«Туркестанский авангард» в Музее Востока

[SAH]

Сообщение от Кирилл Сызранский

на всякий случай.
Его на рынке нет, практически.

Это "ФАРШ" !!! конечно такое продавать не интересно

[Тютчев]

ТАТЕВОСЯН Оганес Карапетович

В 1908 году поступил в Тифлиское художественное училище. В 1910-1917 годах учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у К.Коровина, затем во ВХУТЕМАСЕ (1921-1927). С 1917 года художник жил в Самарканде. Был близок с А.Николаевым, В.Уфимцевым. Один из организаторов школы “Самаркандская коммуна” (1918) и Школы живописи и ваяния в Ереване (1921). В 1918-1919 годы Татевосьян принимал активное участие в художественном оформлении Самарканда к революционным празднествам. Являлся автором красочных агитационных панно. Для работ художника в двадцатые годы характерна условная декоративно-плоскостная манера, что послужило поводом для обвинений в стилизаторстве и увлеченности экзотикой. С 1932 года Татевосьян жил в Ташкенте. В 1937 году Татевосьян работал главным художником павильона Узбекистана на Всесоюзной выставке в Москве. Участник выставок с 1912 года. В 1966 году Татевосьян переехал в Москву.


Вариант биографии:

(1889, Ереван – 1974, Москва)
Член Товарищества передвижных выставок, член РАБИСа и правления Союза художников Узбекистана, народный художник Узбекской ССР.

В 1908 – 1909 годах учился в Тифлисском художественном училище, затем семь лет
в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у А.М.Васнецова. Н.А.Касаткина
и К.А.Коровина. В1914 году, как итог студенческой практики, появился цикл работ «Трапезунд», ознаменовавший рождение самобытного художника.

В 1915 году Татевосьян приезжает в Самарканд, где организует художественную школу (1918 – 1919) и комиссию по охране памятников старины (1919 – 1920).

В 1921 году Татевосьян поступает во Вхутемас на факультет керамики. В 1927 году возвращается в Самарканд, организует студию АРИЗО (Ассоциация работников изобразительного искусства), а в 1930 году – Изофабрику (экспериментально-производственные мастерские пространственных искусств).

В 1932 году переезжает в Ташкент, работает хранителем фондов музея искусств. Одним
из первых обращается к теме Гражданской войны и строительства социализма в Средней Азии, создав тематические картины «Налёт басмачей на кишлак» и «Зажиточная жизнь» (1933).

В 1935 году пишет «Колхозный той» – огромное многофигурное полотно, преображающее сельский праздник урожая в апофеоз колхозного бытия.

В 1937 году Татевосьян – главный художник павильона Узбекистана на ВДНХ в Москве, в 1941 – 1948 годах работает над серией картин, посвящённых Великой Отечественной войне.

Персональные выставки Татевосьяна состоялись в 1912 (Ереван), 1929 (Самарканд), 1949
и 1964 годах (обе в Ташкенте). Произведения художника украшают экспозиции многих музеев бывшего СССР.



Картинки с выставки:

[Тютчев]

ГАЙДУКЕВИЧ Михаил Захарович

Будущий художник родился в Бессарабии, ему было всего семь лет, когда семья с девятью детьми перебралась на жительство в Сибирь. Отец, крестьянин-батрак, поначалу учил детей грамоте сам; в 12-13 лет они уже отправлялись из деревни на заработки. Так было и с Михаилом. Он стал помощником волостного писаря, а вскоре был переведен в Семипалатинск, где в 1914 — 1916 годы участвовал в работе тайного революционного кружка. Кто-то выдал подпольщиков, и Гайдукевич с друзьями бежал на Алтай. В 1918-м он вступил в отряд Щорса, сражался против Колчака, а впоследствии бежал из его застенков в Монголию. В 1919- м вернулся в Семипалатинск, тогда же впервые участвовал в художественной выставке.

Ободренный успехом, Гайдукевич отправился учиться в Москву, но только осенью 1923 года стал студентом ВХУТЕМАСа по классу Павла Кузнецова, где занимался рисунком и монументальной живописью. Он также посещал занятия у Александры Экстер, технологию материалов ему преподавал Михаил Курзин. Весной 1923 года Гайдукевич, Курзин и Елена Коровай совершили пешее путешествие по Крыму — рисуя, устраивая выставки и выступая перед публикой в санаториях, парках и клубах. В мае 1924-го Гайдукевич путешествовал по Туркмении, а через год — по Узбекистану: он побывал тогда в Бухаре, Ургенче и Коканде. Впечатления от «нового» Востока нашли отражение в многочисленных натурных пейзажах. И 1926 Гайдукевич жил в Ростове-на-Дону, активно работал акварелью, углем, пастелью и сангиной и одновременно пробовал себя в литографии.

С 1927 года художник работал на строительстве Турксиба в качестве сотрудника технического отдела и преподавателя школы строительных десятников. База этой грандиозной стройки размещалась во Фрунзе, но в 1928-м художник с семьей перебрался в Алма-Ату, где ему предложили преподавать рисунок и эстетику в местном университете. В 1931-м семья переехала в столицу. Годом позже Гайдукевич занял пост художника в московском Музее Народоведения, вступил в творческий союз; многие городские пейзажи 1932 — 1936 годов выполнены акварелью и тушью. В 1938 году был по доносу арестован и вскоре расстрелян.


Альтернативная биография:

Род. 1890, г. Аккерман, Бессарабия, русский, б/п, художник, работа по договорам. Рассстрелян 10.06.1938. Место захоронения: Бутово.


Вариант биографии:
http://artinvestment.ru/auctions/12470/biography.html


Картинка с выставки:

[Тютчев]

МИЗГИРЁВА Ольга Фоминична

Это было ровно семьдесят лет назад. Тот сентябрьский день 1938 года ничем не отличался от таких же ясных, хрустально-прозрачных, тёплых дней акварельной каракалинской осени. Такими же они были века назад, такими же будут после, если бы не одно обстоятельство, которое придало этому дню особое значение, определив ему своё место в истории. В этот день долиной Сумбара, зелеными волнами расплескавшейся по предгорьям Западного Копетдага, шла молодая женщина. За спиной у неё был рюкзак, на боку висела планшетка со стопкой бумаги и карандашами, на голове широкополая соломенная шляпа. Однако в путешествующей женщине трудно было заподозрить просто любопытствующую туристку. Она целенаправленно шла к подножию горы Сюнт, внимательно осматривая растения, встречающиеся на её пути. Женщина была лаборантом Каракалинской опытной станции и целью её экспедиции были поиски загадочной травы «сельмелек», о которой ей рассказывали местные чабаны. В конце концов, она увидела то, что искала, — красивый декоративный куст со стелющимися как у лопуха метровыми листьями. Внимательно осмотрев находку, женщина осторожно выкопала куст с длинным корневищем, аккуратно уложила его в мешок и двинулась в обратный путь. Звали ее Ольга Мизгирёва.

Читать дальше... 

Если вам доведётся побывать в Туркменском государственном музее изобразительных искусств, то в числе прочих работ замечательных художников ваше внимание, несомненно, привлекут несколько живописных полотен с говорящими названиями «Зной», «Туркменские девочки», «Творчество ковроделия», «Четыре жены». Это поэзия красок. Или краски поэзии. От них исходит то неуловимое обаяние, которое сразу проникает в душу. Они наполнены светом и добром. Кажется, что эти картины принадлежат кисти зрелого мастера и трудно поверить, что писала их совсем юная девушка — Оля Мизгирёва.

Она родилась в Ташкенте, в 1908 году, но всю жизнь провела в Туркменистане, который навсегда стал для неё родным домом. С тех пор, как она впервые прикоснулась к бумаге и вывела на ней первый завиток, она не расставалась с карандашами, кистью и красками. Страсть к рисованию привела её, двенадцатилетнюю девочку, в Ударную школу искусств Востока в Ашхабаде. Оля сразу стала одной из самых талантливых воспитанников школы. Именно здесь раскрылась её творческая одарённость. Позже про неё скажут: она стояла у истоков туркменской живописи.

Юная художница изучала богатое орнаментальное искусство туркменского народа — узоры халатов, вышивки, ковры. И в её работах, выполненных в броской манере ориенталистов, было что-то от вязи текинских ковров. Она прислушивалась к туркменским легендам и отобразила их в своих графических работах «Легенда о ручье», «Легенда о нохурском чинаре». Лучшая из них — «Легенда о кукушке». Это трогательный, очень лиричный рассказ о маленьком пастушке, который не досчитался в табуне двух лошадей и был превращён Богом из жалости к его искреннему горю в кукушку. Ребенок не мог забыть свою беду и с тех пор всё время твердит своё «ики ат ёк», «ики ат ёк» — «нет двух лошадей».

Из Ольги Мизгиревой, чьи работы вошли в золотой фонд туркменской живописи, без сомнения мог получиться большой и яркий художник, но... Судьба человеческая непредсказуема и однажды она, неожиданно для всех, отложила в сторону холсты и кисти, карандаши и краски, чтобы уже к ним не возвращаться. Талантливая художница, огненной кометой пролетевшая по небосклону искусства, вдруг исчезла с его горизонта. Больше её произведения не появлялись на выставках… Что же случилось?

В 1934 году Ольгу Мизгирёву, по заданию Туркменгосиздата, где она работала художником, послали на Туркменскую опытную станцию Всесоюзного института растениеводства в Кара-кала с целью сделать зарисовки растений для наглядных учебных пособий. Работа на станции настолько заинтересовала её, что вернувшись в Ашхабад Мизгирёва написала заявление об уходе и вернулась в Кара-кала, чтобы прожить здесь всю оставшуюся жизнь. Вернулась она не только на станцию, к людям, которые поразили её своей увлеченностью нужной и интересной работой, она возвратилась к истокам своего детства, которое прошло в этих, потрясающих неземной красотой местах. Здесь она ребёнком впервые услышала стук ковровых станков, увидела ритмичные взмахи рук ковровщиц, чьи узоры войдут потом в её полотна, и запомнила их песню в такт работе «Гаррыгала мыхман болсун...» («Когда приедешь в Кара-кала, горы примут тебя в свои объятия...»).

Впоследствии, когда Ольгу Фоминичну спрашивали, почему всё-таки она оставила художественное творчество, Мизгирёва отвечала, что прикоснувшись к окружающему миру, осознав всё его величие и бесконечность, она уже не хотела просто копировать природу, она хотела служить ей. Потому и начала жизнь с начала, ни на минуту не пожалев о своём решении. Природа стала для неё творческой мастерской.

Оставшись в Кара-кала, Мизгирёва первое время работала простой лаборанткой. При этом она отлично понимала, что служение природе требует не только влюблённости и чистого усердия, но и глубоких знаний. В 1940 году она поступила на заочное отделение Плодоовощного института им. Мичурина в Москве, а когда во время войны отделение закрыли, перешла в Туркменский сельскохозяйственный институт в Ашхабаде. Ко времени окончания вуза Ольга Фоминична уже работала директором опытной станции.

... О том, что представляет из себя таинственный «сельмелек», к которому каракалинские туркмены относятся с большим почтением, говоря « дай плоды сельмелека тому, кому желаешь добра», и найденный ею в тот осенний день у подножия горы Сюнт, Мизгирёва уже догадалась. Но её гипотеза требовала научного подтверждения и Ольга Фоминична послала растение во Всесоюзный институт растениеводства в Ленинграде с обоснованием своего предположения. Питерские ученые догадке никому не известной лаборантки из Кара-Кала не поверили («быть этого не может!») и не сразу установили родовую принадлежность растения, поскольку оно до сих пор не было известно во флоре СССР и сопредельных с ним стран. Прошло немало времени, пока они выясняли, что именно попало им в руки, а когда выяснили, то ахнули: растение оказалось... мандрагорой, как и полагала Мизгирёва.

Дикорастущая мандрагора была известна людям с давних времён, например, в Ассирии в 9 веке до н.э. О мандрагоре написал восторженную одноимённую пьесу знаменитый итальянский писатель, историк, политический деятель эпохи Возрождения Никколо Макиавелли. Мандрагора, как это ни парадоксально, — родственница помидоров. Плоды её и напоминают по виду помидоры, а по вкусу — нечто среднее между помидорами и дыней. Поверий вокруг мандрагоры существует столько, что ей бы мог позавидовать знаменитый жень-шень. Средневековые медики приписывали мандрагоре поистине чудодейственную силу. Её плоды попали в разряд универсальных лечебных средств, став панацеей чуть ли не от всех болезней. У многих народов корни мандрагоры считались незаменимыми для приготовления любовных снадобий и лекарств. В древних медицинских книгах описан целый ритуал выкапывания корня мандрагоры, настолько он считался священным. Благодаря содержащимся в растении галлюциногенам, обладающим спазмолитическими и болеутоляющими свойствами, мандрагора отчасти используется в современной медицине.

Загадка была ещё в том, каким образом мандрагора оказалась в Сумбарской долине? Виды мандрагоры распространены в районах от Испании до Средиземного моря, в Гималаях, в Тибете, но находка её в Туркменистане явилась для светил ботанической науки полной неожиданностью. Объяснения этому феномену до сих пор не найдено. Как бы там ни было, новому виду растения присвоили имя его первооткрывателя. Во всех ботанических словарях, справочниках и атласах растений туркменская мандрагора называется не иначе, как mandragora turcomanico O.Mizigir. Так, простая лаборантка Ольга Мизгирёва в самом начале своего научно-исследовательского пути вошла в натуральную историю. В просторечии её называли «крёстная мать туркменской мандрагоры». Со временем «мандрагора туркоманико О. Мизигир» была занесена в Красную книгу.

Приступив к серьёзному изучению мандрагоры Ольга Фоминична собрала обширный материал об этом удивительном растении и защитила кандидатскую диссертацию на тему «Мандрагора туркменская, её биология и возможности введения в культуру», получив звание кандидата биологических наук.

Открытие туркменской мандрагоры, несомненно, стало научной сенсацией, но спустя много лет рассказывать об этом Ольга Фоминична не очень любила. Для этого у неё были свои причины. Эксперименты по скрещиванию мандрагоры с некоторыми овощами тогда не удались. Слишком жизнестойкой оказалась «мандрагора туркоманико», ни с кем не хотела делиться своей независимостью. «Но я и многим другим занималась»,- говорила директор станции. Вся научная деятельность Мизгирёвой была направлена на мобилизацию и сохранение генофонда плодовых культур Туркменистана, на развитие субтропических культур страны, на охрану окружающей природы. Благодаря усилиям Ольги Фоминичны Мизгирёвой и других ученых в 1979 году был организован Сюнт-Хасардагский заповедник.

Наряду с научными исследованиями Мизгирёва постоянно вела селекционную работу. Коллектив станции собрал и приумножил отличные коллекции ранних яблонь, абрикосов, груш, персиков, вишни, черешни, слив, инжира, грецкого ореха, миндаля, хурмы, маслин. Выведенные на опытной станции гранаты — лучшие в Туркменистане. Сколько великолепных саженцев ушло отсюда во все уголки Туркменистана и за его пределы. Каракалинская фисташка, например, уже много лет успешно выращивается в Калифорнии. За лучшие экспонаты плодовых культур коллектив Каракалинской опытной станции был награждён пятью золотыми и двумя серебряными медалями Главного комитета ВДНХ СССР.

Иногда Мизгирёву в шутку называли Семирамидой, как бы проводя параллель с ассирийской царицей, во времена царствования которой в Вавилоне были созданы висячие сады, считающиеся одним из семи чудес света. Однако если сады Семирамиды были созданы за счёт изнурительного труда рабов, то каракалинские сады появились благодаря кропотливому труду директора станции и её товарищей, в том числе и многолетнего верного помощника и мужа Ольги Фоминичны — Николая Михайловича Минакова. Ей вообще везло на сотрудников — коллектив станции практически всегда состоял из людей преданных своему делу. А может быть, это им повезло жить и работать под руководством этой маленькой, хрупкой женщины, вобравшей в себя силу и жизнестойкость выращиваемых ею деревьев. Заезжим журналистам Мизгирёва рассказывать о себе не любила («опять начнут спрашивать, почему я оставила живопись»), зато о станции и о своих коллегах могла говорить много и с удовольствием. С гордостью водила она гостей по богатейшему дендропарку. Чего здесь только не было: итальянские сосны, канадские можжевельники, мексиканские юкки, крымские кипарисы, финиковые пальмы, американский орех, испанский дрок и многометровая арча, крохотную веточку которой Ольга Фоминична когда-то сама принесла с гор в носовом платочке.

«Селекционеру одной жизни мало»,- говорила Ольга Фоминична. И всё же то, что ей удалось совершить в науке, может заполнить не одну жизнь. До восьмидесяти лет Мизгирёва руководила Каракалинской опытной станцией. На девятом десятке передала руководство станцией в молодые руки и взялась за обобщение сделанного за более чем полвека работы на земле. В научных журналах было опубликовано около пятидесяти научных статей Ольги Фоминичны Мизгирёвой. Многолетний подвижнический труд ученого-селекционера был отмечен двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя орденами «Знак Почёта», ей присвоено звание «Заслуженный агроном Туркменистана».

До конца своей жизни Ольга Фоминична Мизгирёва не расставалась с красками, перенеся их сначала на холсты, а затем наполнив светом сады, которые до сих пор цветут в предгорьях Копетдага. Художник не только по призванию, но и по сути, она не зарыла свой талант в землю. Она посвятила его земле, которую беззаветно любила.

Владимир ЗАРЕМБО
www.turkmenistan.gov.tm



Картинка с выставки:

[Тютчев]

ВАУЛИНА Ольга Петровна

1902, Москва - 1996, С-Петербург

Училась во Вхутеине в Ленинграде (1921-1926) у А.Е.Карева, М.В.Матюшина. Член группы «ЗОРВЕД» и «КОРН» («Коллектив расширенного наблюдения». Группа художников) - Петроград/Ленинград, 1919 -1932. В группу входили ученики М.В,Матюшина по «Мастерской пространственного реализма». В 1924 году работы этой группы экспонировались на XIV Международной выставке искусств в Венеции. Самой значительной работой группы стал выполненный в 1930-1932 годах коллективный труд «Закономерность изменяемости цветовых сочетаний. Справочник по цвету» (М., 1932, тираж 425 экз.). В 1934 -1937 годах училась в Академии Художеств у А.Осмеркина. Ваулина - автор живописных работ «Сбор хлопка» (1934), «Колхозники» (1941).


Вариант биографии:

Родилась в Москве. Училась во ВХУТЕИН в Ленинграде (1921–1926) у А. Е. Карева, М. В. Матюшина. Участница ленинского плана монументальной пропаганды. Создала мемориальные доски с портретами Р. Люксембург и Л. И. Вайнера, отлитые в чугуне на КЧЛЗ (1920) для Екатеринбурга и других городов Урала.



Картинка с выставки:

[Тютчев]

УСТО-МУМИН (Николаев Александр Владимирович)

30 августа 1897 — 27 июня 1957

В 1908-1916 годах Александр Николаев учился в Сумском кадетском корпусе близ Полтавы, затем в Уланском корпусе в Твери. В 1918 году посещал студию художника А.Бучкури в Воронеже. В 1919 году продолжил художественное образование во II-х Государственных Свободных художественных мастерских у К.Малевича В Москве. В этом же году был мобилизован на фронт. После демобилизации в 1920 году Николаева отправляют в Ташкент по мандату комиссии ТуркЦИКа (Туркестанский Центральный Исполнительный Комитет) для укрепления и развития культуры и искусства в Средней Азии. Николаев был покорен Востоком. Он глубоко и серьезно изучает культуру Востока. Традиции, народный быт, народные ремесла, природа Узбекистана на протяжении всей жизни неизменно вдохновляли художника и оказали влияние на все его творчество. После принятия мусульманства художник получил новое имя Усто-Мумин, что означает – Мастер.

В своем творчестве прошел через увлечение супрематизмом (конец 1910-х — начало 1920-х), в середине 1920-х обратился к фигуративной живописи. Испытал влияние традиционного среднеазиатского искусства: книжной миниатюры, орнамента. Писал пейзажи, портреты, жанровые композиции.

Во время работы главным художником Узбекского павильона на ВСХВ (Всесоюзная Сельско-хозяйственная Выставка) в Москве в 1938 году Николаев неожиданно был арестован и заключен в тюрьму. Поначалу в тюрьме ему не разрешали заниматься живописью, что было для художника настоящей трагедией. Но уже в 1943 году Николаев получает Почетную Грамоту ЦИК (Центральный Исполнительный Комитет) Узбекской ССР за участие в создании Уйгурского театра. В последующие годы жизни А.Николаев вел активную творческую и общественную работу.

Экспонировал работы на выставке «Старый Самарканд» в Самарканде (1924, совместно с В. И. Уфимцевым), художественной выставке в Астрахани (1924), юбилейной выставке искусства народов СССР в Москве (1927), 1-й выставке картин ташкентского филиала АХРР в Ташкенте (1928) и других.

В 2006 в Ташкенте прошла ретроспективная выставка художника.

Произведения Усто-Мумина находятся в ряде музейных собраний, в том числе в Государственном музее искусства народов Востока, Государственной Третьяковской галерее, Каракалпакском государственном музее искусств им. И. В. Савицкого в Нукусе, Государственном музее искусств Узбекистана в Ташкенте и других.
_______________________________________________

«Работ до-азиатского периода Усто Мумина мы не знаем; известно только, что он был сильно заражен супрематизмом. Однако, приехав в Туркестан, художник сразу и навсегда меняет «парадигму»: место абстрактной геометрии занимает «зеленый мир». Такая метаморфоза не очень характерна для художников среднеазиатского авангарда: тот же Волков, вернувшись в Среднюю Азию из Петербурга, еще долгое время находился под очевидным влиянием приемов, почерпнутых в русской и западной живописи. Видимо, приезд в Среднюю Азию был связан для Мумина с каким-то сильным эмоциональным событием, который способствовал столь решительной перемене».

Из работы Бориса Чуховича «Дружба, любовь, вечность...» Усто Мумина».


Картинка с выставки:

[Тютчев]

АТАНПОУ

Картинки с выставки:

[Тютчев]

ЕРЕМЯН Варшам Никитич

(1897-1963)Художник кино, живописец, график. Учился в МУЖВЗ (1917) и Вхутемасе в Москве (1921 - 1926) у С.В. Герасимова, А.Д. Древина, Р.Р. Фалька. Жил в Самарканде в 1918 – 1921 гг. и 1927 – 1937 гг., затем – Ташкенте. Участник выставок с 1918 года. С 1937 года – художник киностудии «Узбек фильм» (1944 – 1963 – главный художник). Оформлял и иллюстрировал книги для издательств ТаджССР и УзбССР. Рисовал для сатирического журнала «Муштум» (1928 – 1963 гг.), исполнял политические плакаты (1920-е гг.). Принимал участие в оформлении Самарканда к революционным праздникам (нач. 1920-х гг.). Его произведения экспонировались на зарубежных выставках (Франция, Австрия, Германия, США). Преподавал в Самаркандской художественной школе (1918 – 1921, один из ее организаторов), Студии повышения квалификации при СХ УзбССР (с 1944 года).


Народный художник Узбекистана, ученик Р.Фалька, закончил Всесоюзный художественный институт в Москве. Близок был к А.Волкову и У.Тансыкбаеву в ту эпоху Николай Георгиевич Карахан (1900-1970), Народный художник Узбекистана, ученик С.Юдина. Н.Карахан увлечен природой горного Узбекистана. В своих этюдах и картинах разрабатывая сюжеты, связанные с сезонными полевыми работами тружеников села, художник варьирует мотивы весны и осени, утра и вечера, соединяя пленэр и жанр в одно живописное целое. В движениях и жестах изображенных людей нет суеты и торопливости. Он мастерски передает состояние природы, залитое солнцем. В колорите пейзажно-жанровых этюдов художник очень часто использует сине-голубую гамму, наполненную серебристым светом.


Был художником фильмов:

«Насреддин в Бухаре» (1943)
«Тахир и Зухра» (1945)
«Похождения Насреддина» (1947)
«Алишер Навои» (1948)
«Авиценна» (1957)
«Рыбаки Арала»
«Случай в пустыне»
«Очарован тобой»
«Когда цветут розы»
«Хамза»
«Пятеро из Ферганы»


Картинки с выставки:

[Евгений]

Тютчев,спасибо за информацию.
Кто будет на выставке,сделайте небольшой фоторепортаж коллекционных халатов..интересно посмотреть.

[uriart]

Тютчев, спасибо вам за знакомство с выставкой.
Волков супер!
Карахан просто пленил своим светом.