Вспоминая фильм «Голдфингер» (1964)

По телеканалу Viasat History посмотрел документальный фильм «Марк Форстер: швейцарец в Голливуде», 2009) — о модном ныне кинорежиссере, создавшем, в частности, двадцать второй фильм бондиады «Квант милосердия» (вышел в американский прокат в 2008). И Марк Фостер, родившийся в 1969 году, рассказывает, какое огромное впечатление произвел на него третий фильм о Джеймсе Бонде «Голдфингер», который в 1964 году снял режиссер Гай Хэмилтон. А я вспомнил, как мы в Университете Молодого Марксиста зимой 1965 года устроили просмотр этого фильма для «оттепельной» московской общественности.

Тогда нами реализовывался извечный и присущий всем мировым религиям и хилиастическим «измам» типа коммунизма эсхатологический проект человеческой «длинной воли» - взять под контроль весь мир, чтобы уничтожить его до основания и затем воссотворить новый мир. «И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши, ибо слова сии истинны и верны... И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (Откровение святого Иоанна Богослова /Апокалипсис/ 21: 5, 1). Необходимейшее условие успеха — двое-трое сплотившихся единомышленников-орговиков. «Ибо, - говорит Иисус Христос, - где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Евангелие от Матфея 18:20). Нас же тогда было трое — я, Юрий Луньков и Игорь Кольченко.

Объявив о создании Университета Молодого Марксиста, мы сначала облюбовали Коммунистическую аудиторию в старом здании МГУ на Моховой, но вскоре перебрались в Октябрьский зал Дома союзов (рядом с Колонным). По республикам СССР и регионам РСФСР мы разослали своих активистов и основали там филиалы УММ. Когда в Колонном зале проходил Всемирный форум солидарности молодёжи и студентов в борьбе за национальную независимость и освобождение, за мир (1964), мы договорились о теснейшем сотрудничестве с приехавшими молодежными лидерами, почти все из них впоследствии вошли в руководство своих стран. Бренд «молодой марксист» попал в тогдашний тренд, хотя, например, я, будучи ректором УММ и уважая Карла Маркса за его воистину прорывные идеи, предусмотрел в учебной программе ознакомление также с недооцененными по сей день идеями Фридриха Ницше (а в те годы дореволюционные издания этого мыслителя сиротливо пылились в букинистических магазинах, редко кто покупал — например, книга «Так говорил Заратустра» продавалась по цене пачки пельменей). УММ в перспективе представал как параллельная система влияния. Под эгиду УММ мы собрали самых ярких «шестидесятников», в том числе и Алика Гинзбурга, который помогал мне организационно.

Для тогдашней прогрессивной общественности мы не только предоставляли трибуну, а также давали ей возможность поездить по стране, но и знакомили её с шедеврами западного кино. Когда на горизонте появился только что созданный фильм «Голдфингер», я послал Алика в контору, которая занималась кинообслуживанием партноменклатуры и оперативно добывала для неё копии зарубежных киноновинок. На просмотр я позвал писателей, диссидентов и весь Институт философии АН СССР, в котором аспирантствовал. Алик привёз коробки с лентой и переводчика, фильм произвел впечатление, и я помню, как «эсхатологиствующий марксист» Эвальд Васильевич Ильенков выражал свои восторги - «Вот это да, как здорово сделано!». А Генрих Степанович Батищев не верил своим глазам, отвел меня в сторону и допытывался - «Валерий, а как на это смотрит КГБ?». Я ему ответил честно, что о КГБ не думаю, потому что я танк, а любой охранитель - дуб. Я делаю своё дело, и чем оно нестандартней, тем неуязвимей. Если есть высшая цель, а нас хотя бы двое-трое, то Бог посреди нас, и нам море по колено, и можно добиться чего угодно. И это действительно так, только желательно быть мудрее - не надо недооценивать конкурентов.

А у меня произошло головокружение от успехов, легко же наглеет человек, тем более молодой, и я подставился с художественно-политическим гротеском «Устав нрава» (1965), и прогрессивная общественность (секретарём парткома в Институте философии был тогда социолог Юрий Левада, он проводил собрание по моему «персональному делу») увидела в этом двухстраничном тексте «манифест фашизма» и написала донос в ЦК КПСС, а академики и писатели, как и в случае с «делом Pussy Riot», подписали письмо в инстанции с требованием меня примерно наказать. И в этом болоте наш эсхатологический проект забуксовал, меня исключили и изгнали, страна впала в застой.

Когда же наступили бурные времена перестройки, наша троица создала Российский Народный Фронт, нацеленный на новый рывок к свободе. Пусть наша борьба за территориальную и историческую целостность России шла поперёк самопредательских устремлений переродившихся шестидесятников-либерастов, мы всё же следовали верным-правоверным курсом, как очевидно ныне. Увы, потери оказались невосполнимыми — пятеро наших орговиков погибли в боях (Приднестровье, Останкино, Белый Дом, лидера Исламского крыла РНФ Юнуса Усманова убили этносепаратисты на его даче в Подмосковье, но это тоже был бой). Мы были близки к победе в сентябре-октябре 1993, но из-за мной лично допущенной роковой ошибки нас разгромили (я подробно анализировал ход восстания в предшествующих заметках данного Живого Журнала). Сейчас — новый рывок нашей низовой субъектности на повестке дня. Скончался Игорь Кольченко, старая смена сходит со сцены, но на подходе вижу новых орговиков, так что всё впереди.