Вот золото вроде как раз для таких случаев. Но как его сдавать обратно? Тема ликвидности золота совершенно не раскрыта прессой. Про народные ПИФы и то больше писали. Но, думая о золоте, мы делаем шаг в сторону вечных ценностей, о важности и, собственно, о вечной ценности которых уже высказался по случаю папа Бенедикт. Это ничего, что он католик, тема вложений в такие ценности (в ликвидные вечные ценности) остается малоизученной и потому актуальной.

Например, интересно было бы обсудить возможность вложений в семейные ценности с возможностью их обкэшивания по нужде. Или, например, как можно вложиться в категорический императив с возможностью его обналички в случае форс-мажора. Ладно, это непросто, но есть вполне привычный вариант инвестиций в вечные ценности – это вложения в искусство. Именно теперь им следует доказать свою актуальность.

Только это не о любом искусстве. Вряд ли будут ликвидными вложения в оперу. Речь о визуальных делах, о картинках и т. п. Эта тема была актуальна и без кризиса, сейчас внимание к ней достигло апофеоза. Жукова и Абрамович в Марьиной роще, привоз миллионных опусов на «Красный Октябрь». Вот разве только сенатор Гордеев произвел в Перми чисто духовный проект «Бедное русское». В остальном же в мире изящных искусств доминирует тема роста ценности картин, то есть рыночная составляющая искусства.

Значит, теперь все должны бы вкладываться в картинки. Но, кажется, этого как раз не происходит. Почему? Надо полагать так, что сейчас вкладываются, лишь имея на уме, что купленное искусство подорожает через год-десять в условиях экономического подъема и роста инфляции. Но почему бы не вложиться, чтобы уйти от кризисных потерь? Да, тут другая логика, здесь не спокойный рост цены Прекрасного, а расчет на то, что Прекрасное может стать финансовым убежищем. Причина не в росте, а в ликвидности, это совсем другое дело. Например, после кризиса могут измениться вкусы населения, и рынок изменится. Скажем, если до него ценились художники с гедонистическим ощущением жизни, то кризис сделает покупателей мудрее, им захочется чего-нибудь сурового или метафизического. Увы, подобные рассуждения выглядят необъективно и приблизительно. А тогда рынок прямо зависит от волюнтаризма и частных стратегий посредников, какая уж тут ликвидность.

Кроме того, имеющиеся художественные репутации не оцениваются постоянно. Неясна их динамика. Оценки соотносятся лишь со слухами, цифрами несистемных продаж или аукционов. Но аукционы не покрывают всего рынка, к тому же работают с теми же посредниками. Их доля тут настолько велика, что об объективной оценке художника речи быть не может.

Как быть? Надо окончательно вывести вечные ценности на рынок. Создать систему, которая бы проводила постоянный аудит и оценку вечных ценностей в визуальном виде. Тогда будет понятно и с ликвидностью, и с динамикой акций художников. О каких надежных вложениях в искусство можно говорить, пока такой системы нет? Рынок искусств должен быть рыночным и жить по общим законам. Словосочетание «акции художника», употребляемое в переносном смысле, следует употреблять конкретно.

Работа сложная. Все более или менее понятно, когда речь о классиках. Например, на рынке есть акции Айвазовского. В зависимости от конъюнктуры Айвазовский растет или падает, и все это видят. Да, тут вопрос: имеется ли в виду совокупность айвазовских работ, сведенных в одно имя, или отдельные картины? Настоящим рыночным вариантом будет первый: торгуются акции Айвазовского как такового, причем сами картины могут находиться где угодно. Речь ведь не о художественной стороне явления, а чисто о владении. Лицо, обладающее акциями «Норникеля», в натуре не владеет ни никелем, ни комбинатом. Так что главное, чтобы доли Айвазовского обращались на рынке, и их можно было бы купить-продать. В качестве дивидендов могут работать доли прибыли от демонстрации картин в музеях, например. Все равно дивиденды мало кого волнуют, они тут всегда символические. Далее понятно – акции корректируются по ходу жизни. На эту цену оказывает влияние многое, хотя бы и изменение стоимости картин данного автора в ходе перепродаж, а также разнообразные критические и инсайдерские мнения. Еще раз: рынок совершенно не волнует, у кого именно сами работы, он играет с акциями художника. Технические аспекты организации подобной биржи не выглядят неразрешимыми.

Чуть сложнее с живыми художниками, которые еще не произвели ничего рыночного. Но ведь должны быть и рисковые вложения? Происходит первоначальная эмиссия (с соблюдением соответствующих нормативов), новый автор попадает в листинг – и вперед. Такой вариант даст художнику шанс на личное развитие, эмиссия предоставит ему оборотные средства для обеспечения закупок материала, обеспечит его прожиточным минимумом и т. п. Конечно, отчет по соответствующим тратам предоставляется в прозрачном виде акционерам.

Все это предполагает наличие разных бирж и различных индексов. Скажем, по искусству XIX века, по русскому авангарду, по импрессионистам, по соцреализму. Точно так же, как на едином фондовом рынке есть Dow Jones 30 Industrials, а есть и Dow Jones 20 Transport. Есть сводный NYSE Comp, но имеется и другая биржа, со своим индексом Nasdaq Comp. Есть региональные площадки, как Johannesburg All Share, или вообще отдельный рынок Treasury 10−Year Note. Все это разнообразие совершенно не чуждо искусству, да и чем художник не предприятие? Маяковский тоже писал, что он завод. Он был социалистическим предприятием, а теперь художнику надо быть рыночным.

Только после этого изобразительное искусство может стать реально ликвидным. Только видя динамику акций, можно адекватно рассуждать о рисках и перспективах. Как сейчас понять, какими будут последствия кризиса для такого-то художника? Где пройдет удешевление, по каким стилям? Климт, надо думать, выстоит, а вот с Налбандяном могут возникнуть проблемы. От чего в первую очередь откажутся русские, например банки, от старого или нового искусства? Как поведут себя цены на соцреализм, не окажется ли, что интерес к нему был возможен лишь в моменты благоденствия? Какое искусство, каких художников должно поддерживать государство, ведь если начнут падать акции национального искусства, то это ж просто дефолт по духовным обязательствам?

Если будет рынок – все станет наглядно. Акции станут ходить вверх-вниз, галеристы, кураторы и художественные журналисты займутся конкретными играми на повышение-понижение. Потому что жизнь коротка, а искусство вечно – именно в этом природном факте и кроется ответ на вопрос о том, как уберечь свои сбережения. Если правильно организовать процесс, то вот тут-то красота мир наконец и спасет.

Андрей Левкин, главред «Полит.Ру»