Odessa artists - Страница 5 - Форум по искусству и инвестициям в искусство

Odessa artists · 10.03.2010, 20:22

Цитата:

Сообщение от Allena

By the way, colleagues from Odessa! Huge request for you! See how smart the topic of Armenian artists, let us make the same about Odessa artists of different generations! Just imagine what beauty is! A?

Fed · 24.07.2010, 17:48

Yefim Bentsionovich Ladyzhenskii (1911, Odessa -1982, Jerusalem) - The Soviet theatrical painter.
He studied drama department at the Odessa Art Institute (1927-1931), including images - from Yu R. Bershad.
He worked as an artist in theaters Krasnodar, Tashkent, Ashgabat and Moscow.
In Moscow, lived and worked since 1936.
Artistic designer performances (over 70).
In 1978, Yefim Ladyzhenskii immigrated to Israel. Before leaving, he destroyed about two thousand works because they can not pay for their removal, and 30 paintings from the series "Babel - Red Cavalry" (repeated later in the schedule), the Ministry of Culture of the Soviet Union had arrogated to itself in return for permission to take out some of the works of recent years.
Suicide.
http://yefimladizhinsky.com/odessa.htm

Добавлено через 8 минут
Kostandi, Cyriacus KONSTANTINOVICH (1852-1921), Russian artist, art, representative of Impressionism.

Born in a village near Odessa Dofinovke October 3 (21 September) in 1852 in a family of Greek immigrant K. Vasilketi whose altered name (Konstantinidi), apparently, and became the basis of family Kostandi. Nine-year-old was left without a father, worked as a barman in the grocery store and a wine cellar in Odessa. From 1868 he served as a retoucher in the photo shops. Engaged in the Drawing School of the Odessa Society of Fine Arts (1870), and then in the St. Petersburg Academy of Fine Arts (1874-1882) under Pavel Chistyakov; used as advice INKramskoy and AIKuindzhi. In 1885 he returned to Odessa. He was a member of the Association of the Wanderers "(since 1897), as well as one of the founding members of the last close of the Association of South Russian Artists (from 1890 and in 1892-1919 served as chairman of the association). In 1887 traveled to several countries in Western Europe, experienced a profound influence of French impressionists.
For years (since 1885) taught at the Odessa Art School, the talents of the teacher. After the revolution worked by the expert of the local committee for the protection of ancient monuments, participated in the reorganization of the school and the Museum of Fine Arts.
Kostandi died in Odessa on Oct. 31, 1921. In 1922, students and friends of the late artist (I. Brodsky, PG Volokidin, MB Greeks, AA Shovkunenko and others) founded the Society of KK Kostandi; uniting artists traditionalist and moderate- modernist orientation, the latter lasted until 1930.

Добавлено через 44 минуты
Sychev Stanislav was born in 1937 in Odessa. In 1955 he entered the Odessa Art College. After graduation went to Samarkand, where a lot and worked successfully.
      Despite opening up prospects for an early formal recognition in 1963 Sychev returned to Odessa. Hometown met him was not welcome - in Odessa, sharpens the contradictions of officialdom and the underground. In the Union of Artists Sychev not accepted, and he was cut off from participation in the exhibition business, without the slightest social status and state support.
     In addition to the two exhibitions, missed by an oversight vigilant caretakers, artist anywhere has not been formally exhibited. But these two exhibitions, the last of which lasted only three days, enough to Sychev was charged with a death sentence: "the decadent".
The only safety valve for Sychev, became "apartment exhibitions". He is not worried everyday well-being, as it left the surface of life and did his work: paintings. He lived hard, painful, but always wrote.
     Only in 1989 opened the first official exhibition of Stanislav Sychev.
     Sychev Stanislav died in 2003.

Добавлено через 1 час 8 минут
From a peasant family; brother of the painter J. F. Kolesnikov. Studied at Odessa Art School (1897-1903) and AA Popov, Higher Art School of Painting, Sculpture and Architecture at IAH (1903-1909) at the LD Iorini, K. Kostandi, G. Ladyzhenskaya . In 1919 he emigrated, and settled in Belgrade.http: //artinvestment.ru/auctions/1278/biography.htm
Most of the work of Stepan Kolesnikov is now in Serbia, where the artist lived and worked from 1919 until 1955.
  There he was awarded the title of academician of painting.
Many photos http://photofile.com.ua/users/kukuruza-a/150088974/

Добавлено через 16 минут
Mentioned earlier.

Добавлено через 12 минут
Peter Alexandrovich Nilus (8 (21) February 1869 - May 23, 1943, Paris).
Born parental homestead in Podolia.
Since 1876, he lived in Odessa, he studied at the real school of Peter and Paul. In 1883-1889 he studied at the Odessa Art School in K. Kostandi. Then continued his studies at the St. Petersburg Academy of Arts Ilya Repin (from 1889 to 1890). He left the Academy of Arts on the advice of Ilya Repin, who believed that not every talent, the Academy is good, otherwise it just standardizes.
He exhibited his works at exhibitions Wanderers. One of the founders of the Society of South Russian Artists (1890) - younger brother of the Association of Artists, the Wanderers.
In 1920, the general flow of emigration, the artist left the country. Since 1924, he lived in Paris.
  "The young wizard have proven that they are free from the conventions of realism, but, unfortunately, not all make us admire the scenic beauty of the works. Many of them instead to give the joy of color and lines to excite a resentment, often rightly, its far from exacting a itself. P. Nilus

Добавлено через 20 минут
February 27, 1898 (Odessa) - July 13, 1978 (Paris)
Biography and work http://artinvestment.ru/auctions/4675/biography.html
  Some interesting quote here.
Perhaps the short time studied at the Odessa Art School (1910). In 1916-1918 participated in exhibitions of the Odessa Society of Independent Artists. At the same time (1916-1919, intermittently) studied at the Novorossiysk University in Odessa, first on the natural sciences department of physics and mathematics faculty, then - at the Faculty of Law, the course is not finished. In 1917 - 1918 he served in the army, the local artillery school held an accelerated six-month course.
In November 1919, together with his wife, OA Bilinkoy-Bilinkis, emigrated to Italy and settled in Rome.

Добавлено через 1 час 5 минут
If others were born somewhere, or there is learning, and died in Paris at all, then KRIHATSKY Vladimir Gavrilovic (born 08/06/1877, Odessa, died. 18.04.1942, ibid.)
   A well-known guitarist and artist. He studied painting at the private art school, MM Manylama, since 1897 - in the Odessa School of Drawing. He studied physics and mathematics faculty. A number of years worked at the customs.
He worked as secretary and treasurer of the Odessa of the Society of Independent Artists. Since 1922 - Member of the Society for them. KK Kostandi "

Добавлено через 1 час 32 минуты
A FEW WORDS ON THE GRATEFUL Odessa artists

Sometimes the impression that the famous

Odessa caryatids singing, poor things, but can not

give up for violin or piano.

        Odessa sun, sea, sand, shells, pebbles, cigarette butts, mackerel, with a gentle whiff of the sea meet, with the steppe wind, literally on the side of sea cliffs make some Hellenic harmony, easy, fun, easy and passionately love the game! The combination of these two blows creates extraordinary talents. Odessa - a very young town, barely appeared youthful bloom, but his eyes sparkle and had born to her talents in some southern frenzy ready to give people their talent. In Odessa, like in any city in any country revered talents. This kind of Odessa disease, madness. It is enough to walk on the streets of Odessa, two or three hours to feel that you have been at a concert; After literally from every window, rushing sounds of the violin, piano, flute or pipes. Within two hours, you can listen to like a little detour into the history of music. And in the hidden corners or on a busy intersection, you will find an artist with painter's case and, of course, a crowd of onlookers, giving advice on how to write, and sometimes actively picking hand. Odessa - an entirely different planet - a separate state - and perhaps formed nationality. If the sea - it is the Greeks, Turks, Italians, French and British and overseas Jews are scattering times, and steppe - it is the Scythians, Ukrainian, Russian, Baltic states and various fleeting, you can imagine what an amazing child can give birth to the union of the two winds. Odessa was a free city, all the colors of the world settled in the Odessa harbor, all shimmered and sparkled under the southern sun. A newborn born in Odessa, as the Ukrainians say - nemovlyatko, with mother's milk absorbed this polyglot symphony of all languages and colors of the world. In odessite from birth craving for beauty. If the Odessa drayman could stand one day in the queue at the Opera House to play with Enrico Caruso (of course, drayman bought two more tickets to earn and justify the lost hours in the queue, and not to lose all, urinated in a bottle), then you can imagine present because of this innate love of beauty. Children Odessites still could barely stand, got a chin and fiddle, sitting on the pot, prepared to conquer the World. Other parents, going to the opera, leaving her baby alone in the apartment - in bed lozhili album with colored pencils. I was that child, and very grateful to my parents, who, however, could not solve, be it a musician or an artist. When I was three years, during family parties, they put me in a sailor, was put on a chair, and I had to sing: "Onegin, I will not hide, I love Tatiana madly .." or "Laugh, clown". But about this some other time. Now I would like to talk about Odessa artists. Odessa experienced ups literary, musical, now, this Renaissance painting Odessa. So successful have developed the fact that while living in the city of about 20 eminent artists. And now, living in the West about 13 years, when people ask me: "You are Ukrainian or Russian artist?", I reply: "I am an artist from Odessa and will always remain, I am part of the Odessa body, sun, sea and sand, I can only reproduce Odessa us with nothing comparable ash color, pours out of me rakushnika color and the color of those magical bunnies that play at Odessa homes sheep at sea or washed out of clay by the sea. " Few people know about Odessa artists. After Odessa ceased to exist as Porto-Franco (free town) and overtook the city in 1919, is a "small accident", Odessans somehow adapted to life in the soul holding resentment and hope for a free city, and as they say in Odessa - the authorities arrive, the authorities go, but talent remains. I wish the best of my ability to tell, to tell people about the wonderful group of artists in Odessa. I'm not going to divide into groups of artists, groups, belonging to the national enthusiasm, this is not typical of Odessa, so forgive me artists, in fact, it's no matter.
        As I studied the physical length of Dina Mikhailovna Frumina just a few months, but spiritually I think it is their teacher. It is like no other, teaching vocational skills, she could at the same time to open my eyes to see it taught, concentrating, which ultimately canvas - this phenomenon is the spiritual, the main thing - it is a human feeling, the breath of life. After classes, she literally ran to his workshop. Life is rarely encountered such a woman of extraordinary beauty. Slim, with an extraordinarily plastic figure and face of the Greek goddess (Cora). She studied in Odessa and then in Kiev Art Institute, and graduated in Samarkand in 1942. Her teachers were before the war Krichevsky, then Tabor, S. Gerasimov, Robert Falk. Her magic works the first time I saw the exhibition, while still a boy in the Odessa museum. I could not then comprehend it, I was simply amazed every time I was impressed by these works. It was a series of Samarkand motives. The small size of the written rather pasty, then put me in awe. After 20 years Dean Mich.. showed me the works again. I think that in the 20 century, you will find a few such colorists, this is not just a color, it tsvetorozhdenie, it is colored soul is poured onto a canvas, whether it's melted snow Samarkand, to whom God was released almost 2 hours of life, or slow fading in rays of the setting sun Samarkand Mosque, or sunny, with a trembling leaves a huge sycamore year-old mosque of Khoja Ohrara, or wood, placed at the mercies of mad Samarkand sun its top, while hiding in their shadowy embrace people, quenches thirst Uzbek tea.
   Dina M. wrote people, portraits, genre scenes, still lifes. She brought a large group of these artists. In retirement, she began to work with renewed vigor. After I graduated from college and before my departure to the West, we're just friends, there were often from each other in the studio, her opinions were always accurate, I would say - visionary. She lived in another dimension. While living in Odessa, she really knew what was happening, what is the trend in modern painting. She swam in the ocean at a time when I meet people here at liberty in a free country in New York, in this giant stalactite - these provincials limited and sick megalomaniac world capital, who can not put a simple swab on the canvas. Dina M. madly fond of music, and her work were unusually musical, her color design on a canvas, a combination of warm and cold, the combination of color masses, the general idea seemed to be in tune with the musical harmony, the colors were heard, if the painter of God is this combination - paint as the color, sounds, causing both glow neighbor in color. And all this in the unity of the canvas creates a fascinating feeling. You can not look at the work of Dina Mikhailovna Frumina without a tremor, it is impossible to pass them indifferently. Typically, compositions, she has a natural, harmonious in its linear solution, the lines are smooth, round and pure, no effort, pressure on the viewer, no shock, and impeccable taste. And what is more remarkable - her work is not shining, they are dull. Dina M. - a real colorist. Soon she turns 70 years old - hard to believe. Obviously, there is some law of nature, which protects these artists by releasing them during the lifetime of very little benefit, sometimes condemning them to a miserable existence, condemning them to live in one city, without the right exit, dooming them to failure to show their work and instead taking on the responsibility to preserve for future generations of their immortal works. Dina M. friendly with artist Raya Nudelman - very subtle painter. Paradise Nudelman, as it was furthest from all official. Her husband was an assistant professor of canning Institute. This enabled her to have no connection whatever with the Union of Artists, or with Hood. Fund. She worked quietly at home, creating true masterpieces. I'll never forget her portraits and still lifes. She was extremely kind man, and her apartment on Pushkin was a temple of relaxation. Here, when I was invited to the party and the American apartments with their blatant kitsch, I remember Paradise Nudelman - her apartment, self portrait, where all talking about it, where everything was expression. It's amazing, but here I have never met flats like flat Dina Mikhailovna or Rai Nudelman.

        Several generations of Odessa artists studied with Leonid L. Muchnik. A very strict teacher and the academic artist. He taught how to insert an eye, and a very successful show. He perfectly knew the anatomy and, in some papers are having much success. He is sometimes in color somehow reminded me of Rubens. He treated me
very touching. For two years I had studied and forever grateful to him.
        He lived in Odessa, remarkable artist Moisey Davidovich Mutselmaher. If I remember rightly, DM Frumin he went to school, and he was secretly in love with her. He lived in the French Boulevard, with two sisters, in the homes of specialists. One room, he turned to the studio. Moisey Davidovich was fairly active member of the Union of Artists, has taught at the school and wrote and he wrote an unusually interesting, very original way with extraordinary natural sense of color, ironically, one of his best work came in Odessa salon in the neighborhood of ticky-tacky things, but always passing on by Catherine's salon, I went there to admire the scenery of its port. In general, I must say that this was the motto of the Odessa school - a natural, very accurate color perception. This was an inherent requirement for incoming students, it was just as important as listening to a musician. In Odessa, they could put his hands on the keys or on the neck, and no less successful in Odessa were able to put his eyes. For once, until the military coup in 1917, a graduate of Odessa College took to the Imperial Academy of Arts without examinations.
        A little over Mutselmahera was Theophilus B. Fraerman. Theophilus B. was a member of the Paris Salon, he was like a bridge, had been transferred from Europe to Odessa. Of course, we reverence, he was treated, but we did not realize that among us live now, a great artist. I remember him well with the class journal in the school hallway, with slightly elongated nose and powerfully connected to the back of his head back, medium height, with smiling lips. Sometimes he allowed (I was then studying in the nursery thin. School) to go to his course. My sketches from nature made a great impression on students and teachers, so I had access to the shrine undergraduates. First of all, as DM Frumin, T. B. Fraerman taught art, he talked a lot about Paris, the French artist. He himself wrote a small work, it was all built on local relationships, whether it be still life with a hat, a portrait or landscape, but these local relations have been so validated, so divine, so harmonious, that you fell completely under the spell of his power, he used black stroke very fond of different materials. It was a phenomenon no less than, say, Mark Rothko. But who knows now that he lived and worked and worked, such an amazing artist? After his death, the work had gone, his widow, existed in the sale of these things. Just a few years in Odessa Frayerman remembered and forgotten. His work was very fond of a talented artist Shurik Richter, who lives in Farrakovey. I believe that the time will come and pereotkroyut. Before the war in Odessa worked very interesting painters Volokidin, Chisinau, Shevkunenko, Muchnik, Nikolai Andreevich began Shelyuto. At one time in the first year thin. school I learned from him. Nikolai Andreyevich was truly gifted, which is equal to Camille Corot, something of their intimate, incredibly sublime and romantic feeling of a landscape with pathologically natural sense of color in the best sense of the word. Often it is in the nature of these are subtle combination, which is in itself a great success would be a natural wonder of transferring to the canvas, to which, incidentally, and sought by Corot, Cezanne, Monet. It could reach a landscape painting by Claude Lorraine vertices, Corot, but a misfortune to the top of his maturity lay down the war, and then fuss at the Artists' Union and the presidency of the artistic council of the Fund. Nevertheless, he still managed to make remarkable pictures, which will remain. His children, Sasha and Tamara, also an artist, not quite like his father, very talented people and sober. But the pope could half-liter bottle with the bottle, but, of course, he was far from Lev Bulls, mate Srulika that all Jews were driven to the Customs at their court, and, alas, on tiny horses, whose only glory dray remained sarcastic smile. Yes, well, Leo Buck put in his mouth, two half-liter bottle and blended vodka in his immense stomach. Actually, in Odessa artists drank. In autumn, when strained opreslye legs squeezed from grapes Isabella wine, all the artists in a crowd went to the market to try svezhaka. It was an amazing spectacle - the part of the Transfiguration of the street and down to the St. Catherine's lined with wine barrels. And on the sides of the vinoprovoda, parallel to it on both sides, as if on the table there are additional appetizer, from smoked Mullet and all sorts of pickles to fresh fall vegetables and fruits. It was a kind of color storm. You approached the farmer and asked to taste the wine, almost all of the soul poured half a glass, sometimes more. Cranes of the barrels sticking out huge, and his hands trembled vinodavtsev not, and even at the sight of pretty faces, each artist, the wine flowed through the glass, pink, white, red, subtle shades and magic of taste, it is easy to intoxicate his head and stretched his mouth into a genial smile. A great expert in drinking were Edick Pavlov, Slavik Sychok, Dema Cherpiliovsky one time roll Hruschik. They performed this wine course from the Transfiguration to Ekaterininskaya and dumped there when you exit Privoz. Thus, there grew up and piles of drunkards, the mountains breathed stale wine, and drunk snoring echoed throughout Odessa until Deribasovskoy. Two managed to make a call only Eddie Pavlova. I am very fond of Edik, his family. They lived next to us - I was a policeman in front of pozharki, Edick - in Greek, in front of Russian theater. Often his wife, Lyuba came to our home in our communal hoping to find Edik. So she would sit with my mom for hours. My mom and Lyuba had the same eyes. Inside, in a dark-gray frame accumulated misfortunes and grief, gray-blue eyes my mom looked at the same suffering eyes Lyubasha. My mother was an extraordinary, wonderful quality - listen. Lyuba was tender, loving wife, she was of the righteous, who are suffering without a murmur. Edick Pavlov at that time worked very hard and drank. He wrote the Odessa coast, the so-called hillocks, with hawthorn bushes. In general, the city was divided into squares, each artist had his own box, in which he wrote. So, Misha Matusevich wrote Privoz and the market were the street. Edick Pavlov - Mounts, Lyusik Mezhberg - Deribasovskaya and adjacent streets, Sinitsky - Large Fountain, Gena Malyshev - 12-th station, Zaitsev-Luzanovka, Shelyuto - Lima, Yuri Yegorov - Bugaz, Strelnikov - Sahalinchik and Lenya Mezheritsky - Medium Fountain , the place that gave birth to Akhmatova Grigorenko. Edick Pavlov wrote pasty and majestic. He is perfectly mastered the form, sensing the objects of sculpture, wrote freely, paints dense, tense. Colourist he is, of course, was superb. God! For all artists, of which I write, you can say colorists. To the same time, in the same town had about 20 artists, colorists?! Here, for years I'm looking for with a kerosene lamp on the galleries of artists, operating in color. For ten years found five people, and this huge monster named to New York. Maybe someday the Odessa school will compare with the Venice.
     Vladimir Sinitsky was a student Chiriac Konstantinovicha Kostandi - founder of the Odessa school, married his daughter Helen Kiriyakovne and as tradition would have continued the teacher. Sinitsky was like a high dry wood, which rarely blooms, but when the blooms, gives extraordinary results. I think that someday his work will appreciate how, for instance, now valued Vermeer of Delft. He wrote the magical things and kept them all in his studio, giving a repetition. Sometimes, do not resist the buyer, while Elena Kiriyakovna strongly squeezed his shoulder, and Vladimir M. reported that the work can not sell. There were times when they eat only one potato, living hand to mouth. Владимир Михайлович был человеком застенчивым, скромным, никогда никуда не выезжал из Одессы, кажется, впервые он увидел собрание московских музеев, когда ему было лет 70. Однажды он подарил мне и Лене Межерицкому дореволюционные тюбики с красками. Я запомнил тюбик с краплаком. Впервые я увидел его, когда он работал над городским пейзажем в Одесском городском саду, стоя между двумя львами. Мне было тогда лет 15. Конечно, всю последующую неделю я в школу не ходил, меня тянуло к этому тощему удаву с необыкновенным этюдником. Иногда мне казалось, что его лицо напоминает сову. Писал он пятью-шестью цветами, цвет он ощущал божественно, это был созданный природой орган для цветоощущения. Я запомнил на всю жизнь одну его работу с крымским берегом. Было просто неправдоподобно, что человек может так написать, он извлек какой-то необыкновенный цвет, при этом он фантастически ощущал тональность, плотность цвета, воздушную среду, рисовал точно, как это делали старики. У него была одна слабость: изобретать усовершенствования для этюдника, зонта. Рассказывали, когда Красная Армия приближалась к Одессе в 1944 году, он собрал все свои вещи и работы и отправился в сторону Румынии, но как известно из литературы: румынская граница невезучая, и его вернули в коммунальную квартиру. Единственное, что ему оставалось, — это слушать радио БиБиСи, вплотную приникнув к приемнику, и бояться каждого шороха. Счастье, что его не отправили туда, где писал портреты Цимпаков. Передвигался Влад. Михайлович громадными шагами и довольно быстро, высунув голову вперед, он включал предельную скорость и поспеть за ним было невозможно. На работу он шел, как одержимый. Громадный этюдник перекрывал его туловище, сливаясь с ним, и было такое впечатление, что идет одушевленный этюдник с зонтиком. В те послевоенные времена художники еще писали с натуры по многу сеансов, то было волшебное неведение всего того, что происходило на Западе, и это было одно из чудес, которое сохранило настоящую живопись. Художники были изолированы от мировой суеты и писали по велению сердца. Одесские художники никогда не страдали патриотическим восторгом, а те, которые раздваивались, все равно писали и хоронили на стеллажах своих мастерских замечательные вещи, и в будущем это будут те феномены, которые воскресают из мертвых. А какие бесценные вещи остались после смерти Николая Митрофановича Зайцева? Его нежнейшие картины одесского побережья — Лузановки. Валик Хрущик считает его своим учителем. Наши мастерские находились в одном коридоре, и почти каждый день я встречал Николая Митрофановича. Он был необыкновенно строгим и требовательным художником, писал очень лаконично, сдержанно, он не любил литавр, он обладал своеобразным видением, сейчас же, безусловно, это окрестили бы каким-нибудь направлением, вроде минимализма, и в этом весь парадокс, что в глуши, вдали от мировых лабораторных поисков, люди писали настоящие и разнообразные вещи, индивидуальные, ни на кого не похожие. В этом, конечно, сила природы и искусства, никто не в состоянии унизить художников и поэтов. Старшее поколение художников тихонько нам, молодым энтузиастам и фанатам живописи, показывали вещи 20 годов. Никогда связь не прерывалась. Это чушь, что художники в России находились в полной изоляции от мировой живописи. Вот где создавалась настоящая живопись, еще неизвестно.
      Так вот, был у Николая Митрофановича ученик Валик Хрущик — явление очень своеобразное в послевоенной одесской живописи. Он был на лет десять младше нас, выглядел, как маленький Мустафа, крепкий, небольшого роста, с прической "под бокс" и на сторону. Откуда он появился, никто не знал. Я его впервые увидел у Эдика Павлова. Потом я узнал, что отец его плавал на посудине в каботажке. Пароход был старенький, с двумя трубами, по высоте которые превышали длину корпуса. Во время войны его атаковала немецкая подводка, но торпеды прошли мимо. Был ли отец Валика боцманом или капитаном, я не знаю, но предание говорит, что Валик жил у него некоторое время на судне. Посудина эта ходила, в основном, в порту, а однажды ушла в дальнее плавание в Херсон и, войдя в реку из Черного моря, она совсем скисла, река ей была не по душе, и стала на вечный прикол. Валик перешел жить к бабушке, жили они в районе Горячки на Пересыпи. Все одесситы помнят Горячку, это место, где выливалась теплая вода из теплоэлектростанции в море и где круглый год стояли живые мумии разного пола, облепленные лиманской грязью. Они стояли, скрестив руки на лобке, и никогда не переговаривались, потом, когда грязь высыхала и лопалась, они ныряли в теплую пучину. Я думаю, что рисовать Валик начал очень рано, кажется, он даже ходил в детскую художественную школу при училище, да, ведь это там он познакомился с Николаем Митрофановичем, у которого он короткое время учился. В училище он не стал поступать, ибо не закончил общеобразовательную школу, но в ту пору работал очень усердно и с увлечением. Его, можно сказать, приютил тогда Эдик Павлов, там, сидя у старого одесского окна на четвертом этаже, он писал трогательные, необыкновенные вещи. Бог ему дал все, это было настоящее божественное дарование. Все художники заметили необыкновенный талант Валика. Очень чутко отнесся к нему Юра Егоров — один из самых интересных художников послевоенной Одессы. Я помню натюрморт с книгами, который Валик Хрущик написал, сидя на кухне у незабываемого окна Эдика Павлова. Это было маленькое духовное чудо, краски физически не воспринимались, это было дуновение нежной чистой души. Вы ощущали дыхание жизни. Потом Валик написал автопортрет, натюрморты, море, лодочки. Это был его золотой период. Я его очень любил и ценил, мы очень часто виделись, однажды он привез ко мне на дачу молодых художников, чтобы я показал им работы, и я чувствовал, что он гордится моими работами. В Одессе были удивительные отношения между художниками, все радовались, если кто-нибудь напишет хорошую работу, и сразу гурьбой валили в мастерскую, домой или на чердак, или в подвал. Да, о подвале. Одно время мастерская Валика была на Молдаванке в полуподвале. Я не помню, что мы отмечали, но только помню большой ящик с водкой и стрельбу из пистолета. Каким образом и как, я уже не помню, но в нашу компанию затесался стукач. Конечно, мы его хорошо напоили, а затем на пузе обнаружили пистолет, настоящий боевой ТТ. Я в тумане помню, как ребята стреляли из него по каким-то предметам, потом появился еще ящик с водкой и все последующее за этим мне уже трудно вспомнить. В то время Валик уже жил у женщины на той же Молдаванке, недалеко от Рачково. Затем он влюбился в ленинградку. Возлюбленная была раза в два старше его и приличных размеров. Он рассказывал мне, как в экстазе любви он приподнял ее и хотел посадить на парапет у набережной, как вдруг внутри его что-то лопнуло. Он рассказывал, как они посещали таинственные ленинградские пирушки, проделывая по чердакам в этих невероятных питерских лабиринтах десятки километров, совершая ходки из одного дома в другой, опускаясь, поднимаясь, пригибаясь, ползя, напиваясь, упиваясь и засыпая где-то под кривой и сырой балкой, водоточащей со времен Петра 1. Вообще он был большим специалистом по чердакам, и художником был не только на холсте. Однажды он пригласил красивую загорелую одесскую девушку пройтись с ним на чердак. Там oнa его очаровалa, и когда было все уже готово, девушка неудачно стала в промежуток круглого чердачного окна (и надо же было такому случиться!), Валик через силуэт ее фигуры увидел в окне томящийся одесский вечер, море, и так был поражен увиденным, что забыл о девушке. Та обиделась и убежала. Свою ленинградскую возлюбленную он нежно называл "моя Галочка". Одно время они жили в моей мастерской. Утром, когда я приходил на работу, маленький Хрущик лежал в ее объятиях, ровно помещаясь между двумя ее грудями. То было лазурное время Валика Хрущика. Неприятности начались несколько позже. Когда он со Славиком Сычевым, или Сычиком, устроил выставку на заборе реставрировавшегося в то время знаменитого одесского оперного театра в Пале-Рояле.
        Когда мне было 14 лет, моя двоюродная сестра училась в Водном институте и дружила с Гетой, которая впоследствии стала женой Юры Егорова. Я часто с ней ходил к Гете, которая жила где-то в районе Ремесленной улицы. У Геты было много рисунков и этюдов Юры Егорова и каждый раз посещения Геты кончались показом рисунков Юры. Я трепетал перед этими работами, для меня это было недоступно, я боготворил эти работы, они совершенно не были похожи на общепринятые рисунки. Филигранная законченность сочеталась с невероятной фантазией. Впервые я увидел Юру у моста на Жуковской улице. Все одесситы помнят этот мост, он повис над так называемой Канавой, о которой шепотом говорили, как о самом таинственном месте в городе, говорили, что там припрятано оружие на несколько дивизий, там жили воры, бандиты, спекулянты, моряки, веселые женщины. Улица как бы огибала порт, вплотную к нему примыкая, над ней повисали три моста, и весь этот район был необычайно живописен. Юра Егоров очень любил эти места, там я его впервые увидел с этюдником, пристроившегося на ступеньках и пишущего этюд. Меня поразила тогда филигранная законченность каждой детали, необыкновенно фантастическая композиция; мост, уходящие вниз лестницы, улица, лестницы, ведущие в разные стороны, решетка мости, дома, проглядывающие через решетку, одним словом, сложнейшие композиционные постройки. Он тогда учился в Академии художеств в Ленинграде. Затем ему пришили какие-то увлечения, и он вынужден был перейти в Мухинское училище, после окончания которого он вернулся в Одессу и по сей день живет и пишет в Одессе, которую он безгранично любит. Я с ним познакомился во время каникул, которые он всегда проводил в Одессе. Он был стройный, увлекался гимнастикой и демонстрировал нам разные кульбиты, прыжки, стойки. В этом у него было что-то от отца — дяди Коли, который был ведущим танцором в одесском балете в Городской опере. Я очень хорошо его помню и всегда восхищался им. Пел я тогда в детском хоре Оперного театра в разных операх, но особенно вошли в мое детское воображение — танцы "Вальпургиева ночь" из оперы Гуно "Фауст". Там дядя Коля Егоров поднимал балерину одной рукой и держал ее целую вечность, я помню его полуулыбку с немного выдвинутым подбородком. Конечно, только сейчас я понимаю, какой это был великий танцор. Сколько сейчас шума вокруг разного рода танцоров, и никто, за исключением нескольких людей, не знает, что в XX веке в Одессе танцевал великий Николай Егоров, отец замечательного художника Юры Егорова. Отец наделил Юру необыкновенным чувством пластики. Вообще Егоров был одарен сполна: великолепный рисовальщик, настоящий колорист, фантаст, композитор и необыкновенно темпераментный человек. Он любил писать одесские бугры, которые слипаясь с морем и размываемые им, создавали волшебную живописную мешанину, над буграми парили люди, загорелые духи, они блаженно парили в объятиях одесского солнца. И его работах было какое-то эллинское начало. Я думаю, что он один из немногих художников, который заглянул в 21 век и, конечно, он больше новатор, чем тысячи современных марателей холстов. Я думаю, что Большое искусство опять вернется, и Юра Егоров закладывает этот фундамент сейчас, так, как это делали когда-то Джотто, Мазаччо, Чимабуэ.
        А теперь о моих дорогих Лене Межерицком, Гене Малышеве и Осике Островском. Мы учились вместе на одном курсе, вместе проводили чуть ли не 16 часов в сутки. После занятий хватали этюдники и уезжали за город писать закаты, а вечером мы возвращались в училище на вечерний рисунок. У нас не было воскресенья, мы только фанатично работали. Леня Межерицкий был от Бога живописцем, он писал тихие задушевные работы, как музыка Шуберта. Я помню его портрет жены с ребенком — настоящий шедевр. Такой же божественной одаренностью Бог наградил Гену Малышева. Гена был старше нас, он прошел войну, был ранен в макушку головы, и она у него дышала. Одет он был в солдатскую шинель, в сапогах и в грубом свитере. Внешне казалось, что он из простых, да и играл он эту роль, только этюды и работы его выдавали. Такого породистого смешения красок было буквально у немногих, такая аристократичность цвета, утонченность, простота мотивов, таинственность — сидели в этом человеке. Я всегда был удивлен и поражен его рукой, пальцами, как он держал кисть, как он месил краски. Однажды нас отправили в командировку поправлять фондовские работы в какой-то колхоз на Кубани. После того как мы закончили всю работу, Гена предложил мне поехать к его дяде в Нальчик. Дядю мы застали в кресле в комнате со старой мебелью и фотографиями всех царей и советских партийных деятелей, вся комната была в паутине, на столе лежали дореволюционные пряники. Я внимательно осматривал фотографии, на что дядя заметил: "Вот видите, я их всех пережил". На одной фотографии я увидел надпись: "Князь Малышев".
     С Осиком Островским мы поступали вместе в училище, но почему-то его определили на керамическое отделение. Осенью нас отправили в колхоз, там мы и подружились, и я настойчиво просил его сделать все, чтобы перейти на живописное отделение, да и он сам об этом мечтал, через год его мечта осуществилась. Родом Осик был из Шепетовки. Там мы часто проводили лето, целый день писали этюды, а вечером ухаживали за девочками. Осик обладал даром медленно разворачивающегося таланта и сейчас он пишет совершенно потрясающие вещи. Человек он очень нежный, добрый. Я никогда не забуду, как он плакал тогда на вокзале, когда я уезжал. Моя мама его обожала и любила, как сына, мы всегда были вместе. Вот бы встретиться наконец, обнять друг друга и несколько дней подряд без сна проговорить, чтоб губы запеклись. В конце 50-х и в начале 60-х годов появилась группа молодых художников: Басанец, Ануфриев, Стрельников, Цюпко, Шопин, Черешня. Витя Маринюк и Людочка Ястреб, я их очень нежно любил и ценил как художников. Людочка умерла. Ребята ревели там, а я здесь, уже в Америке. Люсьен Дyльфaн с неистребимой энергией и фантазией. Закончил в то время училище Коля Лебединский или, как его называли, Кокочка — гениальный колорист, я его обожал, потом он уехал в Ташкент, и я больше ничего о нем не знаю, а в это же время из Азии возвратился Славик Сычев — замечательный художник — ученик Д. М. Фруминой. Его работы страстные, с большим настроением, сильные по цвету, он учился на одном курсе с Шуриком Рихтером. Боже, мой, я растерялся, в одно время — такие замечательные художники. Я помню Шурика Рихтера дипломную работу — это было просто живописное чудо, потом он писал теннисные корты, натюрморты, портреты. Его работы были необыкновенно поэтичны, нежные, гармоничные, тонкие по цвету и вневременные, он еще писал замечательные стихи, увлекался кино, писал прозу. Это я все пишу о живописцах, но не менее интересные в Одессе были графики: Постель, Ацманчун, Шуревич. У Александра Борисовича Постеля я учился делать офорт. Это был очень независимый человек, не погрешивший и уцелевший. Он обладал настоящим чувством искусства. Были просто хорошие и настоящие художники — Жей-Жаренко, Цимпаков, Гавдзинский, Волошиновы отец и сын, старый Божий, Ломыкин, Л. Александрович, Филипенко, Ольшанецкий, Павлюк, Токарев, Тодоров, Фрейдин, скульпторы Краченко, Судьина, Кипнис, Нарузецкий. Мне трудно сказать, что сейчас происходит в Одессе. Уже прошло 13 лет, как я работаю в другой мастерской, по другую сторону океана. За это время Одесса родила новые таланты. Ведь морской и степной ветры не зависят от государственного устройства. Природа сильней этой мелкой суеты, так что я думаю, что в Одессе уже растут новые поколения настоящих художников. Одесса — неистребима, она любвеобильна, и любовь дает настоящие плоды.

Март 85, Н-Й.

Добавлено через 19 минут
Painter and graphic - Zharenko Lawrence S. (pseudonym - ly) was born August 23, 1899 in Elisavetgrad.
From 1934 to 1938 he studied at the Odessa Art School, where his teachers were extreme and D. A. Shovkunenko.
He worked in the field of easel painting, primarily in watercolor.
From 1938 to 1944 years and from 1945 to 1949 Lawrence Zharenko taught at Odessa Art College.
Died LS Zharenko April 23, 1977 in Odessa.

Добавлено через 27 минут
December 5, 1866 (Odessa) - July 27, 1948 (Odessa)
In 1888-1890 as an auditor visited Odessa drawing school, where he studied under the guidance of Ladyzhenskaya and KK Kostandi.
In Paris, attended the Academy R. Julien, where he studied at the M-P. Laurence.
In 1891 he became one of the founders and active participants of exhibitions of the Association of South Russian hudozhnikov.V founded in 1919 in Odessa, school and studio. In 1922 he became one of the founders and exponents of the Art Society. KK Kostandi.
In 1937-1945 he taught at the Odessa Art College. Collected a considerable art collection, which were based on works of art in southern Russian and French masters of the late XIX - early XX centuries.
  Bio http://artinvestment.ru/auctions/33680/biography.html
Art Biography http://wiki.odessaglobe.com/index.ph...BA%D0%B8%D0%B9

Fed · 24.07.2010, 17:57

Kostandi, Cyriacus KONSTANTINOVICH (1852-1921), Russian artist, art, representative of Impressionism.

Born in a village near Odessa Dofinovke October 3 (21 September) in 1852 in a family of Greek immigrant K. Vasilketi whose altered name (Konstantinidi), apparently, and became the basis of family Kostandi. Nine-year-old was left without a father, worked as a barman at the grocery store and a wine cellar in Odessa. From 1868 he served as a retoucher in the photo shops. He was engaged in drawing school of the Odessa Society of Fine Arts (1870), and then the St. Petersburg Academy of Fine Arts (1874-1882) under Pavel Chistyakov; used as advice INKramskoy and AIKuindzhi. In 1885 he returned to Odessa. He was a member of the Association of the Wanderers "(since 1897), as well as one of the founding members of the last close of the Association of South Russian Artists (from 1890 and in 1892-1919 served as chairman of the association). In 1887 traveled to several countries in Western Europe, having experienced a profound influence of French impressionists.
For years (since 1885) taught at the Odessa Art School, the talents of the teacher. After the revolution, a local expert working committee for the protection of monuments, participated in the reorganization of the school and the Museum of Fine Arts.
Kostandi died in Odessa on Oct. 31, 1921. In 1922, students and friends of the late artist (I. Brodsky, PG Volokidin, MB Greeks, AA Shovkunenko and others) founded the Society of KK Kostandi; uniting artists traditionalist and moderate- modernist orientation, the latter lasted until 1930.
More http://forum.artinvestment.ru/showth...t=40875&page=3

Fed · 24.07.2010, 18:42

Sychev Stanislav was born in 1937 in Odessa. In 1955 he entered the Odessa Art College. After graduation went to Samarkand, where a lot and worked successfully.
      Despite opening up prospects for an early formal recognition in 1963 Sychev returned to Odessa. Hometown met him was not welcome - in Odessa, sharpens the contradictions of officialdom and the underground. In the Union of Artists Sychev not accepted, and he was cut off from participation in the exhibition business, without the slightest social status and state support.
     In addition to the two exhibitions, missed by an oversight vigilant caretakers, artist anywhere has not been formally exhibited. But these two exhibitions, the last of which lasted only three days, enough to Sychev was charged with a death sentence: "decadent".
The only safety valve for Sychev, became "apartment exhibitions". He is not worried everyday well-being, as it left the surface of life and did his work: paintings. He lived hard, painful, but always wrote.
     Only in 1989 opened the first official exhibition of Stanislav Sychev.
     Sychev Stanislav died in 2003.

Fed · 24.07.2010, 19:50

From a peasant family; brother of the painter J. F. Kolesnikov. Studied at Odessa Art School (1897-1903) and AA Popov, Higher Art School of Painting, Sculpture and Architecture at IAH (1903-1909) at the LD Iorini, K. Kostandi, GA Ladyzhenskaya . In 1919 he emigrated, he settled in Belgrade. http://artinvestment.ru/auctions/1278/biography.htm
Most of the work of Stepan Kolesnikov is now in Serbia, where the artist lived and worked from 1919 until 1955.
There he was awarded the title of academician of painting.
Many photos http://photofile.com.ua/users/kukuruza-a/150088974/

Fed · 24.07.2010, 20:06

Mentioned earlier.

Fed · 24.07.2010, 20:19

Peter Alexandrovich Nilus (8 (21) February 1869 - May 23, 1943, Paris).
Born parental homestead in Podolia.
Since 1876, he lived in Odessa, he studied at the real school of Peter and Paul. In 1883-1889 he studied at the Odessa Art School in K. Kostandi. Then continued his studies at the St. Petersburg Academy of Arts Ilya Repin (from 1889 to 1890). He left the Academy of Arts on the advice of Ilya Repin, who believed that not every talent, the Academy is good, otherwise it just standardizes.
He exhibited his works at exhibitions Wanderers. One of the founders of the Society of South Russian Artists (1890) - younger brother of the Association of Artists, the Wanderers.
In 1920, the general flow of emigration, the artist left the country. Since 1924, he lived in Paris.
"The young wizard have proven that they are free from the conventions of realism, but, unfortunately, not all make us admire the scenic beauty of the works. Many of them instead to give the joy of color and lines to excite a resentment, often rightly, its far from exacting a itself. P. Nilus.
More information, and family circumstances http://forum.artinvestment.ru/showth...t=40875&page=3

Fed · 24.07.2010, 20:40

February 27, 1898 (Odessa) - July 13, 1978 (Paris)
Biography and work http://artinvestment.ru/auctions/4675/biography.html
Some interesting quote here.
Perhaps the short time he studied at the Odessa Art School (1910). In 1916-1918 participated in exhibitions of the Odessa Society of Independent Artists. At the same time (1916-1919, intermittently) studied at the Novorossiysk University in Odessa, first on the natural sciences department of physics and mathematics faculty, then - at the Faculty of Law, the course is not finished. In 1917 - 1918 he served in the army, the local Artillery School held an accelerated six-month course.
In November 1919, together with his wife, OA Bilinkoy-Bilinkis, emigrated to Italy and settled in Rome.

Fed · 24.07.2010, 21:45

If others were born somewhere, or there is learning, and died in Paris at all, then KRIHATSKY Vladimir Gavrilovic (born 08/06/1877, Odessa, died. 18.04.1942, ibid.)
A well-known guitarist and artist. He studied painting at the private art school, MM Manylama, since 1897 - in the Odessa School of Drawing. He studied physics and mathematics faculty. A number of years worked at the customs.
He worked as secretary and treasurer of the Odessa of the Society of Independent Artists. Since 1922 - Member of the Society for them. KK Kostandi.
I could not for a long time to learn the circumstances of his death, thanks to Deco found - he died during an air attack from a heart attack.

Fed · 24.07.2010, 23:17

A FEW WORDS ON THE GRATEFUL Odessa artists

Sometimes the impression that the famous
Odessa caryatids singing, poor things, but can not
give up for violin or piano.

       Odessa sun, sea, sand, shells, pebbles, cigarette butts, mackerel, with a gentle whiff of the sea meet, with steppe wind, literally on the side of sea cliffs make some Hellenic harmony, easy, fun, easy and passionately love the game! The combination of these two blows creates extraordinary talents. Odessa - a very young town, barely appeared youthful bloom, but his eyes sparkle and had born to her talents in some southern frenzy ready to give people their talent. In Odessa, like in any city in any country revered talents. This kind of Odessa disease, madness. It is enough to walk on the streets of Odessa, two or three hours to feel that you have been at a concert; After literally from every window sweep sounds of violin, piano, flute or pipes. Within two hours, you can listen to like a little detour into the history of music. And in the hidden corners or on a busy intersection, you will find an artist with painter's case and, of course, a crowd of onlookers, giving advice on how to write, and sometimes actively picking hand. Odessa - a completely different planet - a separate state - and perhaps formed nationality. If the sea - it is the Greeks, Turks, Italians, French and British and overseas Jews are scattering times, and steppe - it is the Scythians, Ukrainian, Russian, Baltic states and various fleeting, you can imagine what an amazing child can give birth to the union of the two winds. Odessa was a free city, all the colors of the world settled in the Odessa harbor, all shimmered and sparkled under the southern sun. A newborn born in Odessa, as the Ukrainians say - nemovlyatko, with mother's milk absorbed this polyglot symphony of all languages and colors of the world. In odessite from birth craving for beauty. If Odessa drayman could stand one day in the queue at the Opera House to a performance with Enrico Caruso (Of course, drayman bought two more tickets to earn and justify the lost hours in the queue, and not to lose all, urinated in a bottle), then you can imagine present because of this innate love of beauty. Kids Odessites still barely stand, and got the chin Skripochka and sitting on pots, preparing for the World conquest. Other parents, going to the opera, leaving her baby alone in the apartment - in bed lozhili album with colored pencils. I was that child, and very grateful to my parents, who, though they could not decide, be it a musician or an artist. When I was three years, during family parties, they put me in a sailor, was put on a chair, and I had to sing: "Onegin, I will not hide, I love Tatiana madly .." or "Laugh, clown". But about this some other time. Now I would like to talk about Odessa artists. Odessa experienced ups literary, musical, now, this Renaissance painting Odessa. So well be circumstances in which both live about 20 eminent artists. And now, living in the West about 13 years when I was asked: "Are you Russian or Ukrainian artist?", I reply: "I am an artist from Odessa and will always remain, I am part of the Odessa body, sun, sea and sand, I can only reproduce Odessa us with nothing comparable ash color, pours out of me rakushnika color and the color of those magical bunnies that play at Odessa homes sheep at sea or washed out of clay by the sea. " Few people know about Odessa artists. After Odessa ceased to exist as Porto-Franco (free town) and overtook the city in 1919 is a "small accident" Odessans somehow adapted to the life and soul holding resentment and hope for a free city and, as they say in Odessa - the authorities arrive, the authorities go, but talent remains. I wish the best of my ability to tell, to tell people about the wonderful group of artists in Odessa. I'm not going to divide into groups of artists, groups, belonging to the national enthusiasm, this is not typical for Odessa, forgive me, artists, in fact, it's no matter.
        As I studied the physical length of Dina Mikhailovna Frumina just a few months, but spiritually I think it is their teacher. It is like no other, teaching vocational skills, able to open my eyes at the same time, she taught to see, focusing, which in the end, oil on canvas - this phenomenon is the spiritual, most importantly - it is a human feeling, the breath of life. After class, she literally ran to his workshop. Life is rarely encountered such women of extraordinary beauty. Slim, with an extraordinarily plastic figure and face of the Greek goddess (Cora). She studied in Odessa and then in Kiev Art Institute, and graduated in Samarkand in 1942. Her teachers were before the war Krichevsky, then Tabor, S. Gerasimov, Robert Falk. Her magic works the first time I saw the exhibition, while still a boy in the Odessa museum. I could not then comprehend it, I was simply amazed every time I was impressed by these works. It was a series of Samarkand motives. The small size of the written rather pasty, then put me in awe. After 20 years Dean Mich.. showed me the works again. I think that in the 20 century, you will find a few such colorists, this is not just a color, it tsvetorozhdenie, it is colored soul is poured onto a canvas, whether it's melted snow Samarkand, to whom God was released almost 2 hours of life, or slow fading in rays of the setting sun Samarkand Mosque, or sunny, with vibrant foliage huge sycamore year-old mosque of Khoja Ohrara or wood, placed at the mercies of mad Samarkand sun its top, while hiding in his shady arms of people who thirst-quenching Uzbek tea.
   Dina M. wrote people, portraits, genre scenes, still lifes. She has brought a large group of these artists. In retirement, she began to work with renewed vigor. After I graduated from college and before my departure to the West, we're just friends, there were often from each other in the studio, her opinions were always accurate, I would say - visionary. She lived in another dimension. While living in Odessa, she really knew what was happening, what is the trend in modern painting. She swam in the ocean at a time when I meet people here in freedom and in a free country in New York, in this giant stalactite - these suburbanites, and limited sick megalomaniac world capital, who can not put a simple swab on the canvas. Dina M. madly fond of music, and her work were unusually musical, her color design on a canvas, a combination of warm and cold, the combination of color masses, the general idea seemed to be in tune with the musical harmony, the colors were heard, if the painter of God is this combination - paint as the color, sounds, causing both glow neighbor in color. And all of this in the unity of the canvas creates a fascinating feeling. You can not look at the work of Dina Mikhailovna Frumina without a tremor, it is impossible to pass them indifferently. Typically, songs from her very natural, harmonious in its linear solution, the lines are smooth, round and pure, no effort, push at the spectator, no shock, and impeccable taste. And what's remarkable - her work is not shining, they are dull. Dina M. - a real colorist. Soon she turns 70 years old - hard to believe. Obviously, there is some kind of law in nature, which protects these artists by releasing them during the life of little wealth, sometimes even condemning them to a miserable existence, condemning them to live in one city, without the right exit, dooming them to failure to show his work and instead taking on the responsibility to preserve for future generations of their immortal works. Dina M. friendly with artist Raya Nudelman - very subtle painter. Paradise Nudelman, as it was furthest from all official. Her husband was an assistant professor of canning Institute. This enabled her to have no connection whatever with the Union of Artists, or with Hood. Fund. She worked quietly at home, creating true masterpieces. I will never forget her portraits and still lifes. This was an exceptionally good man, and her apartment on Pushkin was a church holiday. Here, when I was invited to the party and the American apartments with their blatant kitsch, I remember Paradise Nudelman - her apartment, self-portrait, where everyone talked about it, where everything was self-expression. It's amazing, but here I have never met flats like flat Dina Mikhailovna or Rai Nudelman.

        Several generations of Odessa artists studied with Leonid L. Muchnik. A very strict teacher and academic painter. He taught us how to add eyes and a very successful show. He perfectly knew the anatomy and, in some papers making great strides. He is sometimes in color somehow reminded me of Rubens. He treated me
very touching. For two years I had studied and forever grateful to him.
        He lived in Odessa wonderful artist Moisey Davidovich Mutselmaher. If I remember rightly, DM Frumin he went to school, and he was secretly in love with her. He lived in the French Boulevard, with two sisters, in the homes of specialists. One room, he turned to the studio. Moisey Davidovich was fairly active member of the Union of Artists, has taught at the school and wrote and he wrote an unusually interesting, very peculiar, with a remarkably natural sense of color, ironically, one of his best work came in Odessa salon in the neighborhood of ticky-tacky things, but always passing on by Catherine's Salon, I went there to admire its port scenery. In general, I must say that this was the motto of the Odessa school - a natural, very accurate color perception. This was an inherent requirement for incoming students, it was just as important as listening to a musician. In Odessa, they could put his hands on the keys or on the neck, and not less successful in Odessa were able to put his eyes. For once, before the military coup in 1917, graduate of Odessa College took to the Imperial Academy of Arts without examinations.
        A little over Mutselmahera was Theophilus B. Fraerman. Theophilus B. was a member of the Paris Salon, he was like a bridge, had been transferred from Europe to Odessa. Of course, we reverence, he was treated, but we did not realize that among us is a real, great artist. I remember him well with the class journal in the school hallway, with slightly elongated nose and powerfully connected to the back nape, of medium height, with smiling lips. Sometimes he allowed (then I went to childhood Hood. School) to come to him for the course. My sketches from nature made a great impression on students and teachers, so I had access to the shrine undergraduates. First of all, as DM Frumin, T. B. Fraerman taught art, he talked a lot about Paris, the French artist. He himself wrote a small work, it was all built on local relationships, whether it be still life with a hat, a portrait or landscape, but these local relations have been so validated, so divine, so harmonious, that you fell completely under the spell of his power, he used black stroke very fond of different materials. It was a phenomenon no less than, say, Mark Rothko. But who knows now that he lived and worked and worked, such an amazing artist? After his death, the work had gone, his widow existed in the sale of these things. Just a few years in Odessa Frayerman remembered and forgotten. His work was very fond of a talented artist Shurik Richter, who lives in Farrakovey. I believe that the time will come and pereotkroyut. Before the war in Odessa worked very interesting painters Volokidin, Chisinau, Shevkunenko, Muchnik, Nikolai Andreevich began Shelyuto. At one time in the first year thin. school I learned from him. Nikolai Andreyevich was truly gifted, which is equal to Camille Corot, something of their intimate, incredibly sublime and romantic feeling of a landscape with pathologically natural sense of color in the best sense of the word. Often it is in nature are such subtle combinations, which is in itself a great success would be a natural wonder of transferring to the canvas, to which, incidentally, and sought Corot, Cezanne, Monet. It could reach a landscape painting by Claude Lorraine vertices, Corot, but a misfortune to the top of his maturity lay down the war, and then fuss at the Artists' Union and the presidency of the artistic council of the Fund. Nevertheless, he still managed to make remarkable pictures, which will remain. His children, Sasha and Tamara, also an artist, not quite like his father, very talented people and sober. But the pope could half-liter bottle with the bottle, but, of course, he was far from Lev Bulls, mate Srulika that all Jews were driven to the Customs at their court, and, alas, on tiny horses, whose only glory dray remained sarcastic smile. Yes, well, Leo Buck put in his mouth, two half-liter bottle and blended vodka in his immense stomach. Actually, in Odessa artists drank. In autumn, when strained opreslye legs squeezed from grapes Isabella wine, all the artists in a crowd went to the market to try svezhaka. It was an amazing sight - the part of the Transfiguration of the street and down to the St. Catherine's lined with wine barrels. And on each side of the vinoprovoda, parallel to it on both sides, as if on additional tables located appetizer, from smoked mullet and all sorts of pickles to fresh fall vegetables and fruits. It was a kind of color storm. You approached the farmer and asked to taste the wine, almost all of the soul poured half a glass, sometimes more. Cranes of the barrels sticking out huge, and his hands trembled vinodavtsev not, and even at the sight of pretty faces, each artist, the wine flowed through the glass, pink, white, red, subtle shades and magic of taste, it is easy to intoxicate his head and stretched his mouth into a genial smile. A great expert in drinking were Edick Pavlov, Slavik Sychok, Dema Cherpiliovsky one time roll Hruschik. They performed this wine course from the Transfiguration to St. Catherine's and dumped there when you exit Privoz. Thus, there grew up and piles of drunkards, the mountains breathed stale wine, and drunk snoring echoed throughout Odessa until Deribasovskoy. Two managed to make a call only Eddie Pavlova. I am very fond of Edik, his family. They lived next to us - I was a policeman in front of pozharki, Edick - in Greek, opposite the Russian theater. Often his wife, Lyuba came to our home in our communal hoping to find Edik. So she would sit with my mom for hours. My mom and Lyuba had the same eyes. Inside, in a dark-gray frame accumulated misfortunes and grief, gray-blue eyes my mom looked at the same suffering eyes Lyubasha. My mother was an extraordinary, wonderful quality - listen. Lyuba was gentle, loving wife, she was of the righteous, who all suffer without a murmur. Edick Pavlov at that time worked very hard and drank. He wrote the Odessa coast, the so-called hillocks, with hawthorn bushes. In general, the city was divided into squares, each artist had his own box, in which he wrote. So, Misha Matusevych wrote Privoz and the market were the street. Edick Pavlov - Mounts, Lyusik Mezhberg - Deribasovskaya and adjacent streets, Sinitsky - Large Fountain, Gena Malyshev - 12-th station, Zaitsev-Luzanovka, Shelyuto - Lima, Yuri Yegorov - Bugaz, Strelnikov - Sahalinchik and Lenya Mezheritsky - Medium Fountain , the place that gave birth to Akhmatova Grigorenko. Edick Pavlov wrote pasty and majestic. He perfectly mastered the form, sensing the objects of sculpture, wrote freely, paints dense, tense. Colourist he is, of course, was superb. God! For all artists, of which I write, you can say colorists. To the same time, in the same town had about 20 artists, colorists?! Here, for years I am looking for a kerosene lamp on the galleries of artists operating in color. For ten years found five people, and this huge monster named New York. Maybe someday the Odessa school will compare with the Venice.
     Vladimir Sinitsky was a student Chiriac Konstantinovicha Kostandi - founder of the Odessa school, married his daughter Helen Kiriyakovne and as tradition would have continued the teacher. Sinitsky was like a high dry wood, which rarely blooms, but when the blooms, gives extraordinary results. I think that someday his work will appreciate how, for instance, now valued Vermeer of Delft. He wrote the magical things and kept them all in his studio, giving recurrence. Sometimes, do not resist the buyer, while Elena Kiriyakovna strongly squeezed his shoulder, and Vladimir M. reported that the work can not sell. There were times when they eat only one potato, living hand to mouth. Владимир Михайлович был человеком застенчивым, скромным, никогда никуда не выезжал из Одессы, кажется, впервые он увидел собрание московских музеев, когда ему было лет 70. Однажды он подарил мне и Лене Межерицкому дореволюционные тюбики с красками. Я запомнил тюбик с краплаком. Впервые я увидел его, когда он работал над городским пейзажем в Одесском городском саду, стоя между двумя львами. Мне было тогда лет 15. Конечно, всю последующую неделю я в школу не ходил, меня тянуло к этому тощему удаву с необыкновенным этюдником. Иногда мне казалось, что его лицо напоминает сову. Писал он пятью-шестью цветами, цвет он ощущал божественно, это был созданный природой орган для цветоощущения. Я запомнил на всю жизнь одну его работу с крымским берегом. Было просто неправдоподобно, что человек может так написать, он извлек какой-то необыкновенный цвет, при этом он фантастически ощущал тональность, плотность цвета, воздушную среду, рисовал точно, как это делали старики. У него была одна слабость: изобретать усовершенствования для этюдника, зонта. Рассказывали, когда Красная Армия приближалась к Одессе в 1944 году, он собрал все свои вещи и работы и отправился в сторону Румынии, но как известно из литературы: румынская граница невезучая, и его вернули в коммунальную квартиру. Единственное, что ему оставалось, — это слушать радио БиБиСи, вплотную приникнув к приемнику, и бояться каждого шороха. Счастье, что его не отправили туда, где писал портреты Цимпаков. Передвигался Влад. Михайлович громадными шагами и довольно быстро, высунув голову вперед, он включал предельную скорость и поспеть за ним было невозможно. На работу он шел, как одержимый. Громадный этюдник перекрывал его туловище, сливаясь с ним, и было такое впечатление, что идет одушевленный этюдник с зонтиком. В те послевоенные времена художники еще писали с натуры по многу сеансов, то было волшебное неведение всего того, что происходило на Западе, и это было одно из чудес, которое сохранило настоящую живопись. Художники были изолированы от мировой суеты и писали по велению сердца. Одесские художники никогда не страдали патриотическим восторгом, а те, которые раздваивались, все равно писали и хоронили на стеллажах своих мастерских замечательные вещи, и в будущем это будут те феномены, которые воскресают из мертвых. А какие бесценные вещи остались после смерти Николая Митрофановича Зайцева? Его нежнейшие картины одесского побережья — Лузановки. Валик Хрущик считает его своим учителем. Наши мастерские находились в одном коридоре, и почти каждый день я встречал Николая Митрофановича. Он был необыкновенно строгим и требовательным художником, писал очень лаконично, сдержанно, он не любил литавр, он обладал своеобразным видением, сейчас же, безусловно, это окрестили бы каким-нибудь направлением, вроде минимализма, и в этом весь парадокс, что в глуши, вдали от мировых лабораторных поисков, люди писали настоящие и разнообразные вещи, индивидуальные, ни на кого не похожие. В этом, конечно, сила природы и искусства, никто не в состоянии унизить художников и поэтов. Старшее поколение художников тихонько нам, молодым энтузиастам и фанатам живописи, показывали вещи 20 годов. Никогда связь не прерывалась. Это чушь, что художники в России находились в полной изоляции от мировой живописи. Вот где создавалась настоящая живопись, еще неизвестно.
      Так вот, был у Николая Митрофановича ученик Валик Хрущик — явление очень своеобразное в послевоенной одесской живописи. Он был на лет десять младше нас, выглядел, как маленький Мустафа, крепкий, небольшого роста, с прической "под бокс" и на сторону. Откуда он появился, никто не знал. Я его впервые увидел у Эдика Павлова. Потом я узнал, что отец его плавал на посудине в каботажке. Пароход был старенький, с двумя трубами, по высоте которые превышали длину корпуса. Во время войны его атаковала немецкая подводка, но торпеды прошли мимо. Был ли отец Валика боцманом или капитаном, я не знаю, но предание говорит, что Валик жил у него некоторое время на судне. Посудина эта ходила, в основном, в порту, а однажды ушла в дальнее плавание в Херсон и, войдя в реку из Черного моря, она совсем скисла, река ей была не по душе, и стала на вечный прикол. Валик перешел жить к бабушке, жили они в районе Горячки на Пересыпи. Все одесситы помнят Горячку, это место, где выливалась теплая вода из теплоэлектростанции в море и где круглый год стояли живые мумии разного пола, облепленные лиманской грязью. Они стояли, скрестив руки на лобке, и никогда не переговаривались, потом, когда грязь высыхала и лопалась, они ныряли в теплую пучину. Я думаю, что рисовать Валик начал очень рано, кажется, он даже ходил в детскую художественную школу при училище, да, ведь это там он познакомился с Николаем Митрофановичем, у которого он короткое время учился. В училище он не стал поступать, ибо не закончил общеобразовательную школу, но в ту пору работал очень усердно и с увлечением. Его, можно сказать, приютил тогда Эдик Павлов, там, сидя у старого одесского окна на четвертом этаже, он писал трогательные, необыкновенные вещи. Бог ему дал все, это было настоящее божественное дарование. Все художники заметили необыкновенный талант Валика. Очень чутко отнесся к нему Юра Егоров — один из самых интересных художников послевоенной Одессы. Я помню натюрморт с книгами, который Валик Хрущик написал, сидя на кухне у незабываемого окна Эдика Павлова. Это было маленькое духовное чудо, краски физически не воспринимались, это было дуновение нежной чистой души. Вы ощущали дыхание жизни. Потом Валик написал автопортрет, натюрморты, море, лодочки. Это был его золотой период. Я его очень любил и ценил, мы очень часто виделись, однажды он привез ко мне на дачу молодых художников, чтобы я показал им работы, и я чувствовал, что он гордится моими работами. В Одессе были удивительные отношения между художниками, все радовались, если кто-нибудь напишет хорошую работу, и сразу гурьбой валили в мастерскую, домой или на чердак, или в подвал. Да, о подвале. Одно время мастерская Валика была на Молдаванке в полуподвале. Я не помню, что мы отмечали, но только помню большой ящик с водкой и стрельбу из пистолета. Каким образом и как, я уже не помню, но в нашу компанию затесался стукач. Конечно, мы его хорошо напоили, а затем на пузе обнаружили пистолет, настоящий боевой ТТ. Я в тумане помню, как ребята стреляли из него по каким-то предметам, потом появился еще ящик с водкой и все последующее за этим мне уже трудно вспомнить. В то время Валик уже жил у женщины на той же Молдаванке, недалеко от Рачково. Затем он влюбился в ленинградку. Возлюбленная была раза в два старше его и приличных размеров. Он рассказывал мне, как в экстазе любви он приподнял ее и хотел посадить на парапет у набережной, как вдруг внутри его что-то лопнуло. Он рассказывал, как они посещали таинственные ленинградские пирушки, проделывая по чердакам в этих невероятных питерских лабиринтах десятки километров, совершая ходки из одного дома в другой, опускаясь, поднимаясь, пригибаясь, ползя, напиваясь, упиваясь и засыпая где-то под кривой и сырой балкой, водоточащей со времен Петра 1. Вообще он был большим специалистом по чердакам, и художником был не только на холсте. Однажды он пригласил красивую загорелую одесскую девушку пройтись с ним на чердак. Там oнa его очаровалa, и когда было все уже готово, девушка неудачно стала в промежуток круглого чердачного окна (и надо же было такому случиться!), Валик через силуэт ее фигуры увидел в окне томящийся одесский вечер, море, и так был поражен увиденным, что забыл о девушке. Та обиделась и убежала. Свою ленинградскую возлюбленную он нежно называл "моя Галочка". Одно время они жили в моей мастерской. Утром, когда я приходил на работу, маленький Хрущик лежал в ее объятиях, ровно помещаясь между двумя ее грудями. То было лазурное время Валика Хрущика. Неприятности начались несколько позже. Когда он со Славиком Сычевым, или Сычиком, устроил выставку на заборе реставрировавшегося в то время знаменитого одесского оперного театра в Пале-Рояле.
        Когда мне было 14 лет, моя двоюродная сестра училась в Водном институте и дружила с Гетой, которая впоследствии стала женой Юры Егорова. Я часто с ней ходил к Гете, которая жила где-то в районе Ремесленной улицы. У Геты было много рисунков и этюдов Юры Егорова и каждый раз посещения Геты кончались показом рисунков Юры. Я трепетал перед этими работами, для меня это было недоступно, я боготворил эти работы, они совершенно не были похожи на общепринятые рисунки. Филигранная законченность сочеталась с невероятной фантазией. Впервые я увидел Юру у моста на Жуковской улице. Все одесситы помнят этот мост, он повис над так называемой Канавой, о которой шепотом говорили, как о самом таинственном месте в городе, говорили, что там припрятано оружие на несколько дивизий, там жили воры, бандиты, спекулянты, моряки, веселые женщины. Улица как бы огибала порт, вплотную к нему примыкая, над ней повисали три моста, и весь этот район был необычайно живописен. Юра Егоров очень любил эти места, там я его впервые увидел с этюдником, пристроившегося на ступеньках и пишущего этюд. Меня поразила тогда филигранная законченность каждой детали, необыкновенно фантастическая композиция; мост, уходящие вниз лестницы, улица, лестницы, ведущие в разные стороны, решетка мости, дома, проглядывающие через решетку, одним словом, сложнейшие композиционные постройки. Он тогда учился в Академии художеств в Ленинграде. Затем ему пришили какие-то увлечения, и он вынужден был перейти в Мухинское училище, после окончания которого он вернулся в Одессу и по сей день живет и пишет в Одессе, которую он безгранично любит. Я с ним познакомился во время каникул, которые он всегда проводил в Одессе. Он был стройный, увлекался гимнастикой и демонстрировал нам разные кульбиты, прыжки, стойки. В этом у него было что-то от отца — дяди Коли, который был ведущим танцором в одесском балете в Городской опере. Я очень хорошо его помню и всегда восхищался им. Пел я тогда в детском хоре Оперного театра в разных операх, но особенно вошли в мое детское воображение — танцы "Вальпургиева ночь" из оперы Гуно "Фауст". Там дядя Коля Егоров поднимал балерину одной рукой и держал ее целую вечность, я помню его полуулыбку с немного выдвинутым подбородком. Конечно, только сейчас я понимаю, какой это был великий танцор. Сколько сейчас шума вокруг разного рода танцоров, и никто, за исключением нескольких людей, не знает, что в XX веке в Одессе танцевал великий Николай Егоров, отец замечательного художника Юры Егорова. Отец наделил Юру необыкновенным чувством пластики. Вообще Егоров был одарен сполна: великолепный рисовальщик, настоящий колорист, фантаст, композитор и необыкновенно темпераментный человек. Он любил писать одесские бугры, которые слипаясь с морем и размываемые им, создавали волшебную живописную мешанину, над буграми парили люди, загорелые духи, они блаженно парили в объятиях одесского солнца. И его работах было какое-то эллинское начало. Я думаю, что он один из немногих художников, который заглянул в 21 век и, конечно, он больше новатор, чем тысячи современных марателей холстов. Я думаю, что Большое искусство опять вернется, и Юра Егоров закладывает этот фундамент сейчас, так, как это делали когда-то Джотто, Мазаччо, Чимабуэ.
        А теперь о моих дорогих Лене Межерицком, Гене Малышеве и Осике Островском. Мы учились вместе на одном курсе, вместе проводили чуть ли не 16 часов в сутки. После занятий хватали этюдники и уезжали за город писать закаты, а вечером мы возвращались в училище на вечерний рисунок. У нас не было воскресенья, мы только фанатично работали. Леня Межерицкий был от Бога живописцем, он писал тихие задушевные работы, как музыка Шуберта. Я помню его портрет жены с ребенком — настоящий шедевр. Такой же божественной одаренностью Бог наградил Гену Малышева. Гена был старше нас, он прошел войну, был ранен в макушку головы, и она у него дышала. Одет он был в солдатскую шинель, в сапогах и в грубом свитере. Внешне казалось, что он из простых, да и играл он эту роль, только этюды и работы его выдавали. Такого породистого смешения красок было буквально у немногих, такая аристократичность цвета, утонченность, простота мотивов, таинственность — сидели в этом человеке. Я всегда был удивлен и поражен его рукой, пальцами, как он держал кисть, как он месил краски. Однажды нас отправили в командировку поправлять фондовские работы в какой-то колхоз на Кубани. После того как мы закончили всю работу, Гена предложил мне поехать к его дяде в Нальчик. Дядю мы застали в кресле в комнате со старой мебелью и фотографиями всех царей и советских партийных деятелей, вся комната была в паутине, на столе лежали дореволюционные пряники. Я внимательно осматривал фотографии, на что дядя заметил: "Вот видите, я их всех пережил". На одной фотографии я увидел надпись: "Князь Малышев".
     С Осиком Островским мы поступали вместе в училище, но почему-то его определили на керамическое отделение. Осенью нас отправили в колхоз, там мы и подружились, и я настойчиво просил его сделать все, чтобы перейти на живописное отделение, да и он сам об этом мечтал, через год его мечта осуществилась. Родом Осик был из Шепетовки. Там мы часто проводили лето, целый день писали этюды, а вечером ухаживали за девочками. Осик обладал даром медленно разворачивающегося таланта и сейчас он пишет совершенно потрясающие вещи. Человек он очень нежный, добрый. Я никогда не забуду, как он плакал тогда на вокзале, когда я уезжал. Моя мама его обожала и любила, как сына, мы всегда были вместе. Вот бы встретиться наконец, обнять друг друга и несколько дней подряд без сна проговорить, чтоб губы запеклись. В конце 50-х и в начале 60-х годов появилась группа молодых художников: Басанец, Ануфриев, Стрельников, Цюпко, Шопин, Черешня. Витя Маринюк и Людочка Ястреб, я их очень нежно любил и ценил как художников. Людочка умерла. Ребята ревели там, а я здесь, уже в Америке. Люсьен Дyльфaн с неистребимой энергией и фантазией. Закончил в то время училище Коля Лебединский или, как его называли, Кокочка — гениальный колорист, я его обожал, потом он уехал в Ташкент, и я больше ничего о нем не знаю, а в это же время из Азии возвратился Славик Сычев — замечательный художник — ученик Д. М. Фруминой. Его работы страстные, с большим настроением, сильные по цвету, он учился на одном курсе с Шуриком Рихтером. Боже, мой, я растерялся, в одно время — такие замечательные художники. Я помню Шурика Рихтера дипломную работу — это было просто живописное чудо, потом он писал теннисные корты, натюрморты, портреты. Его работы были необыкновенно поэтичны, нежные, гармоничные, тонкие по цвету и вневременные, он еще писал замечательные стихи, увлекался кино, писал прозу. Это я все пишу о живописцах, но не менее интересные в Одессе были графики: Постель, Ацманчун, Шуревич. У Александра Борисовича Постеля я учился делать офорт. Это был очень независимый человек, не погрешивший и уцелевший. Он обладал настоящим чувством искусства. Были просто хорошие и настоящие художники — Жей-Жаренко, Цимпаков, Гавдзинский, Волошиновы отец и сын, старый Божий, Ломыкин, Л. Александрович, Филипенко, Ольшанецкий, Павлюк, Токарев, Тодоров, Фрейдин, скульпторы Краченко, Судьина, Кипнис, Нарузецкий. Мне трудно сказать, что сейчас происходит в Одессе. Уже прошло 13 лет, как я работаю в другой мастерской, по другую сторону океана. За это время Одесса родила новые таланты. Ведь морской и степной ветры не зависят от государственного устройства. Природа сильней этой мелкой суеты, так что я думаю, что в Одессе уже растут новые поколения настоящих художников. Одесса — неистребима, она любвеобильна, и любовь дает настоящие плоды.

Март 85, Н-Й.
   Лев Межберг ушёл из жизни в 2007г. в Италии. О нём http://www.odessapage.com/new/ru/odessit-lev-meshberg
http://www.vestnik.com/issues/2001/0522/win/ezersky.htm

Fed · 24.07.2010, 23:37

Painter and graphic - Zharenko Lawrence S. (pseudonym - ly) was born August 23, 1899 in Elisavetgrad.
From 1934 to 1938 he studied at the Odessa Art School, where his teachers were extreme and D. A. Shovkunenko.
He worked in the field of easel painting, primarily in watercolor.
From 1938 to 1944 years and from 1945 to 1949 Lawrence Zharenko taught at Odessa Art College.
Died LS Zharenko April 23, 1977 in Odessa.

24.07.2010, 17:48	Язык оригинала: Русский #41
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Ladyzhenskii-tragic story Yefim Bentsionovich Ladyzhenskii (1911, Odessa -1982, Jerusalem) - The Soviet theatrical painter. He studied drama department at the Odessa Art Institute (1927-1931), including images - from Yu R. Bershad. He worked as an artist in theaters Krasnodar, Tashkent, Ashgabat and Moscow. In Moscow, lived and worked since 1936. Artistic designer performances (over 70). In 1978, Yefim Ladyzhenskii immigrated to Israel. Before leaving, he destroyed about two thousand works because they can not pay for their removal, and 30 paintings from the series "Babel - Red Cavalry" (repeated later in the schedule), the Ministry of Culture of the Soviet Union had arrogated to itself in return for permission to take out some of the works of recent years. Suicide. http://yefimladizhinsky.com/odessa.htm Добавлено через 8 минут Kostandi, Cyriacus KONSTANTINOVICH (1852-1921), Russian artist, art, representative of Impressionism. Born in a village near Odessa Dofinovke October 3 (21 September) in 1852 in a family of Greek immigrant K. Vasilketi whose altered name (Konstantinidi), apparently, and became the basis of family Kostandi. Nine-year-old was left without a father, worked as a barman in the grocery store and a wine cellar in Odessa. From 1868 he served as a retoucher in the photo shops. Engaged in the Drawing School of the Odessa Society of Fine Arts (1870), and then in the St. Petersburg Academy of Fine Arts (1874-1882) under Pavel Chistyakov; used as advice INKramskoy and AIKuindzhi. In 1885 he returned to Odessa. He was a member of the Association of the Wanderers "(since 1897), as well as one of the founding members of the last close of the Association of South Russian Artists (from 1890 and in 1892-1919 served as chairman of the association). In 1887 traveled to several countries in Western Europe, experienced a profound influence of French impressionists. For years (since 1885) taught at the Odessa Art School, the talents of the teacher. After the revolution worked by the expert of the local committee for the protection of ancient monuments, participated in the reorganization of the school and the Museum of Fine Arts. Kostandi died in Odessa on Oct. 31, 1921. In 1922, students and friends of the late artist (I. Brodsky, PG Volokidin, MB Greeks, AA Shovkunenko and others) founded the Society of KK Kostandi; uniting artists traditionalist and moderate- modernist orientation, the latter lasted until 1930. Добавлено через 44 минуты Sychev Stanislav was born in 1937 in Odessa. In 1955 he entered the Odessa Art College. After graduation went to Samarkand, where a lot and worked successfully. Despite opening up prospects for an early formal recognition in 1963 Sychev returned to Odessa. Hometown met him was not welcome - in Odessa, sharpens the contradictions of officialdom and the underground. In the Union of Artists Sychev not accepted, and he was cut off from participation in the exhibition business, without the slightest social status and state support. In addition to the two exhibitions, missed by an oversight vigilant caretakers, artist anywhere has not been formally exhibited. But these two exhibitions, the last of which lasted only three days, enough to Sychev was charged with a death sentence: "the decadent". The only safety valve for Sychev, became "apartment exhibitions". He is not worried everyday well-being, as it left the surface of life and did his work: paintings. He lived hard, painful, but always wrote. Only in 1989 opened the first official exhibition of Stanislav Sychev. Sychev Stanislav died in 2003. Добавлено через 1 час 8 минут From a peasant family; brother of the painter J. F. Kolesnikov. Studied at Odessa Art School (1897-1903) and AA Popov, Higher Art School of Painting, Sculpture and Architecture at IAH (1903-1909) at the LD Iorini, K. Kostandi, G. Ladyzhenskaya . In 1919 he emigrated, and settled in Belgrade.http: //artinvestment.ru/auctions/1278/biography.htm Most of the work of Stepan Kolesnikov is now in Serbia, where the artist lived and worked from 1919 until 1955. There he was awarded the title of academician of painting. Many photos http://photofile.com.ua/users/kukuruza-a/150088974/ Добавлено через 16 минут Mentioned earlier. Добавлено через 12 минут Peter Alexandrovich Nilus (8 (21) February 1869 - May 23, 1943, Paris). Born parental homestead in Podolia. Since 1876, he lived in Odessa, he studied at the real school of Peter and Paul. In 1883-1889 he studied at the Odessa Art School in K. Kostandi. Then continued his studies at the St. Petersburg Academy of Arts Ilya Repin (from 1889 to 1890). He left the Academy of Arts on the advice of Ilya Repin, who believed that not every talent, the Academy is good, otherwise it just standardizes. He exhibited his works at exhibitions Wanderers. One of the founders of the Society of South Russian Artists (1890) - younger brother of the Association of Artists, the Wanderers. In 1920, the general flow of emigration, the artist left the country. Since 1924, he lived in Paris. "The young wizard have proven that they are free from the conventions of realism, but, unfortunately, not all make us admire the scenic beauty of the works. Many of them instead to give the joy of color and lines to excite a resentment, often rightly, its far from exacting a itself. P. Nilus Добавлено через 20 минут February 27, 1898 (Odessa) - July 13, 1978 (Paris) Biography and work http://artinvestment.ru/auctions/4675/biography.html Some interesting quote here. Perhaps the short time studied at the Odessa Art School (1910). In 1916-1918 participated in exhibitions of the Odessa Society of Independent Artists. At the same time (1916-1919, intermittently) studied at the Novorossiysk University in Odessa, first on the natural sciences department of physics and mathematics faculty, then - at the Faculty of Law, the course is not finished. In 1917 - 1918 he served in the army, the local artillery school held an accelerated six-month course. In November 1919, together with his wife, OA Bilinkoy-Bilinkis, emigrated to Italy and settled in Rome. Добавлено через 1 час 5 минут If others were born somewhere, or there is learning, and died in Paris at all, then KRIHATSKY Vladimir Gavrilovic (born 08/06/1877, Odessa, died. 18.04.1942, ibid.) A well-known guitarist and artist. He studied painting at the private art school, MM Manylama, since 1897 - in the Odessa School of Drawing. He studied physics and mathematics faculty. A number of years worked at the customs. He worked as secretary and treasurer of the Odessa of the Society of Independent Artists. Since 1922 - Member of the Society for them. KK Kostandi " Добавлено через 1 час 32 минуты A FEW WORDS ON THE GRATEFUL Odessa artists Sometimes the impression that the famous Odessa caryatids singing, poor things, but can not give up for violin or piano. Odessa sun, sea, sand, shells, pebbles, cigarette butts, mackerel, with a gentle whiff of the sea meet, with the steppe wind, literally on the side of sea cliffs make some Hellenic harmony, easy, fun, easy and passionately love the game! The combination of these two blows creates extraordinary talents. Odessa - a very young town, barely appeared youthful bloom, but his eyes sparkle and had born to her talents in some southern frenzy ready to give people their talent. In Odessa, like in any city in any country revered talents. This kind of Odessa disease, madness. It is enough to walk on the streets of Odessa, two or three hours to feel that you have been at a concert; After literally from every window, rushing sounds of the violin, piano, flute or pipes. Within two hours, you can listen to like a little detour into the history of music. And in the hidden corners or on a busy intersection, you will find an artist with painter's case and, of course, a crowd of onlookers, giving advice on how to write, and sometimes actively picking hand. Odessa - an entirely different planet - a separate state - and perhaps formed nationality. If the sea - it is the Greeks, Turks, Italians, French and British and overseas Jews are scattering times, and steppe - it is the Scythians, Ukrainian, Russian, Baltic states and various fleeting, you can imagine what an amazing child can give birth to the union of the two winds. Odessa was a free city, all the colors of the world settled in the Odessa harbor, all shimmered and sparkled under the southern sun. A newborn born in Odessa, as the Ukrainians say - nemovlyatko, with mother's milk absorbed this polyglot symphony of all languages and colors of the world. In odessite from birth craving for beauty. If the Odessa drayman could stand one day in the queue at the Opera House to play with Enrico Caruso (of course, drayman bought two more tickets to earn and justify the lost hours in the queue, and not to lose all, urinated in a bottle), then you can imagine present because of this innate love of beauty. Children Odessites still could barely stand, got a chin and fiddle, sitting on the pot, prepared to conquer the World. Other parents, going to the opera, leaving her baby alone in the apartment - in bed lozhili album with colored pencils. I was that child, and very grateful to my parents, who, however, could not solve, be it a musician or an artist. When I was three years, during family parties, they put me in a sailor, was put on a chair, and I had to sing: "Onegin, I will not hide, I love Tatiana madly .." or "Laugh, clown". But about this some other time. Now I would like to talk about Odessa artists. Odessa experienced ups literary, musical, now, this Renaissance painting Odessa. So successful have developed the fact that while living in the city of about 20 eminent artists. And now, living in the West about 13 years, when people ask me: "You are Ukrainian or Russian artist?", I reply: "I am an artist from Odessa and will always remain, I am part of the Odessa body, sun, sea and sand, I can only reproduce Odessa us with nothing comparable ash color, pours out of me rakushnika color and the color of those magical bunnies that play at Odessa homes sheep at sea or washed out of clay by the sea. " Few people know about Odessa artists. After Odessa ceased to exist as Porto-Franco (free town) and overtook the city in 1919, is a "small accident", Odessans somehow adapted to life in the soul holding resentment and hope for a free city, and as they say in Odessa - the authorities arrive, the authorities go, but talent remains. I wish the best of my ability to tell, to tell people about the wonderful group of artists in Odessa. I'm not going to divide into groups of artists, groups, belonging to the national enthusiasm, this is not typical of Odessa, so forgive me artists, in fact, it's no matter. As I studied the physical length of Dina Mikhailovna Frumina just a few months, but spiritually I think it is their teacher. It is like no other, teaching vocational skills, she could at the same time to open my eyes to see it taught, concentrating, which ultimately canvas - this phenomenon is the spiritual, the main thing - it is a human feeling, the breath of life. After classes, she literally ran to his workshop. Life is rarely encountered such a woman of extraordinary beauty. Slim, with an extraordinarily plastic figure and face of the Greek goddess (Cora). She studied in Odessa and then in Kiev Art Institute, and graduated in Samarkand in 1942. Her teachers were before the war Krichevsky, then Tabor, S. Gerasimov, Robert Falk. Her magic works the first time I saw the exhibition, while still a boy in the Odessa museum. I could not then comprehend it, I was simply amazed every time I was impressed by these works. It was a series of Samarkand motives. The small size of the written rather pasty, then put me in awe. After 20 years Dean Mich.. showed me the works again. I think that in the 20 century, you will find a few such colorists, this is not just a color, it tsvetorozhdenie, it is colored soul is poured onto a canvas, whether it's melted snow Samarkand, to whom God was released almost 2 hours of life, or slow fading in rays of the setting sun Samarkand Mosque, or sunny, with a trembling leaves a huge sycamore year-old mosque of Khoja Ohrara, or wood, placed at the mercies of mad Samarkand sun its top, while hiding in their shadowy embrace people, quenches thirst Uzbek tea. Dina M. wrote people, portraits, genre scenes, still lifes. She brought a large group of these artists. In retirement, she began to work with renewed vigor. After I graduated from college and before my departure to the West, we're just friends, there were often from each other in the studio, her opinions were always accurate, I would say - visionary. She lived in another dimension. While living in Odessa, she really knew what was happening, what is the trend in modern painting. She swam in the ocean at a time when I meet people here at liberty in a free country in New York, in this giant stalactite - these provincials limited and sick megalomaniac world capital, who can not put a simple swab on the canvas. Dina M. madly fond of music, and her work were unusually musical, her color design on a canvas, a combination of warm and cold, the combination of color masses, the general idea seemed to be in tune with the musical harmony, the colors were heard, if the painter of God is this combination - paint as the color, sounds, causing both glow neighbor in color. And all this in the unity of the canvas creates a fascinating feeling. You can not look at the work of Dina Mikhailovna Frumina without a tremor, it is impossible to pass them indifferently. Typically, compositions, she has a natural, harmonious in its linear solution, the lines are smooth, round and pure, no effort, pressure on the viewer, no shock, and impeccable taste. And what is more remarkable - her work is not shining, they are dull. Dina M. - a real colorist. Soon she turns 70 years old - hard to believe. Obviously, there is some law of nature, which protects these artists by releasing them during the lifetime of very little benefit, sometimes condemning them to a miserable existence, condemning them to live in one city, without the right exit, dooming them to failure to show their work and instead taking on the responsibility to preserve for future generations of their immortal works. Dina M. friendly with artist Raya Nudelman - very subtle painter. Paradise Nudelman, as it was furthest from all official. Her husband was an assistant professor of canning Institute. This enabled her to have no connection whatever with the Union of Artists, or with Hood. Fund. She worked quietly at home, creating true masterpieces. I'll never forget her portraits and still lifes. She was extremely kind man, and her apartment on Pushkin was a temple of relaxation. Here, when I was invited to the party and the American apartments with their blatant kitsch, I remember Paradise Nudelman - her apartment, self portrait, where all talking about it, where everything was expression. It's amazing, but here I have never met flats like flat Dina Mikhailovna or Rai Nudelman. Several generations of Odessa artists studied with Leonid L. Muchnik. A very strict teacher and the academic artist. He taught how to insert an eye, and a very successful show. He perfectly knew the anatomy and, in some papers are having much success. He is sometimes in color somehow reminded me of Rubens. He treated me very touching. For two years I had studied and forever grateful to him. He lived in Odessa, remarkable artist Moisey Davidovich Mutselmaher. If I remember rightly, DM Frumin he went to school, and he was secretly in love with her. He lived in the French Boulevard, with two sisters, in the homes of specialists. One room, he turned to the studio. Moisey Davidovich was fairly active member of the Union of Artists, has taught at the school and wrote and he wrote an unusually interesting, very original way with extraordinary natural sense of color, ironically, one of his best work came in Odessa salon in the neighborhood of ticky-tacky things, but always passing on by Catherine's salon, I went there to admire the scenery of its port. In general, I must say that this was the motto of the Odessa school - a natural, very accurate color perception. This was an inherent requirement for incoming students, it was just as important as listening to a musician. In Odessa, they could put his hands on the keys or on the neck, and no less successful in Odessa were able to put his eyes. For once, until the military coup in 1917, a graduate of Odessa College took to the Imperial Academy of Arts without examinations. A little over Mutselmahera was Theophilus B. Fraerman. Theophilus B. was a member of the Paris Salon, he was like a bridge, had been transferred from Europe to Odessa. Of course, we reverence, he was treated, but we did not realize that among us live now, a great artist. I remember him well with the class journal in the school hallway, with slightly elongated nose and powerfully connected to the back of his head back, medium height, with smiling lips. Sometimes he allowed (I was then studying in the nursery thin. School) to go to his course. My sketches from nature made a great impression on students and teachers, so I had access to the shrine undergraduates. First of all, as DM Frumin, T. B. Fraerman taught art, he talked a lot about Paris, the French artist. He himself wrote a small work, it was all built on local relationships, whether it be still life with a hat, a portrait or landscape, but these local relations have been so validated, so divine, so harmonious, that you fell completely under the spell of his power, he used black stroke very fond of different materials. It was a phenomenon no less than, say, Mark Rothko. But who knows now that he lived and worked and worked, such an amazing artist? After his death, the work had gone, his widow, existed in the sale of these things. Just a few years in Odessa Frayerman remembered and forgotten. His work was very fond of a talented artist Shurik Richter, who lives in Farrakovey. I believe that the time will come and pereotkroyut. Before the war in Odessa worked very interesting painters Volokidin, Chisinau, Shevkunenko, Muchnik, Nikolai Andreevich began Shelyuto. At one time in the first year thin. school I learned from him. Nikolai Andreyevich was truly gifted, which is equal to Camille Corot, something of their intimate, incredibly sublime and romantic feeling of a landscape with pathologically natural sense of color in the best sense of the word. Often it is in the nature of these are subtle combination, which is in itself a great success would be a natural wonder of transferring to the canvas, to which, incidentally, and sought by Corot, Cezanne, Monet. It could reach a landscape painting by Claude Lorraine vertices, Corot, but a misfortune to the top of his maturity lay down the war, and then fuss at the Artists' Union and the presidency of the artistic council of the Fund. Nevertheless, he still managed to make remarkable pictures, which will remain. His children, Sasha and Tamara, also an artist, not quite like his father, very talented people and sober. But the pope could half-liter bottle with the bottle, but, of course, he was far from Lev Bulls, mate Srulika that all Jews were driven to the Customs at their court, and, alas, on tiny horses, whose only glory dray remained sarcastic smile. Yes, well, Leo Buck put in his mouth, two half-liter bottle and blended vodka in his immense stomach. Actually, in Odessa artists drank. In autumn, when strained opreslye legs squeezed from grapes Isabella wine, all the artists in a crowd went to the market to try svezhaka. It was an amazing spectacle - the part of the Transfiguration of the street and down to the St. Catherine's lined with wine barrels. And on the sides of the vinoprovoda, parallel to it on both sides, as if on the table there are additional appetizer, from smoked Mullet and all sorts of pickles to fresh fall vegetables and fruits. It was a kind of color storm. You approached the farmer and asked to taste the wine, almost all of the soul poured half a glass, sometimes more. Cranes of the barrels sticking out huge, and his hands trembled vinodavtsev not, and even at the sight of pretty faces, each artist, the wine flowed through the glass, pink, white, red, subtle shades and magic of taste, it is easy to intoxicate his head and stretched his mouth into a genial smile. A great expert in drinking were Edick Pavlov, Slavik Sychok, Dema Cherpiliovsky one time roll Hruschik. They performed this wine course from the Transfiguration to Ekaterininskaya and dumped there when you exit Privoz. Thus, there grew up and piles of drunkards, the mountains breathed stale wine, and drunk snoring echoed throughout Odessa until Deribasovskoy. Two managed to make a call only Eddie Pavlova. I am very fond of Edik, his family. They lived next to us - I was a policeman in front of pozharki, Edick - in Greek, in front of Russian theater. Often his wife, Lyuba came to our home in our communal hoping to find Edik. So she would sit with my mom for hours. My mom and Lyuba had the same eyes. Inside, in a dark-gray frame accumulated misfortunes and grief, gray-blue eyes my mom looked at the same suffering eyes Lyubasha. My mother was an extraordinary, wonderful quality - listen. Lyuba was tender, loving wife, she was of the righteous, who are suffering without a murmur. Edick Pavlov at that time worked very hard and drank. He wrote the Odessa coast, the so-called hillocks, with hawthorn bushes. In general, the city was divided into squares, each artist had his own box, in which he wrote. So, Misha Matusevich wrote Privoz and the market were the street. Edick Pavlov - Mounts, Lyusik Mezhberg - Deribasovskaya and adjacent streets, Sinitsky - Large Fountain, Gena Malyshev - 12-th station, Zaitsev-Luzanovka, Shelyuto - Lima, Yuri Yegorov - Bugaz, Strelnikov - Sahalinchik and Lenya Mezheritsky - Medium Fountain , the place that gave birth to Akhmatova Grigorenko. Edick Pavlov wrote pasty and majestic. He is perfectly mastered the form, sensing the objects of sculpture, wrote freely, paints dense, tense. Colourist he is, of course, was superb. God! For all artists, of which I write, you can say colorists. To the same time, in the same town had about 20 artists, colorists?! Here, for years I'm looking for with a kerosene lamp on the galleries of artists, operating in color. For ten years found five people, and this huge monster named to New York. Maybe someday the Odessa school will compare with the Venice. Vladimir Sinitsky was a student Chiriac Konstantinovicha Kostandi - founder of the Odessa school, married his daughter Helen Kiriyakovne and as tradition would have continued the teacher. Sinitsky was like a high dry wood, which rarely blooms, but when the blooms, gives extraordinary results. I think that someday his work will appreciate how, for instance, now valued Vermeer of Delft. He wrote the magical things and kept them all in his studio, giving a repetition. Sometimes, do not resist the buyer, while Elena Kiriyakovna strongly squeezed his shoulder, and Vladimir M. reported that the work can not sell. There were times when they eat only one potato, living hand to mouth. Владимир Михайлович был человеком застенчивым, скромным, никогда никуда не выезжал из Одессы, кажется, впервые он увидел собрание московских музеев, когда ему было лет 70. Однажды он подарил мне и Лене Межерицкому дореволюционные тюбики с красками. Я запомнил тюбик с краплаком. Впервые я увидел его, когда он работал над городским пейзажем в Одесском городском саду, стоя между двумя львами. Мне было тогда лет 15. Конечно, всю последующую неделю я в школу не ходил, меня тянуло к этому тощему удаву с необыкновенным этюдником. Иногда мне казалось, что его лицо напоминает сову. Писал он пятью-шестью цветами, цвет он ощущал божественно, это был созданный природой орган для цветоощущения. Я запомнил на всю жизнь одну его работу с крымским берегом. Было просто неправдоподобно, что человек может так написать, он извлек какой-то необыкновенный цвет, при этом он фантастически ощущал тональность, плотность цвета, воздушную среду, рисовал точно, как это делали старики. У него была одна слабость: изобретать усовершенствования для этюдника, зонта. Рассказывали, когда Красная Армия приближалась к Одессе в 1944 году, он собрал все свои вещи и работы и отправился в сторону Румынии, но как известно из литературы: румынская граница невезучая, и его вернули в коммунальную квартиру. Единственное, что ему оставалось, — это слушать радио БиБиСи, вплотную приникнув к приемнику, и бояться каждого шороха. Счастье, что его не отправили туда, где писал портреты Цимпаков. Передвигался Влад. Михайлович громадными шагами и довольно быстро, высунув голову вперед, он включал предельную скорость и поспеть за ним было невозможно. На работу он шел, как одержимый. Громадный этюдник перекрывал его туловище, сливаясь с ним, и было такое впечатление, что идет одушевленный этюдник с зонтиком. В те послевоенные времена художники еще писали с натуры по многу сеансов, то было волшебное неведение всего того, что происходило на Западе, и это было одно из чудес, которое сохранило настоящую живопись. Художники были изолированы от мировой суеты и писали по велению сердца. Одесские художники никогда не страдали патриотическим восторгом, а те, которые раздваивались, все равно писали и хоронили на стеллажах своих мастерских замечательные вещи, и в будущем это будут те феномены, которые воскресают из мертвых. А какие бесценные вещи остались после смерти Николая Митрофановича Зайцева? Его нежнейшие картины одесского побережья — Лузановки. Валик Хрущик считает его своим учителем. Наши мастерские находились в одном коридоре, и почти каждый день я встречал Николая Митрофановича. Он был необыкновенно строгим и требовательным художником, писал очень лаконично, сдержанно, он не любил литавр, он обладал своеобразным видением, сейчас же, безусловно, это окрестили бы каким-нибудь направлением, вроде минимализма, и в этом весь парадокс, что в глуши, вдали от мировых лабораторных поисков, люди писали настоящие и разнообразные вещи, индивидуальные, ни на кого не похожие. В этом, конечно, сила природы и искусства, никто не в состоянии унизить художников и поэтов. Старшее поколение художников тихонько нам, молодым энтузиастам и фанатам живописи, показывали вещи 20 годов. Никогда связь не прерывалась. Это чушь, что художники в России находились в полной изоляции от мировой живописи. Вот где создавалась настоящая живопись, еще неизвестно. Так вот, был у Николая Митрофановича ученик Валик Хрущик — явление очень своеобразное в послевоенной одесской живописи. Он был на лет десять младше нас, выглядел, как маленький Мустафа, крепкий, небольшого роста, с прической "под бокс" и на сторону. Откуда он появился, никто не знал. Я его впервые увидел у Эдика Павлова. Потом я узнал, что отец его плавал на посудине в каботажке. Пароход был старенький, с двумя трубами, по высоте которые превышали длину корпуса. Во время войны его атаковала немецкая подводка, но торпеды прошли мимо. Был ли отец Валика боцманом или капитаном, я не знаю, но предание говорит, что Валик жил у него некоторое время на судне. Посудина эта ходила, в основном, в порту, а однажды ушла в дальнее плавание в Херсон и, войдя в реку из Черного моря, она совсем скисла, река ей была не по душе, и стала на вечный прикол. Валик перешел жить к бабушке, жили они в районе Горячки на Пересыпи. Все одесситы помнят Горячку, это место, где выливалась теплая вода из теплоэлектростанции в море и где круглый год стояли живые мумии разного пола, облепленные лиманской грязью. Они стояли, скрестив руки на лобке, и никогда не переговаривались, потом, когда грязь высыхала и лопалась, они ныряли в теплую пучину. Я думаю, что рисовать Валик начал очень рано, кажется, он даже ходил в детскую художественную школу при училище, да, ведь это там он познакомился с Николаем Митрофановичем, у которого он короткое время учился. В училище он не стал поступать, ибо не закончил общеобразовательную школу, но в ту пору работал очень усердно и с увлечением. Его, можно сказать, приютил тогда Эдик Павлов, там, сидя у старого одесского окна на четвертом этаже, он писал трогательные, необыкновенные вещи. Бог ему дал все, это было настоящее божественное дарование. Все художники заметили необыкновенный талант Валика. Очень чутко отнесся к нему Юра Егоров — один из самых интересных художников послевоенной Одессы. Я помню натюрморт с книгами, который Валик Хрущик написал, сидя на кухне у незабываемого окна Эдика Павлова. Это было маленькое духовное чудо, краски физически не воспринимались, это было дуновение нежной чистой души. Вы ощущали дыхание жизни. Потом Валик написал автопортрет, натюрморты, море, лодочки. Это был его золотой период. Я его очень любил и ценил, мы очень часто виделись, однажды он привез ко мне на дачу молодых художников, чтобы я показал им работы, и я чувствовал, что он гордится моими работами. В Одессе были удивительные отношения между художниками, все радовались, если кто-нибудь напишет хорошую работу, и сразу гурьбой валили в мастерскую, домой или на чердак, или в подвал. Да, о подвале. Одно время мастерская Валика была на Молдаванке в полуподвале. Я не помню, что мы отмечали, но только помню большой ящик с водкой и стрельбу из пистолета. Каким образом и как, я уже не помню, но в нашу компанию затесался стукач. Конечно, мы его хорошо напоили, а затем на пузе обнаружили пистолет, настоящий боевой ТТ. Я в тумане помню, как ребята стреляли из него по каким-то предметам, потом появился еще ящик с водкой и все последующее за этим мне уже трудно вспомнить. В то время Валик уже жил у женщины на той же Молдаванке, недалеко от Рачково. Затем он влюбился в ленинградку. Возлюбленная была раза в два старше его и приличных размеров. Он рассказывал мне, как в экстазе любви он приподнял ее и хотел посадить на парапет у набережной, как вдруг внутри его что-то лопнуло. Он рассказывал, как они посещали таинственные ленинградские пирушки, проделывая по чердакам в этих невероятных питерских лабиринтах десятки километров, совершая ходки из одного дома в другой, опускаясь, поднимаясь, пригибаясь, ползя, напиваясь, упиваясь и засыпая где-то под кривой и сырой балкой, водоточащей со времен Петра 1. Вообще он был большим специалистом по чердакам, и художником был не только на холсте. Однажды он пригласил красивую загорелую одесскую девушку пройтись с ним на чердак. Там oнa его очаровалa, и когда было все уже готово, девушка неудачно стала в промежуток круглого чердачного окна (и надо же было такому случиться!), Валик через силуэт ее фигуры увидел в окне томящийся одесский вечер, море, и так был поражен увиденным, что забыл о девушке. Та обиделась и убежала. Свою ленинградскую возлюбленную он нежно называл "моя Галочка". Одно время они жили в моей мастерской. Утром, когда я приходил на работу, маленький Хрущик лежал в ее объятиях, ровно помещаясь между двумя ее грудями. То было лазурное время Валика Хрущика. Неприятности начались несколько позже. Когда он со Славиком Сычевым, или Сычиком, устроил выставку на заборе реставрировавшегося в то время знаменитого одесского оперного театра в Пале-Рояле. Когда мне было 14 лет, моя двоюродная сестра училась в Водном институте и дружила с Гетой, которая впоследствии стала женой Юры Егорова. Я часто с ней ходил к Гете, которая жила где-то в районе Ремесленной улицы. У Геты было много рисунков и этюдов Юры Егорова и каждый раз посещения Геты кончались показом рисунков Юры. Я трепетал перед этими работами, для меня это было недоступно, я боготворил эти работы, они совершенно не были похожи на общепринятые рисунки. Филигранная законченность сочеталась с невероятной фантазией. Впервые я увидел Юру у моста на Жуковской улице. Все одесситы помнят этот мост, он повис над так называемой Канавой, о которой шепотом говорили, как о самом таинственном месте в городе, говорили, что там припрятано оружие на несколько дивизий, там жили воры, бандиты, спекулянты, моряки, веселые женщины. Улица как бы огибала порт, вплотную к нему примыкая, над ней повисали три моста, и весь этот район был необычайно живописен. Юра Егоров очень любил эти места, там я его впервые увидел с этюдником, пристроившегося на ступеньках и пишущего этюд. Меня поразила тогда филигранная законченность каждой детали, необыкновенно фантастическая композиция; мост, уходящие вниз лестницы, улица, лестницы, ведущие в разные стороны, решетка мости, дома, проглядывающие через решетку, одним словом, сложнейшие композиционные постройки. Он тогда учился в Академии художеств в Ленинграде. Затем ему пришили какие-то увлечения, и он вынужден был перейти в Мухинское училище, после окончания которого он вернулся в Одессу и по сей день живет и пишет в Одессе, которую он безгранично любит. Я с ним познакомился во время каникул, которые он всегда проводил в Одессе. Он был стройный, увлекался гимнастикой и демонстрировал нам разные кульбиты, прыжки, стойки. В этом у него было что-то от отца — дяди Коли, который был ведущим танцором в одесском балете в Городской опере. Я очень хорошо его помню и всегда восхищался им. Пел я тогда в детском хоре Оперного театра в разных операх, но особенно вошли в мое детское воображение — танцы "Вальпургиева ночь" из оперы Гуно "Фауст". Там дядя Коля Егоров поднимал балерину одной рукой и держал ее целую вечность, я помню его полуулыбку с немного выдвинутым подбородком. Конечно, только сейчас я понимаю, какой это был великий танцор. Сколько сейчас шума вокруг разного рода танцоров, и никто, за исключением нескольких людей, не знает, что в XX веке в Одессе танцевал великий Николай Егоров, отец замечательного художника Юры Егорова. Отец наделил Юру необыкновенным чувством пластики. Вообще Егоров был одарен сполна: великолепный рисовальщик, настоящий колорист, фантаст, композитор и необыкновенно темпераментный человек. Он любил писать одесские бугры, которые слипаясь с морем и размываемые им, создавали волшебную живописную мешанину, над буграми парили люди, загорелые духи, они блаженно парили в объятиях одесского солнца. И его работах было какое-то эллинское начало. Я думаю, что он один из немногих художников, который заглянул в 21 век и, конечно, он больше новатор, чем тысячи современных марателей холстов. Я думаю, что Большое искусство опять вернется, и Юра Егоров закладывает этот фундамент сейчас, так, как это делали когда-то Джотто, Мазаччо, Чимабуэ. А теперь о моих дорогих Лене Межерицком, Гене Малышеве и Осике Островском. Мы учились вместе на одном курсе, вместе проводили чуть ли не 16 часов в сутки. После занятий хватали этюдники и уезжали за город писать закаты, а вечером мы возвращались в училище на вечерний рисунок. У нас не было воскресенья, мы только фанатично работали. Леня Межерицкий был от Бога живописцем, он писал тихие задушевные работы, как музыка Шуберта. Я помню его портрет жены с ребенком — настоящий шедевр. Такой же божественной одаренностью Бог наградил Гену Малышева. Гена был старше нас, он прошел войну, был ранен в макушку головы, и она у него дышала. Одет он был в солдатскую шинель, в сапогах и в грубом свитере. Внешне казалось, что он из простых, да и играл он эту роль, только этюды и работы его выдавали. Такого породистого смешения красок было буквально у немногих, такая аристократичность цвета, утонченность, простота мотивов, таинственность — сидели в этом человеке. Я всегда был удивлен и поражен его рукой, пальцами, как он держал кисть, как он месил краски. Однажды нас отправили в командировку поправлять фондовские работы в какой-то колхоз на Кубани. После того как мы закончили всю работу, Гена предложил мне поехать к его дяде в Нальчик. Дядю мы застали в кресле в комнате со старой мебелью и фотографиями всех царей и советских партийных деятелей, вся комната была в паутине, на столе лежали дореволюционные пряники. Я внимательно осматривал фотографии, на что дядя заметил: "Вот видите, я их всех пережил". На одной фотографии я увидел надпись: "Князь Малышев". С Осиком Островским мы поступали вместе в училище, но почему-то его определили на керамическое отделение. Осенью нас отправили в колхоз, там мы и подружились, и я настойчиво просил его сделать все, чтобы перейти на живописное отделение, да и он сам об этом мечтал, через год его мечта осуществилась. Родом Осик был из Шепетовки. Там мы часто проводили лето, целый день писали этюды, а вечером ухаживали за девочками. Осик обладал даром медленно разворачивающегося таланта и сейчас он пишет совершенно потрясающие вещи. Человек он очень нежный, добрый. Я никогда не забуду, как он плакал тогда на вокзале, когда я уезжал. Моя мама его обожала и любила, как сына, мы всегда были вместе. Вот бы встретиться наконец, обнять друг друга и несколько дней подряд без сна проговорить, чтоб губы запеклись. В конце 50-х и в начале 60-х годов появилась группа молодых художников: Басанец, Ануфриев, Стрельников, Цюпко, Шопин, Черешня. Витя Маринюк и Людочка Ястреб, я их очень нежно любил и ценил как художников. Людочка умерла. Ребята ревели там, а я здесь, уже в Америке. Люсьен Дyльфaн с неистребимой энергией и фантазией. Закончил в то время училище Коля Лебединский или, как его называли, Кокочка — гениальный колорист, я его обожал, потом он уехал в Ташкент, и я больше ничего о нем не знаю, а в это же время из Азии возвратился Славик Сычев — замечательный художник — ученик Д. М. Фруминой. Его работы страстные, с большим настроением, сильные по цвету, он учился на одном курсе с Шуриком Рихтером. Боже, мой, я растерялся, в одно время — такие замечательные художники. Я помню Шурика Рихтера дипломную работу — это было просто живописное чудо, потом он писал теннисные корты, натюрморты, портреты. Его работы были необыкновенно поэтичны, нежные, гармоничные, тонкие по цвету и вневременные, он еще писал замечательные стихи, увлекался кино, писал прозу. Это я все пишу о живописцах, но не менее интересные в Одессе были графики: Постель, Ацманчун, Шуревич. У Александра Борисовича Постеля я учился делать офорт. Это был очень независимый человек, не погрешивший и уцелевший. Он обладал настоящим чувством искусства. Были просто хорошие и настоящие художники — Жей-Жаренко, Цимпаков, Гавдзинский, Волошиновы отец и сын, старый Божий, Ломыкин, Л. Александрович, Филипенко, Ольшанецкий, Павлюк, Токарев, Тодоров, Фрейдин, скульпторы Краченко, Судьина, Кипнис, Нарузецкий. Мне трудно сказать, что сейчас происходит в Одессе. Уже прошло 13 лет, как я работаю в другой мастерской, по другую сторону океана. За это время Одесса родила новые таланты. Ведь морской и степной ветры не зависят от государственного устройства. Природа сильней этой мелкой суеты, так что я думаю, что в Одессе уже растут новые поколения настоящих художников. Одесса — неистребима, она любвеобильна, и любовь дает настоящие плоды. Март 85, Н-Й. Добавлено через 19 минут Painter and graphic - Zharenko Lawrence S. (pseudonym - ly) was born August 23, 1899 in Elisavetgrad. From 1934 to 1938 he studied at the Odessa Art School, where his teachers were extreme and D. A. Shovkunenko. He worked in the field of easel painting, primarily in watercolor. From 1938 to 1944 years and from 1945 to 1949 Lawrence Zharenko taught at Odessa Art College. Died LS Zharenko April 23, 1977 in Odessa. Добавлено через 27 минут December 5, 1866 (Odessa) - July 27, 1948 (Odessa) In 1888-1890 as an auditor visited Odessa drawing school, where he studied under the guidance of Ladyzhenskaya and KK Kostandi. In Paris, attended the Academy R. Julien, where he studied at the M-P. Laurence. In 1891 he became one of the founders and active participants of exhibitions of the Association of South Russian hudozhnikov.V founded in 1919 in Odessa, school and studio. In 1922 he became one of the founders and exponents of the Art Society. KK Kostandi. In 1937-1945 he taught at the Odessa Art College. Collected a considerable art collection, which were based on works of art in southern Russian and French masters of the late XIX - early XX centuries. Bio http://artinvestment.ru/auctions/33680/biography.html Art Biography http://wiki.odessaglobe.com/index.ph...BA%D0%B8%D0%B9 Последний раз редактировалось Fed; 25.07.2010 в 00:04. Причина: Добавлено сообщение

24.07.2010, 17:57	Язык оригинала: Русский #42
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Chief artist Odessa Kostandi, Cyriacus KONSTANTINOVICH (1852-1921), Russian artist, art, representative of Impressionism. Born in a village near Odessa Dofinovke October 3 (21 September) in 1852 in a family of Greek immigrant K. Vasilketi whose altered name (Konstantinidi), apparently, and became the basis of family Kostandi. Nine-year-old was left without a father, worked as a barman at the grocery store and a wine cellar in Odessa. From 1868 he served as a retoucher in the photo shops. He was engaged in drawing school of the Odessa Society of Fine Arts (1870), and then the St. Petersburg Academy of Fine Arts (1874-1882) under Pavel Chistyakov; used as advice INKramskoy and AIKuindzhi. In 1885 he returned to Odessa. He was a member of the Association of the Wanderers "(since 1897), as well as one of the founding members of the last close of the Association of South Russian Artists (from 1890 and in 1892-1919 served as chairman of the association). In 1887 traveled to several countries in Western Europe, having experienced a profound influence of French impressionists. For years (since 1885) taught at the Odessa Art School, the talents of the teacher. After the revolution, a local expert working committee for the protection of monuments, participated in the reorganization of the school and the Museum of Fine Arts. Kostandi died in Odessa on Oct. 31, 1921. In 1922, students and friends of the late artist (I. Brodsky, PG Volokidin, MB Greeks, AA Shovkunenko and others) founded the Society of KK Kostandi; uniting artists traditionalist and moderate- modernist orientation, the latter lasted until 1930. More http://forum.artinvestment.ru/showth...t=40875&page=3 Миниатюры Последний раз редактировалось Fed; 26.07.2010 в 13:01.

24.07.2010, 18:42	Язык оригинала: Русский #43
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Sychev Stanislav legend Odessa underground "№ 2" Sychev Stanislav was born in 1937 in Odessa. In 1955 he entered the Odessa Art College. After graduation went to Samarkand, where a lot and worked successfully. Despite opening up prospects for an early formal recognition in 1963 Sychev returned to Odessa. Hometown met him was not welcome - in Odessa, sharpens the contradictions of officialdom and the underground. In the Union of Artists Sychev not accepted, and he was cut off from participation in the exhibition business, without the slightest social status and state support. In addition to the two exhibitions, missed by an oversight vigilant caretakers, artist anywhere has not been formally exhibited. But these two exhibitions, the last of which lasted only three days, enough to Sychev was charged with a death sentence: "decadent". The only safety valve for Sychev, became "apartment exhibitions". He is not worried everyday well-being, as it left the surface of life and did his work: paintings. He lived hard, painful, but always wrote. Only in 1989 opened the first official exhibition of Stanislav Sychev. Sychev Stanislav died in 2003. Миниатюры Последний раз редактировалось Fed; 25.07.2010 в 11:13.

24.07.2010, 19:50	Язык оригинала: Русский #44
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Stepan Kolesnikov-Odessa master estimated Serbs From a peasant family; brother of the painter J. F. Kolesnikov. Studied at Odessa Art School (1897-1903) and AA Popov, Higher Art School of Painting, Sculpture and Architecture at IAH (1903-1909) at the LD Iorini, K. Kostandi, GA Ladyzhenskaya . In 1919 he emigrated, he settled in Belgrade. http://artinvestment.ru/auctions/1278/biography.htm Most of the work of Stepan Kolesnikov is now in Serbia, where the artist lived and worked from 1919 until 1955. There he was awarded the title of academician of painting. Many photos http://photofile.com.ua/users/kukuruza-a/150088974/ Миниатюры

24.07.2010, 20:06	Язык оригинала: Русский #45
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Titus Dvornikov Mentioned earlier. Миниатюры Последний раз редактировалось Fed; 24.07.2010 в 20:20.

24.07.2010, 20:19	Язык оригинала: Русский #46
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Pyotr Nilus Peter Alexandrovich Nilus (8 (21) February 1869 - May 23, 1943, Paris). Born parental homestead in Podolia. Since 1876, he lived in Odessa, he studied at the real school of Peter and Paul. In 1883-1889 he studied at the Odessa Art School in K. Kostandi. Then continued his studies at the St. Petersburg Academy of Arts Ilya Repin (from 1889 to 1890). He left the Academy of Arts on the advice of Ilya Repin, who believed that not every talent, the Academy is good, otherwise it just standardizes. He exhibited his works at exhibitions Wanderers. One of the founders of the Society of South Russian Artists (1890) - younger brother of the Association of Artists, the Wanderers. In 1920, the general flow of emigration, the artist left the country. Since 1924, he lived in Paris. "The young wizard have proven that they are free from the conventions of realism, but, unfortunately, not all make us admire the scenic beauty of the works. Many of them instead to give the joy of color and lines to excite a resentment, often rightly, its far from exacting a itself. P. Nilus. More information, and family circumstances http://forum.artinvestment.ru/showth...t=40875&page=3 Миниатюры Последний раз редактировалось Fed; 26.07.2010 в 13:56.

24.07.2010, 20:40	Язык оригинала: Русский #47
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	GOZIASON Philip Germanovich (Gozias-Germanovich) February 27, 1898 (Odessa) - July 13, 1978 (Paris) Biography and work http://artinvestment.ru/auctions/4675/biography.html Some interesting quote here. Perhaps the short time he studied at the Odessa Art School (1910). In 1916-1918 participated in exhibitions of the Odessa Society of Independent Artists. At the same time (1916-1919, intermittently) studied at the Novorossiysk University in Odessa, first on the natural sciences department of physics and mathematics faculty, then - at the Faculty of Law, the course is not finished. In 1917 - 1918 he served in the army, the local Artillery School held an accelerated six-month course. In November 1919, together with his wife, OA Bilinkoy-Bilinkis, emigrated to Italy and settled in Rome. Миниатюры

24.07.2010, 21:45	Язык оригинала: Русский #48
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Most Odessa Odessa-Krihatsky VG If others were born somewhere, or there is learning, and died in Paris at all, then KRIHATSKY Vladimir Gavrilovic (born 08/06/1877, Odessa, died. 18.04.1942, ibid.) A well-known guitarist and artist. He studied painting at the private art school, MM Manylama, since 1897 - in the Odessa School of Drawing. He studied physics and mathematics faculty. A number of years worked at the customs. He worked as secretary and treasurer of the Odessa of the Society of Independent Artists. Since 1922 - Member of the Society for them. KK Kostandi. I could not for a long time to learn the circumstances of his death, thanks to Deco found - he died during an air attack from a heart attack. Миниатюры Последний раз редактировалось Fed; 25.07.2010 в 21:33.

24.07.2010, 23:37	Язык оригинала: Русский #50
Fed Гуру Регистрация: 15.09.2009 Адрес: Киев Сообщений: 3,066 Спасибо: 385 Поблагодарили 3,133 раз(а) в 1,448 сообщениях Репутация: 6242	Ly-Zharenko Painter and graphic - Zharenko Lawrence S. (pseudonym - ly) was born August 23, 1899 in Elisavetgrad. From 1934 to 1938 he studied at the Odessa Art School, where his teachers were extreme and D. A. Shovkunenko. He worked in the field of easel painting, primarily in watercolor. From 1938 to 1944 years and from 1945 to 1949 Lawrence Zharenko taught at Odessa Art College. Died LS Zharenko April 23, 1977 in Odessa. Миниатюры

Похожие темы
Тема	Автор	Разделы	Ответов	Последние сообщения
Куплю Ukrainian artists	tivoli	Buy	37	15.01.2015 01:41
Rozhankovskie - artists	Allena	Artists, artworks, art history	8	26.01.2012 23:41
Куплю Belarusian artists	Fam	Buy	24	19.01.2012 21:32
Odessa Iconographers: Archimandrite Zinon	ottenki_serogo	Ukrainian artists	21	13.08.2009 11:31
Photo from the exhibition "Odessa artists of the second half of the 20 century"	SAH	In pictures	13	19.11.2008 00:01