Сандро Боттичелли

[gans]

Сандро Боттичелли (Алессандро Мариано Ди Ванни Ди Амедео Филипепи) (1445–1510), – знаменитый итальянский художник раннего Возрождения. Боттичелли, прозванный Сандро, родился во Флоренции в семье дубильщика кожи. Воспитывался старшим братом Антонио, золотых дел мастером, прозванным Боттичелло (бочонок), от которого это прозвище перешло к Сандро.

С 1465 по 1467 Боттичелли работает учеником в мастерской Фра Филиппо Липпи. Его ранние работы близки к картинам учителя, чье творчество наполнено нежными, лиричными образами. Так, Мадонна (конец 1460-х), написанная Сандро для Воспитательного дома во Флоренции, практически повторяет такую же работу Липпи. После отъезда Липпи из Флоренции Боттичелли поступает в мастерскую Верроккьо (1467–1468).

Читать дальше... 

В 1470 Боттичелли открывает собственную мастерскую, которая по мере роста популярности художника расширялась, в нее поступают ученики, в 1472 он вступает в гильдию св. Луки. По поручению цеха флорентийских купцов для торгового суда он пишет Силу (1470, Флоренция, галерея Уффици), аллегорическую фигуру одной из добродетелей, символизирующую нравственную силу души. Боттичелли изображает ее в виде молодой женщины на троне с булавой в руках.

В своем творчестве Боттичелли часто обращается к религиозной живописи, например, Мадонна Евхаристии (1472, Бостон, Музей Гарднер). Согласно символике этого произведения, виноград и колосья пшеницы, которые держит ангел, указывают на таинство причастия, а колос, который берет Мадонна, – горестное принятие будущих мучений Христа. Две небольшие картины Возвращение Юдифи из лагеря Олоферна и Нахождение тела Олоферна (обе 1472–1473, Флоренция, галерея Уффици) написаны им по сюжетам из Ветхого Завета.

В 1474 Боттичелли едет в Пизу для осмотра фресок кладбища Кампосанто, пишет фреску Успение Мадонны в пизанском соборе, которая не была закончена (погибла в 1583). В этом же году он создал Св. Себастьяна (1474, Берлин, Государственные музеи) для украшения пилястра центрального нефа церкви Санта Мария Маджоре во Флоренции. Страдания святого носят скорее духовный, нежели физический характер. При этом Боттичелли дает анатомически точную трактовку обнаженного тела.

Вторая половина 70-х и 80-е – период творческого расцвета художника. Написаны знаменитые Весна (ок. 1478), Рождение Венеры (1484–1486), Паллада и кентавр (1482), Венера и Марс (ок. 1485), фрески Сикстинской капеллы (1481–1482) и фрески виллы Лемми и Джованны дельи Альбицци.

В 1475 для рыцарского турнира Боттичелли делает роспись знамени для Джулиано Медичи с изображением Афины Паллады. В картине Поклонение волхвов (1475–1478, Флоренция, галерея Уффици) Боттичелли под видом волхвов и их свиты изображает представителей семейства Медичи и показывает себя на переднем плане.

Боттичелли выступает портретистом не только в Поклонении волхвов. Великолепен профильный Портрет Джулиано Медичи (ок. 1478, Бергамо, галерея Каррара) и Портрет молодой женщины (1475, Флоренция, галерея Питти).

Весна (Примавера) (ок. 1478, Флоренция, галерея Уффици) была написана Боттичелли для кузена Лоренцо Великолепного на сюжет, навеянный стихами Овидия и придворного поэта Медичи Анджело Полициано. Хрупкая, стройная Весна в затканном цветами платье, поддерживая складки одежды, разбрасывает нежные цветы. В центре картины, склонив голову, помещена мечтательная Венера, покровительница любви, справа от которой соединились в танце три грации и стоит Меркурий. Слева от Весны Флора, спасающаяся от Зефира. Причудливый ритм струящихся линий объединяет композицию. Позы, движения носят завораживающий характер: плавные жесты, мягкие наклоны голов, изысканные линии складок одеяний. Боттичелли создает земной рай, убирая из картины категорию пространства, за деревьями видно небо, но нет глубины, луг похож на прекрасный гобелен. В образе Венеры Боттичелли стремился соединить черты языческой, телесной, и одновременно, христианской, духовной красоты.

В 1478 Боттичелли пишет фреску с изображением казненных заговорщиков для дворца Барджелло, которая была уничтожена в 1494, в 1480 создает монументальную фреску Св. Августин для церкви Всех святых во Флоренции, в 1481 – фреску Благовещение (Флоренция, галерея Уффици) для паперти монастыря Сан-Мартино далле Скале.

В 1481–1482 папа Сикст IV (1471–1484) пригласил в Ватикан Боттичелли, Д.Гирландайо (1449–1494), П.Перуджино (ок. 1450–1524), Б.Пентуриккио (1454–1513), К.Россели (1439–1507) и др. художников для росписей Сикстинской капеллы. Они должны были написать по шесть фресок на темы Ветхого и Нового Завета. Слева от алтарной стены Боттичелли изображает сцены из Ветхого завета Испытание Моисея и Наказание Корея, Дафана и Авирона, справа от алтарной стены помещены сцены из жизни Христа Искушение Христа.

Паллада и кентавр (1482, Флоренция, галерея Уффици), написанная Боттичелли, как и Весна, для кузена Медичи, находилась на вилле Кастелло вместе с Весной и Рождением Венеры. Существует несколько толкований этого произведения: победа Лоренцо Великолепного над Неаполем, победа Медичи над Пацци и др. Украшенная оливковыми ветвями, Паллада в белом платье держит алебарду. Рядом с ней кентавр, изображение которого навеяно античными рельефами.

Картина Венера и Марс (ок. 1485, Лондон, Национальная галерея) имеет вытянутые горизонтальные пропорции, отсюда вытекает предположение, что картина была написана Боттичелли для украшения боковой стенки свадебного сундука, кассоне. В соответствии с гуманистическим мировоззрением, от союза Венеры и Марса (любви и борьбы) рождается Гармония. Бодрствующая Венера и погруженный в глубокий сон Марс символизируют идею триумфа любви, торжества мира над войной.

В 1485 Боттичелли создает Мадонну с младенцем между Иоанном Крестителем и Иоанном Богословом (Берлин, Государственный музей), написанную для алтаря капеллы в церкви св. Духа во Флоренции, позже Мадонну с гранатом (1487,Флоренция, галерея Уффици) для зала аудиенций во дворце Веккио, Благовещение (1489–1490, Флоренция, галерея Уффици) и Величание мадонны (Мадонны дель Магнификат) (1483–1485, Флоренция, галерея Уффици).

В 1490-х у художника нарастают пессимистические настроения. Смерть Лоренцо Великолепного (1449–1492), захват Флоренции французскими войсками и апокалиптические взгляды Савонаролы (1452–1498), которым сочувствовал Боттичелли, – все это произвело переворот в его сознании. Тоска, безнадежность читается в картине Покинутая (ок. 1495, Рим, собрание Паллавичини), основанной на библейском сюжете. На ней показана одинокая молодая женщина в великом горе и смятении чувств. Драматизм проявляется и в других картинах Боттичелли этого периода: Оплакивание (1495–1500, Мюнхен, Старая пинакотека), Клевета (ок. 1495, Флоренция, галерея Уффици), сюжетом для которой послужило повествование римского писателя 2 в. до н.э.

В 1491 Боттичелли участвует в комиссии по рассмотрению конкурсных проектов оформления фасада собора Санта Мария дель Фьоре во Флоренции. В 1496 он пишет Св. Франциска для спальни монастыря Санта-Мария ди Монтичелли. В 1492–1500 он создает цикл иллюстраций к Божественной комедии Данте, где каждой песне посвящен один рисунок. Рисунки на больших листах пергамента исполнены в тонкой линейной манере (Берлин, Гравюрный кабинет государственных музеев; Рим, библиотека Ватикана).

В 1501 завершает работу над Рождеством (Лондон, Национальная галерея) – единственным произведением, датированным и подписанным самим Боттичелли. В картине совмещены сцены «Рождества» и «Поклонения волхвов». В 1504 входит в комиссию художников, которой было поручено выбрать место для установки статуи Микеланджело Давид.

Боттичелли умер 17 мая 1510. Похоронен он на кладбище церкви Всех святых во Флоренции.

[gans]

В творчестве Боттичелли находят яркое воплощение черты возвышенной поэтичности, утонченности, изысканности, одухотворенности, красоты. Он считается одним из самых эмоциональных и лиричных художников Возрождения. Поэтичность и одухотворенность его картин раннего и зрелого периода перерастают в поздних работах в трагическое мироощущение и болезненную надломленность.

[Артём]

Спасибо вдвойне! Великий был художник!

[gans]

Сообщение от Артём

Великий был художник!

Да, вроде бы все знают, но мне кажется нужно иногда обращаться к великому.

[eva777]

Особенно "Благовещенье" люблю! Невероятная картина!

[ранжер]

Сообщение от Артём

Великий был художник!

Удивительно, но до ХIX века этот художник не был известным и, скажем так, « популярным » в современном значении этого слова.

[Allena]

Я читала, что под влиянием проповедей Савонаролы он кинул в костер много своих работ. Фанатизм -- страшная штука -- что в Средневековье, что сейчас.

Удивительный художник, ни на кого не похожий, ни с кем спутать такую чистоту нельзя!

[fross]

Вазари сообщает, что Боттичелли «для дома Пуччи ... написал четыре маленьких очаровательных картины с маленькими фигурками по новелле Боккаччо о Настаджо дельи Онести». Эти композиции по случаю брака Джаноццо Пуччи и Лукреции Бини в 1483 году заказал художнику Лоренцо Великолепный.

Боттичелли принадлежит общий замысел; по картону, подготовленному им, над картинами работали его помощники Бартоломео ди Джованни и Якопо Селайо. Этим объясняется не столь высокий уровень исполнения, как в авторских произведениях Сандро. При общей элегантности форм и драматической напряженности действия линии кажутся сухими, а цвет — эмалевым и резким.

В первых трех эпизодах различима рука Бартоломео ди Джованни, а в последнем - Якопо Селлайо, близко следовавших манере Сандро. Особое впечатление производит передача пространственного окружения, будь то эпизод, происходящий в роще ниний в Равенне, или сцена пира по случаю свадьбы Настаджо со своей строптивой невестой, дочерью Паоло Граверсари.

Как обычно у Боттичелли, композиции соединяют драматизм содержания и элегантность его трактовки (стройные фигуры, грациозные движения), воплощая действие на грани реальности и фантазии, в которое вносит свой акцент эмалевая чистота цвета в передаче элементов архитектуры и природы.

Все четыре картины находились в семье Пуччи до середины XIX века, пока не наступил неблагоприятный период для сохранения в Италии национального художественного наследия, в особенности кватрочеитистской живописи. Теперь они разделены между музеем Прадо в Мадриде (первые три эпизода) и коллекцией Уотни в Лондоне (четвертый эпизод).

Прелестный свадебный подарок.

Если кто не помнит, вот краткое содержание этой новеллы:

В Равенне, стариннейшем городе Романьи, было когда-то много родовитых и именитых людей, и между ними один юноша, по имени Настаджио дельи Онести, оставшийся по смерти отца и одного дяди безмерно богатым человеком.

Читать дальше... 

Как то часто бывает с юношами, он, не будучи женатым, влюбился в дочь мессера Паоло Траверсари, девушку еще более родовитую, чем он сам, надеясь своими деяниями побудить ее полюбить его; но как они ни были велики, прекрасны и похвальны, они не только не помогали ему, но, казалось, даже вредили, - столь суровой, жестокой и неприветливой оказывалась по отношению к нему любимая девушка, ставшая, быть может по причине своей необычайной красоты и родовитости, до того гордой и надменной, что и он сам не нравился ей и ничто, что нравилось ему.

Настаджио это было в такую тягость, что часто с горя после жалоб у него являлось желание покончить с собой, но, сдержав себя, он много раз решался в душе совсем оставить ее, и коли сможет, то возненавидеть, как она ненавидела его, но намерения его были напрасны, потому что, казалось, по мере того, как умалялась надежда, умножалась его любовь.

И вот, когда молодой человек продолжал таким образом любить и расточать без меры, некоторым из его друзей и родственников показалось, что он одинаково расстроит и свое здоровье и свое состояние; вследствие чего они много раз просили его, советуя удалиться из Равенны и поехать пожить некоторое время в каком-либо другом месте, ибо если он так поступит, умалятся и любовь и трата.

Над этим советом Настаджио часто насмехался, но, наконец, упрошенный ими и не будучи в состоянии им отказать, сказал, что исполнит; велев сделать большие приготовления, точно в намерении отправиться во Францию или Испанию или иное отдаленное место, он сел на коня и, в сопровождении многих друзей выехав из Равенны, направился в одно место, может быть, милях в трех за Равенной, которое называется Кьясси, и здесь, приказав доставить палатки и шатры, сказал тем, что сопровождали его, что желает тут остаться, а они пусть вернутся в Равенну.

Расположившись тут, Настаджио принялся вести самую веселую и роскошную жизнь, какую только можно себе представить, приглашая того и другого к ужину и к обеду, как то было у него в обычае.

Случилось, почти в самом начале мая, в превосходную погоду, что ему вспомнилась его жестокая дама; приказав всем своим домашним оставить его одного, дабы ему можно было помечтать о ней в свое удовольствие, погруженный в мысли, идя, куда несли ноги, он один добрался до соснового леса.

Уже почти миновал пятый час дня, и он прошел с полмили в лесу, не вспомнив ни о пище, ни о чем другом, как вдруг ему показалось, что он слышит страшный плач и резкие вопли, испускаемые женщиной; его сладкие мечты были прерваны, и, подняв голову, чтобы узнать, в чем дело, он изумился, усмотрев себя в сосняке; затем, взглянув вперед, увидел бежавшую к месту, где он стоял, через рощу, густо заросшую кустарником и тернием, восхитительную обнаженную девушку с растрепанными волосами, исцарапанную ветвями и колючками, плакавшую и громко просившую о пощаде.

Помимо этого, он увидел по сторонам ее двух громадных диких псов, быстро за ней бежавших и часто и жестоко кусавших ее, когда они ее настигали, а за нею на вороном коне показался темный всадник, с лицом сильно разгневанным, со шпагой в руке, страшными и бранными словами грозивший ей смертью.

Все это в одно и то же время наполнило его душу изумлением и испугом и, наконец, состраданием к несчастной женщине, из чего родилось желание спасти ее, если то возможно, от такой муки и смерти. Видя себя безоружным, он бросился, чтобы схватить ветвь от дерева вместо палки, и пошел навстречу собакам и всаднику.

Но тот, увидя это, закричал ему издали: "Не мешайся, Настаджио, дай псам и мне исполнить то, что заслужила эта негодная женщина".
Пока он говорил это, собаки, крепко схватив девушку за бока, удержали ее, а подоспевший всадник слез с лошади.

Настаджио, приблизившись к нему, сказал: "Я не знаю, кто ты, так хорошо знающий меня, но все же скажу тебе, что велика низость вооруженного рыцаря, намеревающегося убить обнаженную женщину и напустить на нее собак, точно она - дикий зверь; я во всяком случае стану защищать ее насколько смогу".

Тогда всадник сказал: "Настаджио, я родом из того же города, что и ты, и ты был еще маленьким мальчиком, когда я, которого тогда звали Гвидо дельи Анастаджи, был гораздо сильнее влюблен в ту женщину, чем ты в Траверсари, и от ее надменности и жестокости до того дошло мое горе, что однажды этой самой шпагой, которую ты видишь в моей руке, я, отчаявшись, убил себя и осужден на вечные муки.

Немного прошло времени, как эта женщина, безмерно радовавшаяся моей смерти, скончалась и за грех своего жестокосердия и за радость, какую она ощутила от моих страданий, не раскаявшись в том, ибо считала, что не только тем не погрешила, но и поступила как следует, осуждена была на адские муки.

И как только она была ввержена туда, так мне и ей положили наказание: ей бежать от меня, а мне, когда-то столь ее любившему, преследовать ее, как смертельного врага, не как любимую женщину; и сколько раз я настигаю ее, столько же раз этой шпагой, которой я убил себя, убиваю ее, вскрываю ей спину, а это сердце, жестокое и холодное, куда ни любовь, ни сострадание никогда не в состоянии были проникнуть, вырываю, как ты тотчас увидишь, из тела со всеми другими внутренностями и бросаю на пожрание собакам.

И не много проходит времени, как она, по решению господнего правосудия и могущества, воскресает, как бы не умирала вовсе, и снова начинается мучительное бегство, а собаки и я преследуем ее.

И так бывает каждую пятницу, в этот час, что я нагоняю ее здесь и здесь же, как ты увидишь, предаю ее терзаниям; в другие же дни, не думай, что мы отдыхаем: я настигаю ее в других местах, где она жестоко помыслила или содеяла мне жестокое: превратясь, как видишь, из любовника во врага, и принужден таким образом преследовать ее столько лет, сколько месяцев она была жестока со мной. Итак, дай мне исполнить решение божественного правосудия и не противься тому, чему ты не в состоянии был бы помешать".

Услыхав эти речи, Настаджио сробел, и не было у него волоска на теле, который не поднялся бы дыбом; он отошел назад и, глядя на несчастную девушку, стал в страхе ожидать, что станет делать рыцарь; а тот, закончив свою речь, набросился, словно бешеная собака, со шпагой в руке, на девушку, которая на коленях, крепко удерживаемая собаками, молила его о пощаде; изо всех сил ударил ее посреди груди и пронзил насквозь.

Лишь только девушка приняла этот удар, упала ничком, все так же плача и крича, а рыцарь, выхватив нож, вскрыл ей чресла и, вынув сердце и все, что было вокруг, бросил собакам, которые, страшно голодные, все это тотчас же пожрали. Прошло не много времени, как девушка, точно ничего такого не случилось, внезапно поднялась на ноги и бросилась бежать по направлению к морю, собаки - за ней, все время теребя ее, а мужчина, снова севший на коня и взявший свою шпагу, начал преследовать ее; вскоре они настолько отдалились, что Настаджио не мог их более видеть.

Узрев все это, он долго пребывал между состраданием и страхом, но вскоре ему пришло в голову, что этот случай может сослужить ему большую службу, так как он приключался каждую пятницу.
И вот, заметив место, он вернулся к своей челяди, и когда ему показалось удобным, послав за своими родственниками и друзьями, сказал им:

"Вы долгое время побуждали меня отстать от моей любви к этой враждебной девушке и положить конец моему расточительству; и я готов сделать это, если вы испросите для меня одну милость, а заключается она в том, чтобы в следующую пятницу вы устроили, чтобы Паоло Траверсари с женою и дочерью и всеми их родственницами и всеми другими, кого пожелаете, прибыли сюда пообедать со мной. Почему я этого желаю, вы это тогда увидите".

Тем показалось, что устроить это - дело не трудное. Вернувшись в Равенну, они, когда пришло время, пригласили тех, кого хотел Настаджио, и хотя трудно было увлечь туда девушку, любимую Настаджио, тем не менее и она поехала вместе с другими.

Настаджио приказал приготовить великолепное угощение и велел поставить столы под соснами около того места, где видел терзание жестокой женщины. Распорядившись рассадить мужчин и женщин за стол, он устроил так, что девушка, им любимая, была посажена как раз напротив того места, где должно было происходить дело.

Когда подали последнее кушанье, до всех стали доноситься отчаянные крики преследуемой девушки. Когда все очень тому изумились, спрашивая, что это такое, и никто не мог того объяснить, все встали посмотреть, что бы это могло быть, и увидали сетовавшую девушку, всадника и собак. Не прошло много времени, как все они были возле них.

И всадник и собаки встречены были громким криком, и многие выскочили вперед, чтобы помочь девушке, но всадник, обратившись к ним, как обратился к Настаджио, не только заставил их попятиться назад, но н всех напугал и исполнил изумления. И когда он совершил все то, что сделал я в первый раз, все женщины (а между ними много было родственниц бедной девушки и рыцаря, еще помнивших и о его любви и о его смерти) так горько заплакали, как будто над ними самими было исполнено все виденное.

Когда все пришло к концу и удалились и девушка и всадник, все происшедшее навело тех, кто это видел, на многие и различные разговоры; но из числа наиболее напуганных была та жестокая девушка, которую любил Настаджио, все отчетливо видевшая и слышавшая; познав, что ее, более чем всех других, там бывших, это касалось, она припомнила жестокосердие, с каким всегда относилась к Настаджио, почему ей представилось, что она уже бежит перед ним, разгневанным, и собаки у ней по сторонам.

И так был велик возникший от того страх, как бы и с ней не приключилось того же самого, что она не могла дождаться времени, а оно представилось ей в тот же вечер, чтобы, сменив свою ненависть на любовь, послать к Настаджио свою доверенную служанку, которая от ее имени попросила его прийти к ней, ибо она готова сделать все, что будет ему по желанию.

На это Настаджио велел ответить, что это ему очень приятно, но что если она согласна, он желает совершить это честным образом, то есть жениться на ней.

Девушка, знавшая, что за ней, не за другим, стало, если она не сделалась женой Настаджио, велела ему передать, что согласна. Вследствие чего, став сама за себя ходатаем, она сказала отцу и матери, что готова стать женой Настаджио, чему те очень обрадовались, и в следующее же воскресенье Настаджио обручился и повенчался с ней, и долго жил с ней счастливо.

И не одно только это благо породил тот страх, но все другие жестокосердые равеннcкие дамы так напугались, что с тех пор стали снисходить к желаниям мужчин гораздо более прежнего.

[Jasmin]

Жуткая история!!!

[dedulya37]

Сообщение от Jasmin

Жуткая история!!!

Классная история !!

Сообщение от fross

И не одно только это благо породил тот страх, но все другие жестокосердые равеннcкие дамы так напугались, что с тех пор стали снисходить к желаниям мужчин гораздо более прежнего.

Отличное назидание современным женщинам !