Бруни Лев Александрович

[Тютчев]

Бруни Лев Александрович

(1894-1948)

БРУНИ Лев Александрович 20 июля 1894 (Малая Вишера Новгородской губернии) — 26 февраля 1948 (Москва) График, живописец, художник-монументалист. Родился в семье потомственных художников, отец художника, А. А. Бруни, был архитектором, прадед Ф. А. Бруни — живописцем, другой прадед, П.Ф. Соколов, — известным мастером акварельного портрета. Художественное образование получил в Петербурге в частной мастерской А. И. Титова и В. М. Шульца (1904–1909), затем в Высшем художественном училище живописи, скульптуры и архитектуры при Академии художеств — в батальном классе у Ф. А. Рубо, Н. С. Самокиша и Я. Ф. Ционглинского (1909–1912). Курса обучения не окончил.

Читать дальше... 

В 1912 поехал в Париж, пробыл там около года, посещая Академию Р. Жюльена, где занимался у Ж-П. Лорана. По возвращении в Петербург вошел в кружок молодых художников (Н. И. Альтман, Н. А. Тырса, П. В. Митурич, П. И. Львов), которых объединял интерес к конструктивизму В. Е. Татлина. Графические работы Бруни в 1913–1915 печатались в журналах «Голос жизни», «Новый журнал для всех». С 1915 член и экспонент объединения «Мир искусства». Увлекся искусством Японии и Китая. В 1916 работал вместе с Татлиным. Создавал контррельефы, которые экспонировались на выставке «Магазин» в Москве. В 1916 призван на военную службу. В 1917 расписал вместе с другими художниками интерьеры кафе «Питтореск» в Москве. В том же году вошел в состав объединения «Бубновый валет». В 1919 женился на дочери поэта К. Д. Бальмонта Нине Бальмонт. Некоторое время жил на южном Урале. В 1920 вернулся в Петроград. Создал ряд беспредметных композиций. Принимал участие в праздничном оформлении улиц и площадей города. В 1920–1921 преподавал в Высших мастерских декоративно-прикладного искусства (бывшее Училище технического рисования барона А. Л. Штиглица). В 1923 переехал в Москву. В 1923–1927 преподавал на графическом факультете ВХУТЕМАСа (с 1924 — профессор), а в 1927–1930 — ВХУТЕИНа. В 1924–1925 член и экспонент объединения «Маковец», в 1925–1926 — «4 искусства». В 1930-е одновременно преподавал в нескольких учреждениях: в 1930–1933 — в Московском текстильном институте, в 1931–1938 — в Московском институте изобразительного искусства, в 1935–1938 — в Московском полиграфическом институте. В 1935–1938 возглавлял также мастерскую монументальной живописи при Московском архитектурном институте. Летние месяцы в 1920-х — 1930-х проводил в Оптиной пустыни под Калугой. Эти поездки были для Бруни чрезвычайно плодотворными в творческом отношении: именно там была выполнена значительная часть рисунков и акварелей 1920-х — 1930-х. В 1930-х много работал в области монументального искусства, создавал фрески и росписи в Центральном Доме пионеров в Москве (1935), павильонах ВСХВ (1938–1939), павильоне СССР на Всемирной выставке в Париже (1937), Центральном театре Красной Армии в Москве (1939–1940). С конца 1910-х активно занимался книжной иллюстрацией, оформил множество книг, в том числе книгу Н. С. Гумилева «Мик и Луи» (1915), поэму В. В. Хлебникова «Ошибка смерти» (1917–1920), «Рассказы для детей» И. Потапенко (1910-е), «Сказки» Р. Киплинга (1929), книги «Ребята о зверятах» О. Перовской (1933), «Алжирский пленник» О. Выгодского, «Лирику» Низами, «Шах-Намэ» Фирдоуси (все — 1930-е) и другие. Во время второй мировой войны эвакуирован в Казахстан. В 1944 возвратился в Москву. В 2000 в Государственной Третьяковской галерее прошла ретроспективная выставка произведений художника. Бруни вошел в историю советского искусства прежде всего как первоклассный мастер рисунка, акварели и книжный иллюстратор. В начале своего творческого пути он обращался к живописи и скульптуре: создавал портреты, картины мифологического характера, контррельефы; но уже с начала 1920-х занимался почти исключительно графикой: станковой и книжной иллюстрацией. На смену живописи пришла акварель. В 1930-х, наряду с графикой, работал как мастер монументальной живописи. Создал свой стиль в рисунке, на формирование которого значительное влияние оказали французские рисунки конца XIX — начала XX столетия, виденные им в период пребывания в Париже в 1912, японские и китайские акварели, а также авангардные эксперименты, в которых он сам принимал активное участие в 1910-е. Творческое наследие Бруни очень велико. Его работы находятся во многих российских музеях и частных коллекциях. Значительными собраниями графики мастера обладают ГМИИ им. А. С. Пушкина, Государственная Третьяковская галерея, Государственный Русский музей.

[Тютчев]

Лев Александрович Бруни (1894 - 26.02.1948)

Родословная Льва Бруни читается как захватывающий исторический роман. Фамилия его - итальянская. Род художников Бруни был известен в Северной Италии и Швейцарии с ренессансного XVI века. По материнской линии - тоже сплошные художники. Сам Лев Бруни в детстве был уверен: "Все люди - художники".

Знаменитым академическим живописцем был прадед Льва Александровича по отцовской линии, Бруни Федор Антонович. Его картина "Медный змий" - некогда второе по популярности отечественное историческое полотно (первое место, естественно, принадлежало "Последнему дню Помпеи"). По материнской линии - тоже сплошные художники. Блестящему акварелисту Петру Федоровичу Соколову, другому прадеду, позировал сам Николай I с семейством...

Читать дальше... 

Напоследок еще одна генеалогическая подробность: супругой П.Ф. Соколова была Юлия Павловна Брюллова, родная сестра великого Карла. В непосредственном окружении - дед-художник, отец-архитектор. Сам Лев Бруни позже вспоминал, что в детстве был уверен: "Все люди - художники". Его собственный природный дар был неизбежен. Когда один из рисунков попал к самому Александру Бенуа, тот отозвался о 14-летнем мальчике как о состоявшемся таланте. Профессиональное обучение Бруни было довольно кратким: две зимы в Академии художеств, год в Париже. Молодой художник, которому едва исполнилось 20, начинает выставляться вместе с "Миром искусства" и сразу становится известен. Все дается ему легко, все вокруг его любят, называя не иначе как Левушкой. Один из знавших его вспоминал: "Он был моложе всех нас, казался мальчиком, но умел собирать и сталкивать людей лбами..." В его мастерской в доме на Университетской набережной регулярно происходили "вечера", которые стали фактом истории русской культуры. О них теперь говорят как о литературно-художественном кружке "Квартира No.5". Постоянными его участниками были художники Альтман, Митурич, Тырса, поэты Мандельштам, Клюев, Бальмонт, композитор Лурье, критик Пунин. Появлялись в квартире No.5 Маяковский, Шагал, Хлебников, Розанова, Зайцев, Татлин... Под влиянием Татлина Лев Бруни начал создавать конструктивистские "контррельефы" - абстрактные подборы из разных материалов. Вместе с Татлиным и Родченко принял участие в футуристической выставке "Магазин", где продемонстрировал "разбитую бочку из-под цемента и стекло, пробитое пулей". Но вряд ли можно утверждать, будто Бруни всерьез погрузился в сражение, которое весело вели сторонники авангарда. Для него в этом не было борьбы, а была дружеская солидарность и, главное, поиск - "живого" искусства, делавший жизнь такой насыщенной и интенсивной. Позже в своих незавершенных воспоминаниях Н.Н. Пунин признавался, что, если бы им всем "был дан другой кусок истории, возможно, эти встречи... сохранились бы в памяти как период времени наибольшей жизненной полноты..." Однако "времена не выбирают". Шел 1916 год, и время, которое всем им выпало, с бесцеремонной определенностью вторглось в такую счастливую и полную жизнь. В ноябре художника призвали в армию. А вскоре со все нарастающей настойчивостью зазвучала "музыка революции". Ее гипнотическому ритму поддались многие, но не Лев Бруни. Для него гораздо важнее был другой звук - пусть никому больше не слышная, но для него отчетливая мелодия его собственной судьбы. Летом 1917-го он едет на Урал, в Миасс. Там живет со своей семьей Константин Бальмонт и ходит в гимназию дочь поэта - Нина. Венчание Нины Бальмонт и Льва Бруни состоится в том же Миассе весной 1919 года.
Мир вокруг будет рушиться в хаосе гражданской войны. Они поедут на восток - в Омск, потом Ново- Николаевск. В этот период бездомных скитаний художник и перестанет писать маслом. Но зато он, как никогда раньше, научится рисовать все: берег озера и спящую жену, цветочные горшки и коляску их первенца в окружении кур и щенят... Это будут не просто дневниковые "зарисовки с натуры" или протокольные репортажи. Это будет то, что на языке искусствоведческих дефиниций носит название "станковая графика". Короче, законченные и самодостаточные произведения искусства. "Когда б вы знали, из какого сора \ Растут стихи, не ведая стыда..." Самые простые вещи обладают бесконечной ценностью и красотой. Эта истина с отчетливой ясностью открылась Бруни именно в те "окаянные дни". Оказалось, что в этой бездомной и не отягощенной материальными благами жизни у него многое было - любовь, мир вокруг в бесконечности своих форм и разнообразии таинственных связей. И, значит, было, что противопоставить хаосу и смятению, захлестнувшим все.
Вернувшись в Петроград, Бруни вновь тесно общается с Татлиным, даже живет у него в мастерской, где творится модель утопического памятника III Интернационалу. И иллюстрирует фантасмагории Гофмана. В общем. Лев Александрович не становится активным создателем нового революционного искусства. Обстоятельства словно отводят его от этого. Так, в последний момент был отклонен уже готовый проект ноябрьского оформления Дворцовой площади. А сам Бруни перебирается в Москву по приглашению В. Фаворского. С семьей уезжает в Оптину пустынь и подолгу живет там. Именно в 20-е годы в Оптиной художник создает свои лучшие вещи.
В его работах не происходит ничего, а точнее, происходит самое главное: гнутся под тяжестью мокрого первого снега деревья, блестят только что омытые дождем крыши, солнечный свет пронизывает лесную чащу... Все едино, прекрасно-одушевленно и хрупко. Эта хрупкость и мимолетность просто требуют того, чтобы быть запечатленными. И художник откликается на это безмолвное требование.

Он работает непрерывно, жизнь и искусство для него оказываются перепутанными, переплетенными. Творчество самой высокой пробы становится частью его повседневного быта; должно быть, оттого он с какой-то моцартовской беспечностью относился к своим уже завершенным работам и их дальнейшей судьбе. Когда в середине 30-х видный художественный критик А. Чегодаев решил отобрать на выставку несколько его произведений. Лев Александрович выдвинул из-под дивана обшарпанный чемодан. Он был доверху набит акварелями - помятыми, с краями то загнутыми для того, чтобы поместить листы в чемодан, то изгрызанными кем-то, - как выяснилось, собакой. Один лист был съеден примерно на треть. Потрясенный увиденным, искусствовед обратился к реставраторам...
Теперь эта спасенная акварель - одна из лучших работ Бруни среди тех, к сожалению, немногих, что хранятся в Третьяковской галерее. Розовая лягушка замерла между тонких травинок. Можно с долгим глубокомыслием рассуждать о том, что в визуальных искусствах аналогом звука выступает жест, движение, а пространство всегда - вместилище таинственной тишины и что в данной работе Льва Александровича именно пространство листа, превращаясь в пространство мира, имеет такое определяющее значение... Но, наверное, лучше просто остановиться посреди затягивающей жизненной суеты, чтобы посмотреть и увидеть. И с остротой, доступной обычно лишь детям да художникам, пережить удивление и восторг перед каждой каплей этого мира.

Автор: Таня Юдкевич

[Ухтомский]

Сообщение от Тютчев

Сам Лев Бруни в детстве был уверен: "Все люди - художники".

Лев Бруни: все люди - художники
21.07.2009 14:49
Иллюстратор и монументалист, педагог и военный корреспондент, он застал Серебряный век, входил в разные художественные объединения и искал собственный путь в искусстве. Сегодня исполнилось 115 лет со дня рождения Льва Бруни.

Небольшой видеосюжет телеканала "Культура": http://www.newstube.ru/media/lev-bru...udi-xudozhniki

[Тютчев]

Розовая лягушка замерла между тонких травинок. Можно с долгим глубокомыслием рассуждать о том, что в визуальных искусствах аналогом звука выступает жест, движение, а пространство всегда - вместилище таинственной тишины и что в данной работе Льва Александровича именно пространство листа, превращаясь в пространство мира, имеет такое определяющее значение... Но, наверное, лучше просто остановиться посреди затягивающей жизненной суеты, чтобы посмотреть и увидеть. И с остротой, доступной обычно лишь детям да художникам, пережить удивление и восторг перед каждой каплей этого мира.

Плеснула рыбка над водой…

Сологуб Ф. К.

Плеснула рыбка над водой,
И покачнулась там звезда.
Песок холодный и сырой,
А в речке теплая вода.

Но я купаться подожду,
Слегка кружится голова,-
Сперва я берегом пройду.
Какая мокрая трава!

И как не вздрогнуть, если вдруг
Лягушка прыгнет стороной
Иль невзначай на толстый сук
Наступишь голою ногой!

Я не боюсь, но не пойму,
Зачем холодная трава,
И темный лес, и почему
Так закружилась голова.




Лягушка. 1927. Акварель, бумага, 30.7х47.8 см.. Государственная Третьяковская Галерея, Москва.:

[Тютчев]

«Все дается ему легко, все вокруг его любят, называя не иначе как Левушкой. Один из знавших его вспоминал: "Он был моложе всех нас, казался мальчиком, но умел собирать и сталкивать людей лбами..." В его мастерской в доме на Университетской набережной регулярно происходили "вечера", которые стали фактом истории русской культуры. О них теперь говорят как о литературно-художественном кружке "Квартира No.5". Постоянными его участниками были художники Альтман, Митурич, Тырса, поэты Мандельштам, Клюев, Бальмонт, композитор Лурье, критик Пунин. Появлялись в квартире No.5 Маяковский, Шагал, Хлебников, Розанова, Зайцев, Татлин... Под влиянием Татлина Лев Бруни начал создавать конструктивистские "контррельефы" - абстрактные подборы из разных материалов. Вместе с Татлиным и Родченко принял участие в футуристической выставке "Магазин", где продемонстрировал "разбитую бочку из-под цемента и стекло, пробитое пулей". Но вряд ли можно утверждать, будто Бруни всерьез погрузился в сражение, которое весело вели сторонники авангарда. Для него в этом не было борьбы, а была дружеская солидарность и, главное, поиск - "живого" искусства, делавший жизнь такой насыщенной и интенсивной. Позже в своих незавершенных воспоминаниях Н.Н. Пунин признавался, что, если бы им всем "был дан другой кусок истории, возможно, эти встречи... сохранились бы в памяти как период времени наибольшей жизненной полноты..." Однако "времена не выбирают". Шел 1916 год, и время, которое всем им выпало, с бесцеремонной определенностью вторглось в такую счастливую и полную жизнь. В ноябре художника призвали в армию.»

Таня Юдкевич

[Тютчев]

Сообщение от Тютчев

Вместе с Татлиным и Родченко принял участие в футуристической выставке "Магазин", где продемонстрировал "разбитую бочку из-под цемента и стекло, пробитое пулей".

"Магазин" -- выставочное объединение московских и петроградскиххудожников. Выставка под названием "Магазин" открылась в Москве в марте 1916г. (она проходила в помещении магазина на Петровке -- отсюда ее название). Вней участвовали художники-футуристы Л. А. Бруни, М. М. Васильева, И. В.Клюн, А. А. Моргунов, В. Е. Пестель, Л. С. Попова, А. М. Родченко, В. Е.Татлин, С. И. Дымшиц-Толстая и др. Одним из организаторов был К. С. Малевич,однако из-за разногласий с другими участниками он не выставлял свои работы.
Весной 1917 г. участники выставки и петроградские художники основали под темже названием Общество совершенствования зрения и слуха. В него также вошлиС. К. Исакова, П. В. Митурич, В. А. Милашевский, Б. А. Зенкевич, искусствовед Н. Н. Пунин и композитор А. С. Лурье. Члены общества стояли на позициях авангардного искусства.

Андрей Лукьянов

[Ухтомский]

Сообщение от Тютчев

...прадед Ф. А. Бруни — живописцем

Федор Антонович Бруни (1799—1875) — один из наиболее значительных представителей русской академической школы, автор полотен на исторические и библейские темы, портретов.
Академик Императорской Академии художеств (с 1834 г.). Почетный член Болонской и Миланской академий искусств, почетный профессор Флорентийской Академии художеств и Академии Св. Луки в Риме. С 1836 года Бруни преподавал в Академии художеств, а с 1855 по 1871 г. был ее ректором.
Он один из создателей росписей кафедрального Исаакиевского собора в Петербурге и Храма Христа Спасителя в Москве. С 1849 по 1864 – хранитель живописного отдела Эрмитажа, где много сделал для пополнения коллекций.

[sergejnowo]

Ухтомский, спасибо за выложенные работы.
Интересно сравнивать, как художники разных эпох и народов, представляли и писали один и тот же сюжет из библии.

[ранжер]

Лет пять назад одна, ныне известная, московская галерейщица говорила, что кто-то занимается сводным каталогом Льва Бруни, и утверждала, что туда войдёт, принадлежавшая ей в то время картина, написанная Бруни во время его пребывания во Франции.
Вот эта картина. Кому-нибудь что-нибудь известно о судьбе этого каталога?

[Тютчев]

Сообщение от ранжер

Лет пять назад одна, ныне известная, московская галерейщица говорила, что кто-то занимается сводным каталогом Льва Бруни, и утверждала, что туда войдёт, принадлежавшая ей в то время картина, написанная Бруни во время его пребывания во Франции.
Вот эта картина. Кому-нибудь что-нибудь известно о судьбе этого каталога?

Да, действительно, идея об издании такой книги давно витает в воздухе. Все, кто более или менее интересуются искусством начала 20 – го века, осознают, что творчество такого художника, как Лев Бруни, освещено несоизмеримо мало относительно того вклада, который он сделал в Русское искусство. Этот художник настолько значителен, настолько вплетён в событийную канву русского авангарда, что тех монографий и каталогов, которые уже вышли, недостаточно. Осознавая всё это, я с особенной радостью сообщаю о том, что долгожданная книга вот уже скоро появится в продаже. Точнее, в конце октября 2009 – го года. Её нельзя наверное назвать «сводным каталогом», но это серьёзная монография о художнике, написанная Андреем Сарабьяновым. В книге будет опубликованно огромное количество работ (около 300 ). Презентацию книги организует одна из московских галерей.