Сократ из барака и его ученики. Лианозовцы 1 июля в Антиквариуме

[Лотта]

Евгений, Лев, Валентина Кропивницкие, Оскар Рабин и др. Графика из архива Генриха Сапгира и собрания Александра Глезера в коллекции "Литература и искусство Бронзового века"

«Это он определил наши поколения люмпен-интеллигенции, определил и статусом и духом. Не купившись и не продавшись, выжив, не посещая салонов Ягоды (как Мандельштам или Бабель – за что посадили), выжив с керосиновой лампой в век лампочки Ильича, с керогазом и примусом – не хотел он новой квартиры в Черемушках, ничего не хотел, только палых осенних листьев, только – тихо и мудро дышать». (К.К.Кузьминский)

Московский микрорайон, а прежде пригородный поселок Лианозово вошел в историю отечественной литературы благодаря т.н. «лианозовской группе». Своему названию она, как нетрудно догадаться, обязана расположению — члены группы жили недалеко друг от друга, а очагом и центром притяжения являлась квартирка Евгения Леонидовича Кропивницкого (1893-1979), поэта и художника, в юные годы подававшего надежды композитора (его отмечал Александр Глазунов), находившаяся в одном из бараков подле станции «Лианозово» Савёловской железной дороги. В группу, помимо самого Кропивницкого и его детей – сына Льва и дочери Валентины, входили поэты Генрих Сапгир, Игорь Холин, Ян Сатуновский, Всеволод Некрасов и художники Оскар Рабин, Николай Вечтомов, Лидия Мастеркова, Владимир Немухин. Круг «лианозовцев» складывался постепенно и подчас спонтанно, соседские и товарищеские связи перерастали в дружбу, и это единство стало, в свою очередь, той почвой, на которой впоследствии произросла эстетическая и мировоззренческая платформа. «…Была и не группа, не манифест, а дело житейское, конкретное. Хоть и объединяло авторов в конечном счете в чем-то сходных» — замечал Всеволод Некрасов. Однако при несомненном сродстве, имелись и расхождения, особенно среди художников, один из которых как-то признал, что «нас объединяет только несвобода…». В произведениях «лианозовцев» ярко предстала незаретушированная советская повседневность первых послевоенных десятилетий. Это на обложках «Огонька» все выглядело парадно, торжественно, и, как бы сказали сейчас, «глянцево», в реальности же большая часть населения жила отнюдь не зажиточно, а бедно, скученно и убого, ютясь в коммуналках или бараках в рабочих поселках, не говоря уж о поселениях лагерных... Стоит ли говорить, что подобному существованию редко сопутствовал высокий уровень бытовой и интеллектуальной культуры: водка, «кухонные» скандалы, культ грубой силы, драки, всеобщая подозрительность, какой-то надрыв, находящий выплеск в пьянстве, и удушливое ощущение несвободы были привычным фоном этой жизни … Творчество «лианозовцев» — принципиально неподцензурно, хотя и нет в нем яркой политической окраски, разве что у Яна Сатуновского. Однако, их поэтика – нарочито «низкая» и «антиэстетичная» - вызывала у представителей официальной литературы еще большую оторопь, нежели диссидентские декларации. «Лианозовцы» использовали в своих сочинениях повседневный язык барака и улицы, обрывки фраз, будто случайно выхваченные в трамвайной сутолоке или подслушанные в очереди в «пивнуху», одним словом, речевой поток рядового советского обывателя. Прекрасный образец подобной «барачной поэзии» являют стихотворения старейшего представителя группы и ее негласного лидера – Евгения Кропивницкого:

У забора проститутка.
Дева белобрысая.
В доме 9 – ели утку
И капусту кислую.
Засыпала на постели
Пара новобрачная.
В 112-ой артели
Жизнь была невзрачная.

Однако, как литературоведы, так и спутники «старика» Кропивницкого отмечали, что в его творчестве струился какой-то мажорный свет, которого недоставало лианорзовцам младшего поколения. На все неприглядные стороны окраинной жизни он смотрел с умудренной иронией, и собственный убогий быт ему был дороже высокого космического порядка:

Там ужасы вращений
В звездах свод неба весь
Здесь водка, угощенье –
И нам уютней здесь.

Или:

Я поэт окраины
И мещанских домиков
Сколько, сколько тайного
В этом малом томике:
Тусклые окошечки
С красными геранями,
Дремлют Мурки-кошечки,
Тани ходят с Ванями.
Подробнее

[Лотта]

Рабин, О.Я. Кукла в Париже. 1980. Литография. – 1 л.; 61,3х53,5 см.

[Лотта]

Аукцион начнется в 14.00. Следить за ходом в режиме реального времени

[Лотта]

На аукционе за 850 тысяч рублей продали рукопись стихотворения Бродского «Сумев отгородиться от людей…». Так дорого автографы Бродского в России еще не продавали.