Цитата:
Сообщение от tchaika
Вспомните молодого Глинку, который обожал итальянскую музыку. В 1830-м году он отправился в Италию, чтобы там учиться и стать итальянским композитором. И попробовал. И тут понял, что он не может писать итальянскую музыку, что в нём живёт что-то иное, другие мелодии в нём рождаются. Тогда он поехал в Германию, где он познакомился с Берлиозом, продолжал учиться и, одновременно, в нём созрело понимание, что он – русский композитор. Он вернулся в Россию русским композитором.
Вопрос заключается в чутком и внимательном отношении к своим корням. Чужим увлекаются те, у кого за душой, по-видимому, ничего нет, кому нечего жалеть и нечего терять. Пренебрегать своим во имя готового чужого – спекулятивная мысль.
А вот у Клода Моне было, что терять. Это всё взялось из родного воздуха. Он сумел найти этот новый срез той же самой французской природы и подойти к ней так, как никто другой. В этом – самозабвенная любовь к своей природе, а не чужие выкрутасы.
А рядом с ним работали могучие и своеобразные художники.
А Пушкин сколько написал в «глухой деревушке». «Как ни парадоксально, но заточение в селе Михайловском принесло необыкновенные плоды: окончание «Цыган», продолжение «Евгения Онегина», «Борис Годунов», «Граф Нулин» и самые знаменитые образцы его любовной лирики».
|
Мне кажется Вы меня не совсем поняли. Точнее, я не совсем ясно написал.
Смысл того, что я попытался сказать, в том, что в русской культуре огромное число заимствований (на самом деле как и во многих других культурах), но все это переплавлено в то, что абсолютно своеобразно и ничего не повторяет. Это совершенно оригинальная и очень яркая культура - национальная до самых корней. русской культуре абсолютно не страшны заимствования. Они страшны для культуры слабой, не имеющей яркого своеобразия. А у нас культура такой мощи, что ей ничего не страшно - она все переплавит в своем котле и сделает своим. И когда я писал про глухую деревню, я имел в виду, что не следует боятся заимствований и влияний. Нам это только помогает выработать свое. И Пушкин, сидевший в деревне, был высоко образованным русским интеллигентом, впитавшим в себя европейскую культуру, но относившимся к ней не как к образцу для подражания, а как к "навозу" (извините за этот навязчивый образ, он право же не подразумевает ничего дурного), на котором лучше вырастут цветы, которые кроме этого навоза питаются также и от простонародной культуры, от русского языка и являются цветами именно русскими, несмотря на "европейский навоз".