В мастерской у Фалька

[Евгений]

Кена ВИДРЕ (Санкт-Петербург) Воспоминания (2004 год)
--------------------------------------
Кена Иосифовна Видре родилась в Петрограде в 1924 году. Закончила филфак Московского университета. Работала учительницей, с 1960-го служила в издательстве «Наука». Сейчас на пенсии, живёт в Санкт-Петербурге. Опубликовала мини-мемуары об Ахматовой («Нева», 1989, №6), «Какая она была, Фрида Вигдорова?» («Звезда», 2000, №5) и исторический очерк «Хочу спасти от забвения (М.Л. Винавер и Политический Красный Крест)» («Звезда», 2002, №3). Предлагаемые ниже воспоминания посвящены выдающемуся художнику Роберту Рафаиловичу Фальку (1886 — 1958).

Когда это было? Пожалуй, поздней осенью или зимой 1953, а, может, в начале 1954 года. Мы успели опомниться от кампании борьбы с космополитизмом, вождь народов успел благополучно опочить. И не было уже давящего страха, предшествовавшего его кончине.
Журналистка и писательница Фрида Абрамовна Вигдорова1 позвала меня сходить вместе с ней в мастерскую художника Роберта Рафаиловича Фалька.
Фрида — мой старший друг. Кроме прочих благодеяний (здесь уместно это старинное слово), она познакомила меня со многими замечательными людьми.
Годы бедствий для нее кончились. А было и увольнение из «Комсомольской правды», было долгое вынужденное молчание и ее, и ее мужа, известного литератора Александра Раскина. Все это было, а сейчас выходит ее книга «Дорога в жизнь». Издательство выплатило деньги, долги розданы. Ближайшие год-два можно жить и работать, не думая о хлебе насущном.
Фрида хочет купить у Фалька картину, чтобы помочь опальному художнику.

Читать дальше... 

Эта идея была подсказана Евгенией Владимировной Пастернак (первой женой поэта), считавшей себя ученицей Фалька и очень хотевшей ему помочь. Фриду уговаривать не пришлось.
Почему опальному? Известный художник, профессор ВХУТЕИНа Роберт Фальк во время заграничной командировки в 1928 году самовольно остался в Париже. Он жил и работал там в течение десяти лет. Вернулся на родину в 1938. Его не репрессировали, но и не простили. Практически не выставляли, замалчивали… разве что попрекали участием в «Бубновом валете» да обвиняли в формализме. Он и не пытался искупить свой грех созданием верноподданнических полотен.

Забегая вперед, скажу, что ни в одной картине из тех, что нам в тот день показал Фальк, не было и намека на воспевание советской действительности.
До этого дня я не видела ни одной картины Фалька, но имя его мне было хорошо известно. Я интересовалась футуризмом и хорошо помнила имена участников группы «Бубновый валет».
И еще, любимая внучка Станиславского Киляля (детское прозвище), которую я несколько раз видела в доме моей университетской подруги, звалась Кирилла Романовна Фальк. Ко времени нашего беглого знакомства брак ее родителей, Киры Константиновны Алексеевой и Роберта (Романа) Рафаиловича Фалька, давно распался.

Итак, Евгения Владимировна ведет нас к Фальку. Вышли из метро. Напротив, на месте взорванного Храма Христа Спасителя, — высокий забор, стыдливо прикрывающий знаменитый коммунистический долгострой — Дворец Советов, позднее перевоплотившийся в плавательный бассейн «Москва». Огибаем забор справа, идем вдоль него и сворачиваем в один из переулков. Это район Пречистенки, любимое место жительства старой московской интеллигенции.
Вошли в один из домов в стиле модерн, выглядевший несколько запущенным. Лифт довез нас почти до чердака. Там и находилась мастерская.
Дверь нам открыл сам художник. Он очень немолод. Темные волосы сильно тронуты сединой. Лицо значительное, выразительное, но болезненно-бледное, взгляд какой-то отрешенный. В мастерской прохладно. Фальк в темной поношенной одежде: свитер, куртка, шарф. Помещение мастерской изначально предназначено для художников. Мастерская просторная, с застекленной крышей, но стекла покрыты слоем пыли. А на стене яркие картины — портреты и натюрморты. Сразу бросается в глаза, что в них важна насыщенность цвета и отсутствует четкая линия формы. Форму создает цвет. Холсты повсюду — прислонены к стене, положены на длинные узкие столы. Почти сразу к нам присоединилась еще одна посетительница. Она держится уверенно, чувствует себя, как рыба в воде. Евгения Владимировна шепчет нам, что это Сарра Лебедева2. Ее приход был неожиданным только для меня. Она — известный скульптор. Я видела несколько ее бюстов на выставках. Меня поразил их неженский почерк. Внешность соответствует ее творчеству: широкая, коренастая, я бы сказала, кряжистая фигура, сильные руки. Эта из тех, что «коня на скаку остановит». Ей за шестьдесят. Правильные черты лица, славянский облик, гладко зачесанные, тусклые от пробивающейся седины русые волосы заложены на затылке в большой пучок, в просторечии именуемый кичкой, светло-серые глаза дышат умом и решительностью. Какие они разные, эти две женщины — Лебедева и Евгения Владимировна. Когда-то В.Шкловский назвал в «Zoo» жену Б.Пастернака «молоденькой и прелестной», но и сейчас она хрупкая, женственная. Узкое лицо, красивой формы нос, большой лоб, прикрытый волнистой седеющей челкой. Вспоминаю Пастернака: «Художницы робкой, как сон, крутолобость» — это о ней.
Одна — воплощенная сила, другая — слабость, не сумевшая бороться за любимого человека и отстоять свое женское счастье. Одна — женщина-творец, другая — более скромного таланта. Но каждая из них могла бы сказать о другой: «Мы одной крови, ты и я!».
В обеих — достоинство, благородство, несгибаемость. Строку Пастернака, обращенную к Евгении Владимировне, можно отнести и к Сарре Дмитриевне: «Твой смысл, как воздух, бескорыстен». Сейчас их объединяло стремление облегчить участь мастера, помочь Фальку. Сарра Лебедева — родная сестра Анны Радловой, поэтессы, переводчицы, особенно известной переводами Шекспира3. Анна Дмитриевна Радлова умерла в лагере, кажется, в Карелии, не то в 1949, не то в 1950 году. Сарра Дмитриевна приехала в лагерь и добилась разрешения присутствовать на похоронах.
Вернемся к Фальку. Он начал ставить на мольберт картины. Показывал по периодам. Старых работ не было. Самые ранние — парижские картины, этюды конца 1920-х. Показывал молча, как-то механически. Реплики подавали дамы. Евгения Владимировна нам объяснила, что парижские — самые дорогие, так как невосполнимы. Впрочем, можно в рассрочку.

Я всю жизнь мечтала побывать в Париже. Над моим столом висела карта Парижа, были альбомы с видами. Тетка-эмигрантка подарила коллекцию открыток. Незаметно для себя я начала называть места, где писались пейзажи: «Консьержери», «Церковь Святой Мадлены»… По лицу Фалька что-то пробежало,.. он точно проснулся и спросил с надеждой: «Вы были в Париже?». Нет, никогда не была, и теперь, увы, уже не буду.
Фальк снова потух. Началась Москва, потом Самарканд, опять Москва. Многие московские пейзажи — явно виды сверху. Не московские дворики, а виды на крыши, купола. Городские дали. Сарра Дмитриевна объяснила, что Фальк любит писать с балконов. Коллекционирует балконы знакомых. — «А у вас нет балконов?» — неожиданно спросил Фальк. Нет, у нас не было балконов.

Запомнилась мне такая грустная подробность. В середине нашего затянувшегося визита Фальк сказал, что сделает небольшой перерыв. Взял алюминиевую миску с холодной манной кашей, сел и, не торопясь, стал есть.
Невольно вспоминается портрет жизнелюбца Алексея Толстого работы П.Кончаловского: лицо глубоко удовлетворенного человека и изображение изобильной снеди, которую он собирается поглотить. Уж он-то ел не холодную манную кашу.

Когда показ работ закончился, Фриду спросили, что она хочет купить. Почему-то она попросила меня помочь ей выбрать. Все пережитое Фридой и ее мужем, в том числе и долгое безденежье, было так свежо в моей памяти, что я не посоветовала ей купить ни парижскую работу, ни хотя бы самаркандскую. Мне стыдно в этом сознаться. Тем более что и цены-то были, как я теперь понимаю, просто смехотворные.
Я посоветовала Фриде купить скромную, но, по-моему, очень милую акварель (размером примерно 60x40). Ранняя южная весна, а, скорее, конец зимы. На фоне светло-голубого неба и белесой дымки тянутся причудливо изогнутые гладкие розоватые ветви.

Фрида попросила упаковать акварель. Не могу понять, почему мне не пришло в голову купить для себя что-нибудь из работ бедствующего художника. Проглочу крепкие выражения, которыми мне хочется себя наградить. Что было, то было.
Греет душу мысль о том, что Фальк дожил до персональной выставки в МОСХе, явившейся для многих москвичей открытием большого художника.
Несколько слов о купленной Фридой акварели. Она ей не понравилась. Примерно через месяц Фрида предложила мне ее в подарок. Я преодолела соблазн и решительно отказалась. Дальнейшую судьбу злополучной акварели я узнала совсем недавно.

Я рассказала эту давнюю историю Фридиной дочке Саше Раскиной, и она сказала: «Да, помню я эту картину. Когда мы в 1957-м переехали из коммуналки в квартиру на Аэропортовской, и у нас с Галей4 появилась своя комната, мама повесила эту картину у нас. А нам стала чудиться в сплетении ветвей какая-то женщина, чуть ли не повешенная. Как-то нам было неуютно с этой картиной. Мы стали маме показывать, где нам привиделась эта женщина, а мама сказала: «Раз вы такие дуры, я эту картину подарю». И подарила — Надежде Яковлевне Мандельштам5. А та ее завещала, вместе с другими картинами, Жене Левитину6… Через много лет я увидела эту картину у него дома». — «Ну, и как она тебе?». — «Я смотрела на нее с грустью. Конечно, мама была права: мы были дуры!».
Узнав, о чем я пишу, Александра Александровна Раскина прислала мне отрывок из еще не опубликованных записных книжек Фриды Вигдоровой. Этой записью я хочу завершить свой рассказ.

4 октября 1958 года

Сегодня хоронили Фалька.

На доске объявлений, вперемежку со всякими «объявляется конкурс … условия конкурса …» «В четверг состоится …» небрежно, размашисто написано: «Умер Р.Фальк. Гражданская панихида в МОСХе в 11 часов».

Народу было много. Рядом со мной стояла красивая, но очень накрашенная женщина. Ей хотелось плакать, но она боялась: со слезами потекли бы ресницы и румянец. Она смотрела перед собой, крепко сжав губы.

Первым говорил Эренбург, и в голосе у него слышались слезы. Он сказал очень коротко:

— Я надеюсь, что наши дети и внуки увидят, как работы Фалька станут украшением русских музеев.

Когда человек умирает, ему говорят «прости» и думают при этом «прощай». А я хочу сказать — простите, простите, что мы не сумели сделать Вашу жизнь более легкой…

Нисский сказал: — Он много и незаслуженно страдал. Он учил нас бескорыстию и подвигу в искусстве.

Потом пела Дорлиак. Я не знаю мелодии. А слова были похожи на те, что звучат, когда слушаешь трио Чайковского.

На стенах висели картины — портреты и натюрморты. Я видела их в его мастерской несколько лет назад. Нынче врезался в память и неотступно стоит перед глазами красный, почти алый графин рядом с каменной египетской головой.

Я глядела и думала, что только сейчас поняла: когда Блок говорит о музыке, он имеет в виду не только мелодию, но и слово, и живопись. Вот этот алый цвет звучал. Звенел.

Я так и не увидела его лица — цветы, цветы и людские спины.

Я не стала проталкиваться…

1 Я не буду здесь подробно говорить о Фриде Вигдоровой [1915 — 1965], одной из замечательных людей нашего времени. Ограничусь лишь словами А.Ахматовой (из надписи на сборнике «Бег времени», подаренном Анной Андреевной дочери Фриды за два месяца до смерти). Она называет Фриду «единственным высочайшим примером доброты, благородства, человечности для всех нас».

2 С.Д.Лебедева [1892 — 1967] — засл. деятель искусств, член-корреспондент Академии художеств.

3 Хоть это и не имеет отношения к теме, расскажу о трагической судьбе супругов Радловых. Муж Анны Дмитриевны — известный режиссер Сергей Эрнестович Радлов. В 1930-е он создал в Ленинграде известный театр. Во время войны театр эвакуировали в Пятигорск. О дальнейшем знаю по устным рассказам тех времен. Соединения Германской армии прорвались на Северный Кавказ и отрезали дороги для отступления из Пятигорска. Часть труппы ушла пешком по горным тропам. На выходе из города у Радлова случился сердечный приступ (по мнению будущих судей, приступ он симулировал). Театр возобновил спектакли в оккупированном городе. Затем театр отступал вместе с немецкой армией и был захвачен советскими войсками в Киеве. Радловых судили и отправили в лагерь. Через несколько лет А.Д.Радлова скончалась.

С.Э.Радлов пробыл в заключении десять лет. Он был освобожден в 1954, уже в хрущевские времена, но без реабилитации и права проживать в Москве и Ленинграде. Создал новый театр в Риге. Скончался в 1958 году.

4 Г.А.Кулаковская (Киселева) [1937 — 1974] — старшая дочь Ф.А.Вигдоровой.

5 См. также свидетельство М.К.Поливанова: «В первый раз после ареста Мандельштама она оказалась у себя дома. <…> На кухне кроме самых простых стола, табуреток, буфета и холодильника стоял старый ампирный диван красного дерева и висела замечательная среднеазиатская акварель Фалька». «Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников» — Москва. Наталис, 2002.

6 Е.С.Левитин [1930 — 1998] — искусствовед, один из наследников Н.Я.Мандельштам. http://www.vestnik.com/issues/2004/0414/win/vidre.htm

1.Кена Видре.
2.Художник Фальк Р.Р.Автопортрет в желтом. 1924.

[Pavel]

У Фалька была 100метровая мастерская на набережной Москва-реки напротив гостиницы Украина. Он уехал во франциюв 28 и вернулся перед войной в 38. Получал командировочные во Франции от СССР. Увез и продал много своих работ. Извесности не добился. Потерял свой уровень до отъезда. Стал серым и замазанным. В своей мастерской давал уроки живописи и фортепьяно за деньги и у него покупали работы Третьяковка и др. музеи.
Я не понял от чего страдал Фальк? Может надо было больше работать, а не мечтать о былом ректорстве?

[uriart]

Pavel, Добрый Вы наш!
Хоть к ране прикладывай!

[Seriy]

На меня какое-то неприятное впечатление этот текст произвел- оно им не надо, от скуки пошли тревожить художника, заставили перебрать всю коллекцию, что он, бедный, аж притомился и потребовал перерыва. Ничего покупать не собирались, взяли акварельку для отвода глаз. Она им оказалась тоже не нужна, передаривали друг другу, хорошо, что не выбросили. Хотели бы помочь- привезли бы продуктов, нравилось бы творчество- купили бы хорошую достойную работу, которая бы их радовала.
Зато вот написали воспоминания - Я и Фальк.

[тандем]

Сообщение от Pavel

У Фалька была 100метровая мастерская.....

"В мастерской у Фалька"- воспоминания .Пусть они не всегда выверены до мелочей,эмоциональны и в чём-то необъективны - на то они и личные воспоминания.Поскольку время бежит и события удаляются и забываются неимоверно быстро ,любое такое воспоминание дорого и в первую очередь, своей свободой от энциклопедического официоза.
Если бы Вы были современником Фалька ,участником событий ,то наверное Ваш комментарий основанный на личных впечатлениях ,был бы уместен и может кому интересен.Вы же ,в очередной раз, проявились с очередной ложкой дёгтя в виде пары строчек сплетен ,называемых в быту "чернухой".Вам не надоело?

[khmelev]

когда я был маленьким, то несколько раз бывал в доме Б.Н.Окунева, где висела картина Петрова-Водкина "Богоматерь Умиление Злых Сердец" и довольно хорошо помню рассказ о ее покупке у вдовы художника.
Она тогда - середина 50-х - страшно бедствовала и пыталась продать хоть что-то. Л.М.Козинцева пила у нее чай весь вечер и только потом сообразила, что ее звали купить собственный портрет.
Так вот, портрет Козинцевой стоил 1250 рублей - 125 на новые деньги- а Умиление 750, поскольку в Бога никто не верит и картина эта никому уже больше не нужна...
Так примерно происходило и с Фальком.

[Pavel]

Сообщение от khmelev

когда я был маленьким, то несколько раз бывал в доме Б.Н.Окунева, где висела картина Петрова-Водкина "Богоматерь Умиление Злых Сердец" и довольно хорошо помню рассказ о ее покупке у вдовы художника.
Она тогда - середина 50-х - страшно бедствовала и пыталась продать хоть что-то. Л.М.Козинцева пила у нее чай весь вечер и только потом сообразила, что ее звали купить собственный портрет.
Так вот, портрет Козинцевой стоил 1250 рублей - 125 на новые деньги- а Умиление 750, поскольку в Бога никто не верит и картина эта никому уже больше не нужна...
Так примерно происходило и с Фальком.

Я имел ввиду продажи Фалька в Париже.
Евгений а ваше собственное мнение? Вы как-то пользуетесь странными приемами странных людей. Мои же посты постоянно удаляют и я просто не могу ответить на глупость болтунов.

Добавлено через 6 минут

Сообщение от тандем

"В мастерской у Фалька"- воспоминания .Пусть они не всегда выверены до мелочей,эмоциональны и в чём-то необъективны - на то они и личные воспоминания.Поскольку время бежит и события удаляются и забываются неимоверно быстро ,любое такое воспоминание дорого и в первую очередь, своей свободой от энциклопедического официоза.
Если бы Вы были современником Фалька ,участником событий ,то наверное Ваш комментарий основанный на личных впечатлениях ,был бы уместен и может кому интересен.Вы же ,в очередной раз, проявились с очередной ложкой дёгтя в виде пары строчек сплетен ,называемых в быту "чернухой".Вам не надоело?

Фальк тоже энциклопедический официоз. У него есть свои заслуги особенно до 28года и Севастополь, но это как раз не то что хвалят. Стоит только сравнить Красные кресла и поздние автопортреты и женщины в белом и все ясно, если у вас нет ахромазии.

Добавлено через 28 минут

Сообщение от Евгений

"Умные" мысли от художника Павла Т...

Павел в одной из тем Вам уже ответили ...сложно что-то добавить.

А вы добавьте свои умные мысли и мы посмотрим есть ли они у вас? Ну например почему Фальк, а не Альтман?

[Евгений]

Павел в одной из тем Вам уже ответили ...сложно что-то добавить.

Сообщение от Art-lover

Павел, вопиющая основательность и точность ваших суждений просто не может получить достойной оценки в этой жалкой ничтожной теме. Прошу, нет - умоляю, откройте свою, где блеск вашего ума и широта кругозора не будут осквернены соседством с дилетантскими мыслишками меркантильных пигмеев, вроде Ингардена, подло скупавшего ворованную мировую славу на краковских базарах.
Контраст между убожеством присутствующих и предполагаемых здесь материалов и вашим великолепием настолько невыносим , что для меня не останется иного выхода, как оставить эту тему.

[Vldr]

Сообщение от Pavel

У Фалька была 100метровая мастерская на набережной Москва-реки напротив гостиницы Украина. Он уехал во франциюв 28 и вернулся перед войной в 38. Получал командировочные во Франции от СССР. Увез и продал много своих работ. Извесности не добился. Потерял свой уровень до отъезда. Стал серым и замазанным. В своей мастерской давал уроки живописи и фортепьяно за деньги и у него покупали работы Третьяковка и др. музеи.
Я не понял от чего страдал Фальк? Может надо было больше работать, а не мечтать о былом ректорстве?

Хотел бы еще добавить,что Фальк похоронен на Калитниковском кладбище,в настоящее время его могила фактически заброшена и бесхозна.
На клочке где он похоронен кто-то посадил рябину и дерево очень сильно выросло за эти десятилетия.Надо бы взять шество над могилой,но где нгайти желающих спонсоров.....

[Кирилл Сызранский]

Скончался Р.Р. Фальк в 1958 г., похоронен в Москве на Калитниковском кладбище (20 уч.), почти непосредственно у его южной стены. Могила фактически разрушена, основание развалилось, вертикальный бетонный пилон превратился в бесформенную потрескавшуюся глыбу. Когда-то на ней был бронзовый барельеф художника, который давно украли охотники за цветными металлами.