|
Художники, творчество, история Обсуждение художников, их жизни и творчества, истории создания произведений, любых искусствоведческих вопросов. |
|
Опции темы | Опции просмотра |
11.07.2008, 06:40 | Язык оригинала: Русский #1 |
Гуру
Регистрация: 04.06.2008
Адрес: Сочи
Сообщений: 14,663
Спасибо: 18,865
Поблагодарили 16,455 раз(а) в 4,506 сообщениях
Записей в дневнике: 273
Репутация: 32442
|
Борис Дмитриевич Григорьев (1886-1939)
Сегодня в 1886 году – родился Борис Дмитриевич Григорьев /Boris Grigoriev/,один из самых талантливых русских художников-эмигрантов. Большую часть своей жизни Б.Д.Григорьев был знаменит, десятки его работ охотно покупали коллекционеры и музеи России, Франции, Америки, Чили, Чехии и других стран. Он имел за рубежом славу "артиста линии", "великого русского художника", благодаря своему колоссальному трудолюбию и работоспособности. В 1926 г. в эмиграции Григорьев писал о себе: "Сейчас я первый мастер на свете. <...> Я не извиняюсь за эти фразы. Надо знать самому, кто ты, иначе не будешь знать, что и делать. Да и жизнь моя святая от труда сверх и чувства сверх, и 40 лет моих это доказывают. Я не боюсь любого конкурса, любого заказа, любой темы, любой величины и любой скорости" (из письма поэту В. В. Каменскому).
Читать дальше...
Последний раз редактировалось Евгений; 12.07.2008 в 14:39. |
Эти 13 пользователя(ей) сказали Спасибо Евгений за это полезное сообщение: |
11.07.2008, 10:38 | Язык оригинала: Русский #2 |
Гуру
Регистрация: 28.03.2008
Сообщений: 9,415
Спасибо: 1,532
Поблагодарили 29,853 раз(а) в 6,714 сообщениях
Записей в дневнике: 10
Репутация: 27271
|
Борис Дмитриевич Григорьев
1) Натюрморт с ягодами и яблоками - 217 000 USD 2) Деревенская бакалея - 98 800 GBP Вот эта очень хорошая, но если писал с натуры то тётка страшная. Как она работала в такой профессии? 3) Марсельская проститутка - 1 308 500 GBP Евгений Как по Вашему, цены на него будут расти? Ведь и так уже не маленькие. |
Эти 9 пользователя(ей) сказали Спасибо Konstantin за это полезное сообщение: | Jasmin (27.08.2009), lusyvoronova (27.08.2009), SAH (27.08.2009), sergejnowo (27.08.2009), spigo (04.09.2009), Tana (04.09.2009), uriart (14.09.2009), Евгений (04.09.2009), Тютчев (04.09.2009) |
11.07.2008, 11:30 | Язык оригинала: Русский #3 |
Гуру
Регистрация: 04.06.2008
Адрес: Сочи
Сообщений: 14,663
Спасибо: 18,865
Поблагодарили 16,455 раз(а) в 4,506 сообщениях
Записей в дневнике: 273
Репутация: 32442
|
Будут и значительно, тут даже нет сомнений.
Добавлено через 2 минуты Konstantin, Я видел в инете Ваши картины,но мне сказали ,что я ошибаюсь.Вы пишите картины? Последний раз редактировалось Евгений; 11.07.2008 в 11:32. Причина: Добавлено сообщение |
11.07.2008, 15:50 | Язык оригинала: Русский #5 |
Гуру
Регистрация: 04.06.2008
Адрес: Сочи
Сообщений: 14,663
Спасибо: 18,865
Поблагодарили 16,455 раз(а) в 4,506 сообщениях
Записей в дневнике: 273
Репутация: 32442
|
Konstantin, Моё мнение: уровень хороший ,работы интересные,надо сделать нормальный пост.(Сделайте сами ,я опубликую у себя на блоге, и здесь естественно.)
|
27.08.2009, 12:03 | Язык оригинала: Русский #6 |
Гуру
Регистрация: 11.11.2008
Сообщений: 1,897
Спасибо: 2,905
Поблагодарили 2,364 раз(а) в 550 сообщениях
Репутация: 4045
|
Евгений, с Вашего позволения добавлю в эту тему одну статью. На днях разгребал старые журналы и попалась, на мой взгляд, интересная публикация Александра Бенуа, написанная сразу после смерти замечательного художника Бориса Григорьева.
"ОГОНЁК" 1990 г. Борис Дмитриевич Григорьев родился в 1886 году в семье управляющего Волжско-Камским отделением коммерческого банка. Детство провел в Рыбинске. По окончании гимназии, в 1903 году, поступил в Строгановское училище в Москве. С 1907 по 1913 год был вольнослушателем Императорской Академии художеств в Петербурге. Сотрудничал в журнлах «Сатирикон», «Новый Сатирикон», «Лукоморье», участвовал в выставках, в частности в выставке «Мир искусства». В 1919 году художник эмигрирует. Живет в Берлине и Париже. Много путешествует. Посещает Аргентину. Уругвай. Бразилию, Центральную и Южную Америку. Его персональные выставки проходят в Риме. Лондоне. Милане. Париже, Нью-Йорке, Бостоне... Умирает в 1939 году на юге Франции. Рассказать о Григорьеве можно было бы в обстоятельной статье, где были бы перечислены его учителя, выявлены истоки его искусства, обозначены периоды развития. Но нам показалось интересным предоставить слово критику, который одним из первых «заметил», выделил работы Григорьева, доброжелательно и заинтересованно наблюдал за его становлением — Александру Бенуа. Малоизвестная статья, написанная им в 1939 году, сразу жё после кончины художника, достаточно объемно освещает все основные аспекты григорьевского творчества и одновременно дает возможность ближе узнать Григорьева-человека. Е. СЕЛИНА |
Эти 10 пользователя(ей) сказали Спасибо vyadem за это полезное сообщение: | Allena (27.08.2009), Jasmin (27.08.2009), lusyvoronova (27.08.2009), SAH (27.08.2009), spigo (04.09.2009), Tana (04.09.2009), uriart (14.09.2009), Евгений (27.08.2009), Кирилл Сызранский (27.08.2009), Тютчев (04.09.2009) |
27.08.2009, 12:10 | Язык оригинала: Русский #7 |
Гуру
Регистрация: 11.11.2008
Сообщений: 1,897
Спасибо: 2,905
Поблагодарили 2,364 раз(а) в 550 сообщениях
Репутация: 4045
|
Статья Александра Бенуа 1939 г.
Еще одна художественная жизнь, еще одно художественное творчество завершились и теперь стоят перед нами, как нечто заключенное в себе. Ничего уже больше к нему не прибавится. Между тем именно в отношении этого творчества — в отношении искусства Григорьева — так чувствуется необходимость в каком-то еще дальнейшем развитии. Чудесное в своей исключительной талантливости искусство, но таким, коим оно является сейчас, оно оказывается недоговоренным. Недоговорена, впрочем, только вторая часть этой творческой повести, то, чем искусство Григорьева стало после того, как мастер покинул родину и оказался волей судьбы, без возможности возвращения, в чужих краях...
Первая часть творчества Григорьева вполне естественно объединяется под названием одного из его самых замечательных произведений, под словом «Расея». Ряд произведений, относящихся к этой первой части, был создан как-то сразу и. во всяком случае, в течение сравнительно недолгого времени — в порыве одного сплошного вдохновения, когда Григорьев оказался после нескольких лет заграничного пребывания снова на родине. Нечто тогда поразило его до такой степени, так «вывернуло ему душу», что он почти сразу нашел способы излить испытанное в форме какой-то своеобразной поэмы полуобличительного характера. В те дни он был напитан парижским воздухом — воздухом того довоенного Парижа, в котором дышалось так легко, в котором еще слышались отголоски смеха романтических гризеток и студентов, в котором было столько милой и беспечной ласки. Художественную манеру выражения Григорьева воспитали не столько разные образцы прославленного творчества, сколько именно самый этот «воздух Монпар-наса и Монмартра», что и позволило художнику остаться совершенно самобытным даже после того, как он проникся особенностями парижской художественной культуры. Другие русские художники, попадая в Париж, заражались общими увлечениями момента, старались усвоить последний крик, приобщиться к самоновейшим достижениям. Одни выбирали себе в руководство Сезанна, другие — Пикассо и т. д. Но Григорьеву было мало дела до всего этого, он шел своим путем. Рисовал он «что попало и как попало», и только одно казалось ему при этом важным — это схватывать в каждом пленившем предмете, будь то человеческая фигу ра, сценка в бистро, животное в зоологическом саду, отдельное дерево или целый пейзажный мотив, самое для данного образа типичное. Первое, что я увидел из творчестве Григорьева, были как раз такие привезенные из Парижа рисунки, и более всего меня в них поразила их баснословная меткость и характерность... Иным тогда казалось, что в них обнаруживается опасная склонность к маньеризму, что «система» Григорьева, заключавшаяся в чередовании тонкой и гибкой линии со сплошь тонированным штрихом (получаемым от плоско положенного на бумагу карандаша), что эта система есть легкомысленный трюк, выработанный художником на изготовлении сатирических иллюстраций, которые он набрасывал одним взмахом и не задумываясь над их отделкой (Григорьев, как и Яковлев, начал свою деятельность, сотрудничая в «Сатириконе»). Напротив, я получил совершенно иное впечатление от всех григорьевских рисунков, мне они показались не только блестящими, но и внушительными; изумляла их зрелость, то. что в них было столько острой наблюдательности, связанной с безупречным послушанием руки глазу. И я сразу тогда поверил в Григорьева, стал ждать в дальнейшем от него чудес. Эти чудеса не замедлили объявиться. Но только они были совершенно иного рода, нежели те, что сулили его первые работы. Менее всего в них оказалось каких-либо реминисценций «парижского воздуха», и больше всего в них оказалось чего-то самобытно русского, чего-то, что поражало своим жутким сходством с той нас окружавшей средой, которую мы сами, вероятно, вследствие привычки воспринимали с несравненно меньшей остротой, нежели он, новоприбывший. Когда на выставке в Академии художеств под гигантскими копиями с Рафаэля предстала на публичный суд серия его картиноподобных этюдов, окружавших главное произведение Григорьева, названное «Расея», многих охватил одновременно с восторгом от явной талантливости и род ужаса. Перед эстетами, совершенно к тому времени отвыкшими вычитывать из картин какие-либо уроки и пророческие назидания, предстало подобие «головы Горгоны» (...). Последний раз редактировалось vyadem; 27.08.2009 в 12:16. |
Эти 11 пользователя(ей) сказали Спасибо vyadem за это полезное сообщение: |
27.08.2009, 12:15 | Язык оригинала: Русский #8 |
Гуру
Регистрация: 11.11.2008
Сообщений: 1,897
Спасибо: 2,905
Поблагодарили 2,364 раз(а) в 550 сообщениях
Репутация: 4045
|
Такие именно мысли, тогда же мной записанные почти в этих самых выражениях, вызвали во мне страшные картины григорьевской «Расеи». Как же было не исполниться чувства некоего почитания к художнику столь проникновенного ясновидения? Правда, где-то глубоко в душе не переставала жить надежда, что в целом все обстоит не в такой уж безнадежности, что все же существует рядом с этой кошмарной «Расеей» та Русь, которую можно по-прежнему считать «святой» и которую следует по-прежнему любить с чисто сыновней нежностью Но одно — «глубина души», до которой моментами и добраться трудно, а другое — простая, осязаемая действительность, и эту очевидную действительность Григорьев со странной простотой, с откровенностью какого-то enfant terrible (Сорванец, не считающийся с условностями и приличиями) и преподнес.
Григорьев сознавал, что он совершил при этом своего рода подвиг и даже гордился им. Он. например, охотно принимал сравнения себя с Достоевским. Однако и тогда казалось, что рождение столь значительных «откровений» явилось все же неожиданностью для него, что они явились продуктом интуиции, что они появились на свет потому, что настал момент, когда нужно было им появиться. Творческие силы и техническое мастерство Григорьева сыграли при этом роль проводника каких-то велений, исходящих из сфер, не доступных человеческому познанию. Замечательно, что творчество Григорьева осталось абсолютно изолированным, что оно не нашло себе ни единого подражателя (...). О Григорьеве как о человеке можно многое сказать, и следовало бы ныне начать собирание материалов для такого его портрета — пока еще свежи и ясны воспоминания о нем, о всех противоречиях этого странного характера. Странным этот характер действительно был. Многие боялись Григорьева, считали его за какого-то опасного скандалиста. Получилась эта репутация вследствие крайней впечатлительности художника и полной зачастую невозможности его совладать с возникшими в минуту аффектами. В смысле каких-либо моральных принципов в нем тоже не все было определенно и четко установлено, и почти всегда Григорьев поступал так, как ему подсказывали его далекие от простого здравого смысла побуждения. Но меня лично влекло к этому странному человеку. Как-никак, а среди моих современников он представлял собой наиболее цельный образ художника, и представлял он его без всякого наигрыша, в силу одних только велений своей натуры. Интуиция сказывалась не в одних только произведениях Григорьева, но и в его убеждениях (в том "подобии убеждений", которые он проповедовал иной раз с пламенной страстностью), в его отношениях к людям, в его художественных увлечениях и в его критике Интуиция руководила и проявлением его чувств к самым близким людям, и если в суете светских и деловых отношений иной раз трудно было решить, находится ли он под влиянием доброго или злого начала, то во всем самом существенном и самом жизненном он слушался своего сердца, если же восставал против него, то с великим страданием, вслед за которым являлось глубокое раскаяние. Смятенный дух жил в Григорьеве, но то была истинная и подлинная смятенность, а не та неврастеническая взбаламученность, которая в наши дни «носится", как модный костюм, или проис¬ходит от какого-то духовного разгильдяйства. Эта смятенность Григорьева, вероятно, и помешала ему продолжать творить с той же уверенностью, когда он оказался в новых условиях после своего отбытия из России. Он, во всяком случае, если и храбрился, хоть и уверял себя и других, что он «себя еще покажет», все же потерял как-то почву под ногами. Он и до создания «Расеи» жил в чужих краях и чувствовал себя в них как рыба в воде. Ему даже казалось, что он лучше понимает это чужое, нежели свое, что ему и люди нерусские ближе, нежели русские, что он лучше может с ними сойтись. На самом же деле этот до крайности чуткий аппарат оказался в чужих краях без того питания, которое позволило ему создавать вещи чрезвычайной значительности. С ультраинтуитивными натурами происходят подобные духовные катастрофы. С особой чуткостью откликаясь на разные «подсказки», исходящие из окружающей их жизни,— подсказки, редко даже ими до конца осознанные, они не способны накоплять опыт, не способны синтезировать свои впечатления, не способны жить на «запасы». Приобретаемое они тут же тратят, причем это их мало тревожит, так как им кажется, что этот приток впечатлений неиссякаем. Чисто художественная ценность созданного Григорьевым в чужих краях не уступает художественной ценности «Расеи» и всей совокупности картин, созданных им во время пребывания на родине Пожалуй, даже в узкоживописном смысле Григорьев неизменно за последние годы шел вперед. Он освобождался от некоторой жесткости и от тех формальных условностей, которые проникли в техническую сторону его работы вследствие временных увлечений (так. между прочим, исчезли и последние черты кубизма, довольно наивно понятого и усвоенного Григорьевым). Палитра стала богаче, но и ярче, фактура (отчасти под влиянием Вламинка, достоинства которого Григорьев был склонен преувеличивать) приобрела предельную виртуозность. К удивительно блестящим достижениям принадлежат его бретонские портретообразные этюды, а также те серии пейзажных заметок, которые он вывез из своих странствований по Центральной и Южной Америке. Но вот «тень Расеи» все же лежала на всем этом заграничном творчестве Григорьева и как-то вредила его успеху. Вторая часть его творения так и осталось до некоторой степени фрагментарной (…) 1939 г. Александр Бенуа |
Эти 11 пользователя(ей) сказали Спасибо vyadem за это полезное сообщение: |
Метки |
русская живопись, русские художники |
|
|