Миры и чудодейства.

[sur]

Выставка четырёх современных крымских художников. Выставка пройдет в ЦДХ в зале №18 с 24-го января по 3-е февраля, всего на выставке будет представлено около 50-ти работ.

Презентация выставки 24-го января в 18-часов. Приглашаем всех желающих.

На выставке будут представлено около 50-ти работ 4-х современных крымских художников: И.Зайцевой (Zira), Ю.Лаптева, С.Матяша и В.Панченко.



1. Ира Зайцева "Королёк"
2. Ю.Лаптев " Бесплатная раздача желаний перед зеркалом мира".

[sur]

Магический театр Ирины Зайцевой. Искусствовед Виталий Пацюков.
«Люблю появление ткани…»
Осип Мандельштам
«…стоял чудной красоты волшебный театр»
Алексей Толстой

Искусство Ирины Зайцевой располагается в уникальной зоне – между сном и бодрствованием, именно в той точке, когда разум еще не вступил в свои права, а душа продолжает свой путь в идеальном мире реализованных желаний. Эта художественная реальность пронизана идеями согласия и любви, в ней торжествует универсальный язык понятный людям, животным, растениям, стихиям и звездам. Фактически перед нами предстает «Золотой век», его внутренние измерения, наполненные ангелами и цветами, присутствующие во всех фундаментальных культурах, как детство нашей цивилизации, хранящее в себе естественные взаимоотношения и непосредственность чувства. Его световые состояния живут в вибрации приливов и отливов – от светлого к оранжевому, огненно-красному и вновь возвращаясь в ультрамариновое, наполняясь голубым, небесным в своих высших иерархиях.

Персонажи Ирины Зайцевой близки героям раннего итальянского Возрождения, вернее это всегда одна и та же героиня, живущая в своих вариативных ипостасях, - как в мечтах, везде проявляясь своим светлым ликом, излучая энергию сочувствия всему живому, с кем она вступает в контакт. Ее тело пластически неизменно связано с окружением, оно неотделимо от мира природы, от состояния пробуждения как нового рождения, от голубого неба и цветущих деревьев. Ее образ соединяется с Кэролловской Алисой, способной творить чудеса и естественно появляться в мире Зазеркалья. Вероятно в нем присутствует прообраз самой художницы, ее открытость высокой поэзии, ее право на особые диалоги с животными и ее удивительное свойство терять гравитацию, обладать безвесием, воспаряя над планетой Земля. Иногда героиня Ирины Зайцевой возвращается в наш странный мир, переживая ностальгию по утраченным человечеством идеалам, подлинным ценностям, погружаясь в щемящую реальность, фиксируя таинственное прикосновение к ней – словно бабочка задела тебя своим прозрачным крылом и оставила след на щеке, магический орнамент, волшебную пыльцу, явное доказательство существования иного, «настоящего» мира. Этот мир не имеет складок и теней, он предстает во всей своей необычайной яви – «цветами августа», «зеленеющим апрелем в саду» или «последним листом осени». Сотворенный художницей, он не подвержен разрушению даже в своих предельных точках. Его живая ткань неизбывна, ее животворность мерцает в своей скромной и одновременно органической красоте.

Композиции Ирины Зайцевой не знают перспективных сокращений, они даются нам в своей первозданности, словно опрокидываясь на нас, как пространство любого иконологического, сакрального произведения. Художница обращается в абсолютном бескорыстии к своим сюжетам как ребенок, воспринимающий мир в своей изначальной целостности. Именно это великое детское чувство позволяет Ирине сохранять культурную память, в которой таится будущее.

Перед нами искусство, несущее в себе целебные свойства, оно способно наложить повязку на рану, ее образы живут по законам праздничной культуры, останавливая время и сберегая все возможные смыслы рождающейся реальности, превращая любой предмет в одухотворенный организм, в живое существо. Пушкинский «кот ученый» естественно начинает жить в пространстве искусства Ирины Зайцевой, вступая вместе с ее героиней в волшебный мир игры, в слои детской мудрости, ухаживая за ней, намекая, что может быть в его образе таится маленький принц. Огненно-красные олени с прозрачными крыльями берегут хрупкий мир сказок художницы, олицетворяя целостность нашего мироздания, его устойчивость, надежды и нравственное достоинство.

Художественная реальность Ирины Зайцевой медленно движется в торжественном безмолвии, как поворотный круг детских каруселей и как карта звездного неба. Она естественно переходит из нашей эмпирической действительности в мир подлинной гармонии и исполненных желаний, в те чудесные измерения, где простая кисть художницы становится волшебной палочкой, превращающей обыденное в магический театр, а нас, зрителей, в его участников.

Ира Зайцева "Благословление".

[sur]

Юрий Лаптев: в поисках утраченного времени

Ноктюрны мертвых музыкантов убаюкивают город, заснувший навсегда

Андре Бретон, Филипп Супо

Все это столь отчетливо указывает нам на вездесущее присутствие Души

Василий Аксенов

Многослойная и парадоксальная культура Крыма торжественно расположилась в пространстве мифов и легенд. Она неотделима от сновидений античности, ее образы живут дыханием и покачиванием Средиземноморских реалий в магической речи Гомера. Древняя Эллада, ее руинированные миры, помноженные на архетипы сюрреалистических стратегий легли в основу визуальной философии Юрия Лаптева. Художник, виртуозно владеющий технологиями рисования, естественно как археолог, погружается в слоистые горизонтали нашей постистории, рассматривая ее с дистанции наблюдателя из будущего. «Остров Крым», воспетый М.Волошиным, А.Грином и В.Аксеновым, превращается в композициях Юрия Лаптева в реставрацию утраченной памяти, в коллажное свидетельство застывшего после катастрофы времени. Как эпиграф к собственному творчеству художник сознательно цитирует знаменитую работу Сальвадора Дали «Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения», подчеркивая беззащитную паузу, лакуну, элементарную частицу пространства-времени, в которой скоро может оказаться наша реальность. Еще мгновение, и она потеряет свое равновесие, зависшее в травмированном состоянии, и поезд времени направится в совершенно ином направлении – в предчувствие будущего из утраченного прошлого.

Наша расслоенная память буквально оживает в композициях Юрия Лаптева, она обретает плоть в деталях, неожиданных ракурсах и подробностях ушедшего – в бокалах и зеркалах, стрелках старинных часов, автомобилях, потерявших свою актуальность и оставшихся в иных измерениях. Ее образы превращаются в послание, хранящееся в нераспечатанной бутылке, и рифмуются с опустошенным винным сосудом, из которого уже никогда не появится джин. Мечты, неосуществленные, ставшие опредмеченной ненужностью, безделушками, подгоревшими на газовой плите. Мечты юноши, размышляющего об открытии Колумба, трансформируются в окаменевший букет, где статуя Свободы олицетворяет метафору потерянной, так и не открытой цивилизации.

Игра мнимостями, утраченными ценностями, иллюзиями, миражами переходит у Юрия Лаптева в величественную сцену тотальной катастрофы. Ее энергетика, живущая в обратной перспективе, открывает циклические законы ренессанса и гибели культуры, ее подъемов и спадов. Образность, артистически выявленная, хрупкая и одновременно устойчивая в непреложности видения художника, до предела обнажает всю историю новейшего времени, включая человеческую личность в ее археологию, заявленную как предметный космос. Формула античного философа Протагора «человек – мера всех вещей» оборачивается в топографии художника страдательным залогом, открывая иные смыслы нашей исчезающей реальности, где вещь становится мерилом человека. Именно вещь в этой сюрреалистической концепции переживает реинкарнацию и превращается в субъект. Она уже потеряла свою прежнюю функциональность и начинает существовать в метафизических координатах. Ее лик изменился, но его контуры обрели внятную, хотя и парадоксальную структуру, они уже не будут подчиняться распаду, энтропии, сближаясь с предметным миром Альберто Моранди. Художник бережно сохраняет образ вещи, выявляя все ниши и рельефы ее посткатастрофического тела. Его оптика фиксирует те моменты истории, когда предзнаменование начинает существовать в своей определенности, реализуя локальные или тотальные события предначертанного. В этих событиях сбываются именно сюрреалистические прогнозы, где кажущийся уход от действительности в сновидческие состояния в реальности открывается магическим правдоподобием. Именно аллогическое и парадоксальное оказывается способным в настоящий момент описать наш невозможный мир таким, какой он есть. Сюрреалистические традиции, восстановленные Юрием Лаптевым в современной культуре, вновь наполняются актуальностью. Они, в отличие от своих первоначал 20-х годов прошлого века, направляются не из искусства в жизнь, а напротив, из жизни движутся в сторону искусства, позволяя нам увидеть картину мира в архетипах и реального и невозможного. Образ «улитки на склоне» братьев Стругацких, обладавшей уникальным литературным феноменом, в визуальной поэтике Юрия Лаптева транслируется в конкретное стихийное событие, несущее в себе угрозу разрушения культуры и цивилизации. Скрытая тактильность визуальных форм позволяет художнику буквально физически переживать этот невероятный мир, свои сновидения и пророчества, «дотрагиваясь» до поверхности изображения симферопольского железнодорожного вокзала, раковины улитки, летающего замка, затонувшего корабля, засохшего букета, старинного зеркала, ощущая теплоту и особую вещественность фундаментального мира человеческой памяти. Предметы и события в этой системе координат открываются метками судьбы, границей с ирреальным и вместе с тем абсолютной размытостью дистанции между миром повседневности и его символическими смыслами.

Юрий Лаптев реально передвигается вдоль силовых линий своих композиций, ощупывая каждую принадлежащую ему точку, формируя личную структуру, определяемую собственным внутренним жестом. В е пространстве разыгрывается современная божественная комедия, раскрывается занавес и оживают персонажи, знаки утраченного времени – окаменевший компьютер, пирамида из бесполезных автомобилей, уставший рояль – любимый объект перформансов сюрреалистов. Технологии бриколлажа, комбинаторики, как указывает Клод Леви-Стросс, «полярных художественных свидетельств» позволяют Юрию Лаптеву обнаружить третье измерение: подлинный образ времени, живущий не по закону «или-или», а в новой логической системе «и то и другое одновременно». В этом универсальном диалоге взаимопротивоположностей и несовместимостей Юрий Лаптев высветил уникальную фазу нашей истории, этот вспоминающий поворот вспять человеческого универсального чувства – к прошлому как будущему, соединив его щемящий визуальный смысл с табуированным социальной драматургией, совсем недавним, но уже «утраченным временем».

Виталий Пацюков

[Магнолия]

sur, Спасибо! В Москву! На выставку!

[sur]

Вот ещё несколько работ из числа представленных на выставке.



1. И.Зайцева "Дар".
2. И.Зайцева "Благословление".
3. И.Зайцева "Друг для осени".
4. Ю.Лаптев "Гараж" (Башня).
5. Ю.Лаптев "Бокал июльского хереса".
6. Ю.Лаптев "Юрий Гагарин" или "Человек в космосе".
7. Ю.Лаптев "Валерий Чкалов планирует пролететь под аркой императора Тита".

[sur]

Что-то, я в первом посте темы (будучи больным) не совсем складно всё написал. Подробнее с творчеством представляемых на выставке художников можно ознакомиться на сайтах: http://art-crimea.ru/index.php?m=home&lang=ru и http://crimeapainter.ru/

Добавлю ещё видеопрезентации И.Зайцевой: http://www.youtube.com/watch?v=eBzDgtMnhEs


Ю.Лаптева: http://www.youtube.com/watch?v=XdZRenvdtjc

[sur]

В заключение этой темы.Такой вот ролик с открытия выставки получился. Многовато в нем обо мне (что я считаю не правильным), но уж, извините, честное слово не заказывал.