«Это чистый покер»: Сергей Подстаницкий — о тонкостях коллекционирования искусства

[Кирилл Сызранский]

В Хлебном доме музея-заповедника «Царицыно» работает выставка «Портрет XVIII века», где можно увидеть 140 работ из одного из лучших частных собраний Москвы. Коллекционер Сергей Подстаницкий рассказал «Афише Daily», как можно узнать Потемкина в женском портрете и почему коллекционеров обвиняют в краже тапочек, и показал любимые картины из коллекции.

https://daily.afisha.ru/brain/11243-...g459DugFjP8AH4

[Кирилл Сызранский]

___________________

В ЦДХ можно было купить задорого то, о чем все уже понятно, — условно говоря, какого-нибудь Саврасова с атрибуцией или Репина, — а можно было найти за копейку канарейку. Я лично купил там много всего интересного — в том числе из коллекции Николая I картины, акварельные портреты известных художников, которые продавались как работы неизвестных. Акварельку Поливанова я купил не там, а в антикварном магазине на Арбате. Цену, честно говоря, не помню, да и самой картинки у меня уже нет. Со временем она перестала казаться мне такой уж интересной — и я ее продал.

В 1918-м предприятия Жевержеева были национализированы, и он, оставшись без средств к существованию, был вынужден продавать вещи из своего собрания. Так рериховские работы были куплены каким-то финном, а может, и просто выменены на еду (в то же время, к примеру, барон Врангель отдал свою коллекцию миниатюр финскому крестьянину за мешок картошки). Почти сто лет эскизы были недоступны специалистам и только сейчас вернулись на родину. Кстати, значительную часть сохранившейся коллекции Жевержеев передал в Петроградский театральный музей и получил в нем должность заместителя директора. Должность эту он занимал до 1942 года — он не умер от голода во время блокады.

Умение видеть картину и понимать, что ты видишь, — это очень индивидуально. Я знаю некоторых коллекционеров и антикваров, проживших долгую жизнь и передержавших в руках массу вещей, которые не отличают подлинник от копии (на языке коллекционеров это называется «свиной глаз»). Хотя пытаются проводить какие-то экспертизы, анализы. Обычно с такими людьми я не пересекаюсь: они не в состоянии видеть то, что вижу я, и мы, соответственно, не можем быть полезны друг другу. Но бывает, что они сами приходят и мучают открытиями.

Например, приносят картину и говорят: давайте вот проконсультируйте меня, это же явно Шишкин. Ты им говоришь: нет, это точно не Шишкин. Они удивляются: ну как же не Шишкин, вот же у меня есть вырезка из журнала «Огонек», здесь Шишкин и здесь Шишкин. Объясняешь: здесь елка и здесь елка, но все же не Шишкин. Они обижаются, начинают нести негатив, говорить о тебе «он ничего не понимает, коррумпирован, не хочет, чтобы великая картина Шишкина заняла свое место в истории искусства».