Арт-новости

[Хранитель укропа]

Художник Дмитрий Гутов взял на растерзание «Медного всадника» Пушкина

В пространстве «VLADEY» цитаты Александра Сергеевтча растащили на картины

Директор «VLADEY» Владимир Овчаренко решился предъявить в рамках программы «Художник Недели» выставку Дмитрия Гутова. Мастера столь умного и сложного, что распознать идею его экспериментов подчас удастся не каждому специалисту. Кто-то дерзко ругает искусство Гутова, другие — с упоением хвалят. Но главное — почти никто не сохраняет нейтралитет в обсуждении его поисков, обращенных к восточной каллиграфии, абстракции и традиции московского концептуализма.

На этот раз художник в неоново-оранжевой кофте «взял на растерзание» «Медного всадника» Пушкина. Что из этого получилось — он расскажет сам.

– Дмитрий, многие до сих пор не могут отойти от вашей январской выставки в галерее «Триумф», а вы уже наваяли следующую. Как умудряетесь так быстро переключаться?
– Работаю с чудовищной скоростью. Мы живем в жестких условиях рынка. Не могу делать одну выставку в год — просто не выживу.

– Так рационально...
– Боря Гройс (один из ведущих искусствоведов. – Авт.) сравнил современное искусство со средневековыми монастырями. Все думали, что там одни святые, которые только молились и писали иконы. А там был и разврат, при котором что-то делалось. В общем, все, чем мы занимаемся, дико рационально. Если бы не это, не нарисовал бы я ни одной картинки, а лежал бы у себя на крыше и читал книжки, комментарии к ним, все варианты черновых рукописей.

Читать дальше... 

– В частности Пушкина?
– Первым делом, обожаю его. Ну кто может сложить пять слов более гениально, чем Пушкин? Вот, к примеру фраза, которая стала названием выставки – «Прояснились в нем страшно мысли». Это из «Медного всадника». Взял оттуда 13 любимых стихотворных строк и разместил их на холстах, деревяшках, металле, соединив с обветшалыми обложками конструктивистских и футуристических книг. Для тех, кто забыл текст поэмы, поставил экран, где его читает Папанов.

– Почему эта выставка родилась именно сейчас?
– Выдумал ее еще в 1989-м году. Сделал тогда одну работу с текстом из любимой поэмы — «Он оглушен был шумом внутренней тревоги». Это было ожидание гибели СССР и всех катаклизмов 90-х. Тогда с выставкой не сложилось, зато за 30 лет накопилась куча идей. И вот недавно их израсходовать меня подстегнули протестные акции, куда ходим с внучкой. Я разошелся. Сделал работ в три раза больше, чем может вместить галерея. Что делать? Развесил у Овчаренко в офисе.

– В 90-е прогремела ваша с Владимиром выставка, где разлилось болото из 25 тонн грязи, а посетители передвигались по деревяшкам. Вот бы и сейчас устроили наводнение или его иллюзию.
– Тогда были другие возможности. А сейчас даже работы компактными стали. Хотя делал их как эскизы, которые можно развернуть на стенах дома. У меня уже такое бывало: сначала рисуешь что-то на бумажном листке, а через несколько лет разворачиваешь это метров на 300 на какой-нибудь биеннале. Это выставка — предвосхищение будущего. Неслучайно, ко мне вернулись идеи 80-х. Опять рухнет страна, и вернется интерес к этой точке земного шара. Сейчас она в мировом масс-медийном пространстве — ноль. А было время, когда в западных СМИ большую часть новостного блока занимал СССР. Весь фокус мирового внимания устремляется туда, где происходит животрепещущее событие. В это время надо быть во все оружие. Как в перестройку один писатель говорил другому: «Сейчас надо писать». А второй ему отвечал: «Нет, сейчас надо публиковать». Вот я пока и разрабатываю идеи в виде эскизов.

– К сожалению, где-то текст едва читается, так как почерк у вас не каллиграфический.
– Ну извините, как умею. Мне с 1-го класса за почерк попадает. Но графологи расшифруют. Не работаю с линейкой, мерю все на глаз. Любимую фразу художников произнес Шумахер: «Если я контролирую автомобиль, значит, я еще не набрал скорость». На этой выставке я больше всего ценю работы, где совсем себя не контролировал и не допустил ни миллиметра искусственности.

Ксения Коробейникова

[Хранитель укропа]

Где хранятся ценные рисунки и автографы Максимилиана Волошина

В Москве 140-летие поэта и художника Максимилиана Волошина отметили без особого энтузиазма. Зато с размахом его отпраздновали в крымском Коктебеле, который Волошин не только воспевал в стихах и тысячах акварелей, но и сумел организовать там «всероссийскую домашнюю здравницу литературно-курортного типа» для большинства значительных авторов Серебряного века.
Читать - http://www.mk.ru/culture/2017/06/21/...voloshina.html
Ксения Коробейникова

[Хранитель укропа]

Музей Никаса Сафронова займёт часть Старой аптеки на Георгиевской

Видео: https://www.youtube.com/watch?time_c...&v=pjhASalPYVY

Творческая общественность возмущена планами городской администрации открыть в центре Владимира музей художника Никаса Сафронова. Нешуточные страсти разгорелись сегодня на заседании городской Общественной палаты.

Вера Куликова - с подробностями.

Кто бы мог подумать, что открытие музея Никаса Сафронова во Владимире вызовет ТАКОЙ резонанс. Культурное событие конца лета, публика горячо обсуждает уже сегодня.

Игорь Черноглазов, заслуженный художник России: "Вся общественность культурная и художественная города против этого музея, потому что не должно быть в центре в историческом ядре города Владимира Никаса Сафронова, потому что этот человека, который не имеет никакого отношения к нашему городу. Человек собственно даже не член Союза художников России".

Художники недоумевают, как в историческом центре города, в здании с богатой историей может появиться такой музей. При том, что у области уже есть свой бренд - "Владимирская школа живописи".

Дмитрий Холин, председатель Владимирского отделения Союза художников России: "Здесь со стороны городской администрации двойные стандарты. С одной стороны мы как бы открываем музеи, с другой стороны пропагандируем художников, которые в принципе пришлые и они работают здесь, делают выставки. И вот опять же по поводу Никаса Сафронова. Каким он местом, например, к Старой аптеке относится? Вообще здесь во Владимире есть своя Школа, ее необходимо пропагандировать".

Более уместно, говорят владимирские художники, было бы открыть в "аптеке" единый музей - владимирских школ живописи, графики и реставрации.

Надежда Севастьянова, искусствовед, старший научный сотрудник Владимиро-Суздальского музея-заповедника: "Я скажу резко! "Кошечки в манжетах" в нашем городе появляться не должны! У нас есть свое высокое, прекрасное искусство, известное на весь мир искусство".

В здании Старой аптеки полным ходом идет ремонт. По словам директора городского выставочного комплекса Юлии Румянцевой, для своего музея Никас Сафронов уже закупил мебель на 19 миллионов рублей.

Андрей Шохин, глава администрации г. Владимира: "Мы сейчас только приводим в порядок подвал, входную группу и 1 этаж и там действительно есть договоренность, что музей аптеки украсит своими картинами Никас Сафронов и не для кого ни секрет. Мы в принципе не скрывали".

Особенно планы мэрии возмутили общественников, которые занимались "спасением" Старой аптеки.

Полина Вахотина, член общественной группы по спасению Старой аптеки: "Также было с Музеем вишни, когда просто появился какой-то товарищ, который предложил свое участие в этой истории, потому что это центр города, потому что он - художник, потому что тоже хочет быть где-то выставлен. Ну, у нас будет Сафронов в аптеке. Смешно!"

Игорь Черноглазов, заслуженный художник России: "Все были против, потому что все ратовали за Музей старой аптеки, потому что горожане ее помнят и нельзя забывать, и шли разговоры и Мельникова Светлана Евгеньевна поднимала этот вопрос. Я считаю нужно вернуться к этой теме".

Владимирские художники готовят акцию против создания в Старой аптеке "гламурного" музея. Поддержать владимирских коллег готовы в Союзе художников России.

Вера Куликова, Владимир Косыгин, Александр Парфенов.
"Вести-Владимир".

[Хранитель укропа]

Избранные произведения художников - на выставке в Центре ИЗО

Во Владимирском центре ИЗО сегодня открывается юбилейная выставка "Цвет коллекции"

В этом году Центру отмечает 25-летие. Четверть века назад, 1 июля 1992 года решением областного совета народных депутатов во Владимире появился Центр изобразительного искусства.
К этой дате организаторы решили выставить избранные произведения художников из музейных фондов Центра.

Официальное открытие выставки сегодня. Она продлится до 9 июля.

[Хранитель укропа]

Коллекцию Дэвида Рокфеллера выставили на аукцион Christie's за $700 млн

Наследие Рокфеллера бьет рекорды: кольцо с изумрудом продано за $26 млн. И это только первая аукционная птичка

Forbes Staff

Коллекцию банкира и коллекционера Дэвида Рокфеллера, который умер в марте этого года в возрасте 101 год, и его жены Пегги, умершей в 1996 году, продадут на весенних торгах Christie’s в 2018 г. Эксперты арт-рынка уже предвкушают жирную добычу: ожидается, что коллекция Рокфеллера переплюнет коллекцию Ив-Сен Лорана, которую продали на Christie’s в Париже в 2009 году за $484 млн, — сообщает Artnet.

Наследники коллекции Рокфеллера оценивают ее в $700 млн. В собрании — около 15 000 предметов, среди них: работы импрессионистов, пост-импрессионистов, современное искусство, американская живопись, английский, американский и европейский мебельный дизайн, азиатское искусство, европейская керамика и серебро, американское декоративно-прикладное искусство. «Это очень выгодный союз — превосходные произведения искусства и именитая фамилия», — так оценил будущие торги века экс-глава отдела импрессионистов Sotheby’s Дэвид Норман в интервью Bloomberg.

Накануне торгов топ-лоты аукциона совершат мировое турне. А точечную пристрелку Christie’s проводит уже сейчас. На торгах ювелирных украшений, прошедших 20 июня в Нью-Йорке, кольцо с изумрудом в 18.04 карата из коллекции Дэвида Рокфеллера с оценочной стоимостью в $4-6 млн было продано за $26 126 500.
Будущие торги — событие историческое, поскольку за свою жизнь кллекционер почти ничего не продавал с аукционов, разве что работу Марка Ротко «Белый центр», 1950, на Sotheby’s за $72,84 млн в 2007 г. Невероятно, но при покупке работа стоила Рокфеллеру всего $10 000.

Больше, чем продавал, Дэвид Рокфеллер жертвовал. В 2005 он одарил МоМА на рекордную для того времени сумму в $100 млн. На выставке 1994 г. в МоМА «Скоровища из коллекции Дэвида и Пегги Рокфеллеров: от Мане до Пикассо» он передал в музей 21 холст из своего собрания.

Рокфеллер основал в 1959 г. корпоративную коллекцию The JPMorgan Chase Art Collection, куда вошли 30 000 единиц, и подарил коллекцию своих родителей Нью-йоркскому азиатскому центру.

[Хранитель укропа]

Благотворительный аукцион Phillips

«Летнее ковыряние в носу» Пивоварова выставят на продажу за 280 000 рублей.

Виктор Пивоваров. "Летнее ковыряние в носу". 2014
Бумага, акварель, тушь (32 х 25 см)

[Хранитель укропа]

Ангелы и волшебный лес. Галина Чувиляева

Выставка Галины Чувиляевой

Петропавловская крепость, выставочный зал Государева бастиона

Выставка открылась: 22.06.2017
Выставка закроется: 23.07.2017
Вход свободный.

[Хранитель укропа]

Львов с надгробия Карла V продаст Christie’s

Олег Краснов

Мраморная группа со львами, некогда бывшая частью надгробия французского короля Карла V Мудрого в базилике Сен-Дени, будет продана на аукционе Christie’s «Исключительные торги» 6 июля в Лондоне

Скульптура была заказана самим Карлом V (1338–1380) известному французскому художнику Андре Боневё, работавшему при королевском дворе , а также исполнявшему заказы знати не только во Франции, но и в соседних Нидерландах. Группа, выполненная в 1364–66 годах, простояла в Сен-Дени, усыпальнице французских монархов, вплоть до Великой французской революции, после которой аббатство было разрушено и разграблено. Львы были приобретены сэром Томасом Нейвом в 1802 г., а позже путешествовали по европейским коллекциям.

До аукциона цена лота обозначена «по запросу», но, судя по аналогичной скульптурной группе с могилы младшего брата короля, Жана, герцога Беррийского, проданной в 2016 г., Christie’s за него намерены выручить не менее €5 млн.

Мероприятие проходит 06.07.2017 в офисе Christie’s в Лондоне

[Хранитель укропа]

Сергей Подстаницкий: «Интересно найти вещь, которую никто не заметил или до конца не понял»

Ирина Осипова журналист

Живопись, графику, портретную миниатюру из коллекции Сергея и Татьяны Подстаницких можно часто увидеть на выставках в музейных залах. Среди жемчужин коллекции, которая собирается с 1998 года, — живопись Рокотова, Левицкого, Боровиковского, акварели Соколова, Гау, братьев Брюлловых, редкие русские авторы, почти не представленные в музеях. ARTANDHOUSES поговорил с коллекционером о русском портрете, неожиданных находках и капитализации коллекции

Вы не только коллекционер, но и исследователь. Это следствие искусствоведческого образования?
Одно связано с другим. Образование я тоже получал, потому что мне это было интересно. Для меня искусство — это и развлечение, и жизнь, и работа, и всё на свете. Название книги Соломона Шустера «Профессия — коллекционер» полностью отвечает моим жизненным взглядам.

Случается ли благодаря этому открывать шедевры, мимо которых прошли другие собиратели?
Такие истории происходят постоянно. Мне как раз наиболее интересно найти и раскрыть ту вещь, которую никто не заметил или заметил, но до конца не понял. Таких у меня в коллекции большинство — я редко покупаю вещи абсолютно очевидные. Самый свежий пример: пару месяцев назад в Австрии на аукционе продавалась картина неизвестного художника, изображающая офицера с дамами, катающегося в санях. Работа большая, красивая, и, хотя выставлялась на торги достаточно известным и уважаемым аукционным домом, определили ее как «картину неизвестного художника XIX века». Даже не стали уточнять, русская это школа или европейская, — видимо, не было ни времени, ни желания вникать в подробности. Я сразу ее узнал — точно такая же картина была в собрании прусской королевской семьи и хранилась в Кенигсбергском замке. Во время Второй мировой войны в 1945 г. при штурме Кенигсберга она пропала — то ли погибла, то ли находится в каком-то собрании. Известен художник — Сигизмунд Фердинанд фон Пергер, в первой трети XIX века он был придворным живописцем австрийского императора Франца I. Но самое интересное, что в санях едут великий князь Николай Павлович, будущий император Николай I, со своей матерью Марией Федоровной и супругой Александрой Федоровной. Посмотрев достаточно большое количество работ этого автора, я понял, что это не копия, а авторский вариант. У немцев довольно подробно издано собрание предметов искусства, пропавших во время войны. Благодаря изучению этих каталогов удалось найти много интересного.

Читать дальше... 

Или вот другой пример. Регулярно случается, что на европейских аукционах русскую кириллическую подпись, не очень четко поставленную, пытаются прочитать латиницей и придумывают какие-то несуразные фамилии. Благодаря этому не так давно я купил замечательный акварельный «Портрет неизвестной дамы» Петра Соколова. Он подписной, но французы, которые его продавали, не обратили внимание на то, что подпись сделана по-русски.

Личность изображенной дамы выяснить удалось?
С дамами это сложно, если только не найдется авторский повтор или копия с подписанным именем на обороте. В начале XIX века художники рисовали не точный портрет, а некое собственное представление о женской красоте. Поэтому дама, написанная в одно и то же время Гау и Соколовым, может выглядеть на этих портретах по-разному и совершенно не похоже на саму себя. В отличие от мужских портретов, где помогают форма, ордена и прочие отличительные признаки, на женских редко есть, за что зацепиться, — не так много дам были фрейлинами и имели орден святой Екатерины, так что приходится ориентироваться на известные атрибутированные повторы.

С портретом связан один из собирательских предрассудков — якобы приносишь домой изображения чужих людей с неизвестной судьбой и энергетикой. Но для вас это одна из основных тем коллекционирования. Чем портрет для вас интересен?
Я стараюсь, чтобы в портрете, который останется в моей коллекции, пересекалось 2 фактора: 1-ый — интересное с исторической точки зрения лицо, причем не обязательно, чтобы это был знаменитый человек, но какая-то биография у него, как правило, есть, и 2-ой важный фактор — художественное качество.
Провинциальные портреты, в которых тоже есть свое обаяние, я уже перерос. Сейчас я собираю портрет в основном XVIII — начала XIX века, преимущественно русский, но иногда расширяю коллекцию в другие стороны. Например, когда мне показалось, что уже достаточно собран русский портрет этого периода, мне захотелось объединить его с европейским портретом того же времени, и я купил несколько хороших английских работ рубежа XVIII–XIX веков — Лоуренса, Рейнолдса.
Вместе это смотрится уже совсем по-другому — когда рядом с Боровиковским висит Лоуренс, причем Боровиковский совершенно ему не проигрывает в мастерстве, это приятно. В области графики я попытался расширить собрание в сторону ХХ века — например, купил портрет барона Нольде Константина Сомова, поскольку он отчасти придерживался традиции пастельного портрета XVIII–XIX веков, которого у меня много. Захотелось показать развитие во временной перспективе.

Вы много участвуете в выставках. Для вас почему так важно публично показывать свою коллекцию?
На мой взгляд, один из принципов коллекционирования заключается в том, чтобы не просто обладать вещью, но еще ей хвастаться. Если ты заполучил что-то действительно ценное, хочется этим поделиться с другими специалистами, знатоками, собирателями. Это и некая проверка качества собрания — какую оценку получит та или иная вещь или коллекционерская концепция, как будут твои вещи смотреться на фоне музейных экспонатов, не будут ли они проигрывать. Если будут — это повод задуматься, то ли ты собираешь. Для меня выставки — это еще и большое подспорье в смысле хранения коллекции. В квартире и офисе места катастрофически не хватает.

И как проходит проверка, споры с музейными специалистами случаются?
Естественно, в любой коллекции есть вещи спорные или те, в которых ты сам еще не разобрался. Но я такие работы стараюсь не выставлять, пока у меня самого не сложится четкое понимание ее ценности и места в контексте русской истории и культуры. Обычно с музеями мы совпадаем. Видимо, в этом и есть залог нашего продолжительного сотрудничества.

Влияют ли выставки в музеях и изданные каталоги на капитализацию коллекции?
Я думаю, да, но не столько на стоимость, поскольку она складывается из большого количества разных факторов, сколько на значимость и ценность. Коллекция, которая показана, например, в Лувре, безусловно более интересна, чем коллекция, показанная в частной галерее Вышнего Волочка. Но это, повторюсь, вопрос ценности, а не стоимости.

Но если коллекция будет выставлена на продажу, это же и на цену повлияет?
Повлияет, но не напрямую — Малевич что выставлявшийся в Лувре, что не выставлявшийся, если у него понятный провенанс и нет сомнений в подлинности, будет стоить своих денег. Но когда нужно заинтересовать покупателя, склонить его к покупке, выставка может повлиять на его решение. Возможно, кто-то не предполагал, что можно собирать африканскую скульптуру, но, посмотрев выставку в Пушкинском музее, задумается об этом.

Вы занимаетесь изданием сборников по иконографии портрета. На кого они рассчитаны?
На любого, кто интересуется русским портретом — и как собиратель, и как исследователь. Когда мы с коллегами задумывали первый сборник, были уверены, что круг любителей портрета достаточно узок. Но когда сборник вышел в свет, выяснилось, что портретом интересуется большое количество людей и с большим или меньшим профессионализмом его изучают. Кто-то занимается этим наивно и по-любительски, а кто-то, даже несмотря на отсутствие профильного образования, достиг серьезных высот. Цель сборника — максимально полная публикация русского портрета из самых разных собраний: музейных, частных, русских, зарубежных. За последние пару лет мы опубликовали больше портретов русских художников XIX века, нежели было известно музейному сообществу все предыдущие годы. Иногда удается найти целые родовые коллекции, как ни странно, сохранившиеся с XIX века. Такая история была с портретами Ушаковых — в семье хранились портреты родственников с конца XVIII в. Коллекция попала на венский аукцион, а мы её обрабатывали, изучали и публиковали. В ней обнаружились хорошие работы Тимофея Неффа, Ивана Макарова, Карла Гампельна, которые имеют историческую ценность и интересны с художественной точки зрения.
Сколько всего будет сборников?
Это невозможно предсказать и ограничить. Сейчас мы с нашим иконографическим комитетом готовим 6-ой, предыдущий был презентован весной на «Интермузее» и целиком посвящен коллекции портретной живописи Центрального военно-морского музея в Петербурге.
Портрет — тема неисчерпаемая.

В основном в сборниках неопубликованные вещи?
Либо опубликованные с неправильной атрибуцией. Как раз 2-ая сфера деятельности нашего комитета — приведение в порядок уже существующих знаний о портрете. Причем это касается не только частных собраний, но и музейных.

Музеи прислушиваются?
Если честно, по-разному. Некоторые делают вид, что ничего не замечают. Центральный военно-морской музей был заинтересован в выходе этого каталога, и при его издании было переатрибутировано большое количество работ из их собрания. Специфика этой коллекции в том, что там по большей части собраны портреты адмиралов. У 2-х портретов, например, которые в 1920-е поступили в Морской музей из Кадетского корпуса, были перепутаны подписи — один адмирал выставлялся под именем другого. Оказалась банальная путаница при перевозке. Теперь музей внесет эти и другие исправления и в свой этикетаж, и в последующие публикации.

Есть ли у вас собственный рецепт формирования коллекционерского вкуса?
Вкус — категория сложная. Иногда бывает, что он либо есть, либо нет, равно как и возможность отличать настоящие вещи от фальшивых. В советское время у коллекционеров был термин «свиной глаз» — его применяли к человеку, который сколько ни смотрит, всё равно не отличает хорошее от плохого. На самом деле нужно постоянно находиться в контексте интересующей тебя темы и обязательно смотреть, что происходит в темах сопредельных. Чем больше смотришь, тем больше шансов, что твое собрание будет интересным и качественным.

[Хранитель укропа]

Михаил Перченко: «Музеи мне могут позавидовать»

Ладимира Артемова

Коллекционирование современного искусства практически исключает приобретение подделок, чего не скажешь о коллекционировании старого искусства. Еще свежи воспоминания о прошлогоднем скандале в Париже, где на 2-х французских антикваров, представителей известнейших галерей Kraemer и Didier Aaron, было заведено уголовное дело по подозрению в продаже фальшивой мебели частным коллекционерам и государственным музеям. Проблемы атрибуции и провенанса являются ключевыми для антикварного рынка.

Однако в своей коллекции старых мастеров, средневековой скульптуры и мебели известный коллекционер Михаил Перченко уверен на все сто. В 2011 г. ГМИИ им. А.С. Пушкина показывал часть его собрания, и выставка стала наиболее авторитетным подтверждением подлинности и качества коллекции. Самый крупный специалист и главный знаток готической и ренессансной скульптуры в мире Ханс Ньюдорп, директор Музея Майера ван ден Берга в Антверпене, атрибутировал и описал её для каталога.

О своей уверенности, ковре Гитлера и других диковинах, а также о мечте об открытии частного музея рассказал коллекционер.

Ваше коллекционирование с детства носило системный характер. Тем не менее ваши пристрастия и вкусы менялись, как и коллекции — от русского фарфора и живописи до деревянной скульптуры XIII–XVI веков. Возможна ли ещёодна смена направления?
- Нет, эта коллекция самая значимая для меня. Я собрал самое лучшее, что появлялось на рынке за последние 15 лет. Да, Востоком было интересно заниматься, но когда я узнал, что даже самые выдающиеся китайские профессора, авторитеты в своей области, не готовы атрибутировать произведения, то понял, что мне не хватит жизни, чтобы всё это изучить. Предмет нужно знать досконально, иначе это будет не коллекция, а свалка.

И вы решили коллекционировать западное искусство. Что повлияло на этот выбор?
- Искусство Северной готики и Ренессанс — это вершины европейской культуры. Я считаю, что это основополагающие школы в мире, потому что итальянцы ценны только началом Ренессанса, XV — первая четверть XVI века, а потом они ушли в красивость, к сожалению. Например, Караваджо мне совсем не интересен. В Амстердаме лет 10 назад была выставка «Рембрандт и Караваджо». Практически 2 современника эпохи барокко, а какая разительная пропасть между ними! Я не нашел никакого сходства между Рембрандтом и Караваджо, кроме того очевидного факта, что один закрыл классическую голландскую живопись, а другой - классическую итальянскую.

Читать дальше... 

Мы сидим с вами за ренессансным столом, у которого трехсоткилограммовая царга длиной 3,8 метра; в дом его заносили шесть человек. А ходим мы по ковру, который тоже имеет уникальную историю. Это подарок шахиншаха Ирана Гитлеру в день его инаугурации в 1933 году — 37 квадратных метров, XVIII век, Тебриз. Куплен в Минске. Реституционная вещь. Это из приемной Гитлера, я его видел в документальной хронике.
У вас и наутилусы есть!
-Три, ровно столько, сколько в Эрмитаже. Куплены у внучки Кочубеев. Музеи мне могут позавидовать. Ни у кого нет такого Питера Артсена. И мы пользуемся всей мебелью в доме; вот в этом готическом шкафу моя жена держит постельное бельё.

Вот этот складень сделан по заказу Гогенцоллернов-Зигмарингенов, когда они ещё не были императорами Германской империи, и у него очень странная судьба. В 1939 г. Вильгельм II, последний император, почувствовав приближение своей смерти, вернул его в Антверпен в церковь. Церковь была католическая, а в 1970-х годах стала протестантской, поэтому ретабль продали местному коллекционеру.
А мой друг Пол, самый главный в мире торговец мебелью (у него 4000 кв. метров складов, есть замок, забитый мебелью от подвала до крыши, конюшня, 2 магазина), только что купил новый роллс-ройс и проезжал мимо этого коллекционера.
Коллекционер говорит: «Пол, как я тебе завидую, мне жена не разрешает покупать такие машины». А он отвечает: «А зачем тебе покупать? Давай поменяемся». И он сменял новенький роллс-ройс на этот складень-триптих. И тут же вызвал меня, а я его купил.

Он для вас его выменял?
- Конечно! Он же знал, что меня интересуют такие вещи, мы же знакомы были уже 10 лет. Я расплачивался с ним 1,5 года. Последняя цена, которая ему была предложена, — это 9 миллионов евро (я купил его, разумеется, за меньшие деньги).

А вот этот шкаф — XI век Южная Германия или XII век Англия.
То есть он не атрибутирован?
- Его никто не может атрибутировать, так как нет таких специалистов. Понимаете, из того времени практически ничего не дошло. Это единственный предмет более раннего времени в моей коллекции, я им очень горжусь, он со всей родной фурнитурой. В нем нет ни одной новой детали, абсолютная редкость. Из-за того, что у него нет одной ножки, я не дал его на выставку в Пушкинский музей.

А это Тильман Рименшнайдер, выдающийся немецкий резчик. В Пушкинском музее все его скульптуры перекрашены. Там есть несколько его карликов. А у меня абсолютно нетронутые. Я не покупаю скульптуру, если в ней более 5% утраченного полихрома. Поэтому моя коллекция особенно ценная.

Здесь у меня 2 Кранаха. Один из них — единственная реституционная вещь, которую я не отдал, мне её жалко отдавать, честно скажу.

Это портрет Гольбейна. Куплен у братьев Дебуров всего за 25 тысяч евро, потому что они не разобрались в нём, он не был подписан.

А это ранний Ганс Гольбейн Младший, бернского периода. Работа была сделана в возрасте 20 - 25 лет, когда он еще не выработал свой стиль, а подражал старый мастерам.

Выставка вашей коллекции в ГМИИ имени А. С. Пушкина сопровождалась каталогом. Считаете ли вы каталогизирование защитой и страховкой?
- Защитой от кого, от воров? У меня невозможно что-то украсть: с одной стороны одно Посольство, с другой - второе, а напротив прокуратура. Защищен со всех сторон, плюс окна бронированные. А каталог необходим для систематизации коллекции. После выставки всем стало понятно, что я обладаю самой крупной в мире коллекцией полихромной деревянной скульптуры XIII–XVI веков. Кроме 65 скульптур в экспозиции были ещё 32 первоклассные по качеству живописные работы.

Стал ли антикварный рынок за последнее время более прозрачным, чем в советское время, когда он был скорее «черным»?
- Несомненно! Тогда даже понятия дилер не было — все были спекулянтами. Торговали в основном из-под полы. Не было ни галерей, ни антикварных салонов. Информация распространялась шепотом. Антиквариат был сосредоточен большей частью в Ленинграде. В то время в городе было 1,5 миллиона населения, из них почти 1,3 миллиона могли позволить себе купить хотя бы мебель красного дерева.

Были ли в вашей практике случаи приобретения подделок?
-Пожалуй, нет. Иногда я приобретал работы с одной атрибуцией, а потом после тщательного и всестороннего исследования они оказывались другого авторства, но это для меня не является проблемой: я покупаю вещи только высочайшего класса. Для меня самым важным является качество. Вот видите, здесь висит работа нидерландского художника 2-го ряда Питера Косина, но какое качество живописи!

Ваш опыт коллекционирования не позволяет заподозрить вас в эмоциональных и случайных покупках. А происходили ли такие приобретения в молодости?
- Если с произведением искусства устанавливается «контакт», то я, как правило, его беру. Здесь вопрос даже не «нравится — не нравится», а взаимодействие некое. Как я и говорил, важнейшим является качество исполнения и сохранность. Если вмешательство реставраторов составляет более 5%, мне вещь становится неинтересной.

Следите ли вы за результатами аукционных торгов, если на них фигурируют работы интересующего вас периода?
- Сам я с аукционов ничего никогда не покупаю, но у меня есть агенты в нескольких странах, которые следят за этим. В тех странах, которые меня интересуют: в Бельгии, Германии, Голландии. Ведь в одной Германии более 2000 аукционных домов, дилеры ездят и всё это отсматривают. У меня нет на это времени. Я езжу теперь только в Маастрихт 1 раз в год, чтобы встретиться со всеми европейскими друзьями-коллекционерами и посмотреть высококлассные, выдающиеся произведения.

Какие проблемы возникают у коллекционера западного искусства при приобретении или ввозе произведения в страну?
- С приобретением и ввозом проблем никаких нет. Вот с вывозом - могут быть. Например, Метрополитен (The Metropolitan Museum of Art.) просит у меня на выставку мою скульптуру, но мне сказали, что вернуть будет практически невозможно - гарантии распространяются только на вещи из государственных музеев, а не из частных собраний. Поэтому зарубежные гастроли моей коллекции пока не угрожают.

Ваше собрание целиком находится в Москве?
- Да, как видите, всё здесь — 450 кв.м. искусства в квартире и часть в шоу-руме.
Какова роль шоу-рума и как туда осуществляется доступ?
- Прийти и посмотреть может любой интересующийся человек, предварительно позвонив или написав мне. Там у меня в основном вещи на продажу, те, которые по различным причинам стали выбиваться из коллекции, или похожие. Когда приобретаешь что-то более значимое или лучшего качества, чем было, сразу хочется убрать старую вещь. Ведь коллекционирование — довольно жестокая вещь: чтобы купить что-то новое, нужно избавиться от чего-то.

Какой вы видите дальнейшую судьбу своей коллекции?
- Мне очень хочется открыть частный музей в Москве, но пока я не встретил понимания у московских властей. Шилову и Глазунову бесплатно дали прекрасные особняки под довольно спорные собрания, а мне предлагают купить особняк за 10 миллионов долларов и сделать в нём ремонт на такую же сумму! Чтобы купить его, мне придется часть собрания продать! А выставлять тогда что? Я хочу сохранить коллекцию в полном составе. А вот в Бельгии мне предлагают совершенно бесплатно замок 2400 квадратных метров, и за то, что я вывезу к ним свою коллекцию для постоянного экспонирования, хотят только половину стоимости входного билета. А там поток туристов, интересующихся конкретно искусством, четыре с половиной миллиона в год.
Традиционный вопрос: какой совет вы можете дать начинающему коллекционеру?

Как можно больше смотреть, конечно! Самое главное, что тренирует глаз, — как можно больший объем просмотренных вещей. Теоретические знания дают базу, но бесценный опыт знатока приобретается только с годами, с количеством отсмотренных и «пощупанных» вещей. Поэтому нужно как можно больше ходить на выставки в музеи, посещать ярмарки и биеннале.