Короткие рассказы.

[Glasha]

Предлагаю новую рубрику, может, будет дальнейшее развитие, может – нет.

Но к юбилею Сергея Довлатова.
Которому сегодня исполнилось бы только 70, а его так давно уже нет.

Которого так не хватает. Которого обожаю – его интеллигентное хулиганство, смешную и в то же время пронзительно печальную прозу. Которого люблю перечитывать.


НА УЛИЦЕ И ДОМА

Моя жена сказала:
- И еще звонил Габович. У него есть дело. Обещал зайти.
- Я знаю. Наверное, хочет дрель попросить. Мне говорили, он купил стеллаж...
Габович был моим соседом и коллегой. Вернее, не совсем коллегой - он был филологом. Работал над сенсационной книгой. Называлась она - "Встречи с Ахматовой". И подзаголовок: "Как и почему они не состоялись". Что-то в этом роде...
Я начал зашнуровывать ботинки.

Читать дальше... 

- Ты куда?
- Прогуляюсь. Куплю сигареты.
- А как же Габович?
- Если он меня застанет, это будет долгий разговор. А мне работать надо.
- Когда же ты вернешься?
- Как только он уйдет. Подай мне знак.
- Какой?
- Зажги, допустим, свет в уборной.
- Свет в уборной и так постоянно горит.
- Тогда потуши.
- Лучше я повешу на окно вот эту тряпку.
- Ладно...
Я спустился в холл. Крадучись, проследовал мимо лифта. Вышел на улицу. К этому времени начало темнеть. Кроме того, я перешел через дорогу. Так что Габович не должен был меня заметить.
Я купил пачку "Мальборо". Прогулялся до русского магазина. Взял для мамы газету. Тут же у кассы выпил бутылку "Перье". Потом меня остановил Давыдов из "Русского слова". Спросил, как дела. Я в ответ поинтересовался:
- Как здоровье Эпштейна?
- Да вот, - отвечает, - собираюсь в больницу ему позвонить. Инфаркт - это, сам понимаешь, не шутки.
- Привет ему, - говорю...
Я вернулся к дому. Белой тряпки не было. А между тем становилось все прохладнее. Тогда я зашел в "Подмосковье", спросил чашку кофе. Может, думаю, съем что-нибудь.
- Давайте, - говорю, - меню.
- Меню нет.
- То есть как это нет?
- Я вам и так скажу, что есть.
- Я не запомню.
- Запомните. Потому что у нас есть только шашлык.
- Поразительно, - говорю, - я как раз шашлык-то и хотел...
Я поел. Выпил кофе. К этому времени публика собралась, музыка заиграла. Помню, руководитель ансамбля воскликнул:
- Внук Ираклий поздравляет с днем рождения бабушку Натэллу. В ее честь исполняется лирическая песня...
Он выждал паузу и торжествующе договорил:
- Лирическая песня: "Ты еще жива, моя старушка!.."
Я расплатился и вышел на улицу. К этому времени стемнело. Наш шестиэтажный дом массивно выступал из темноты. Однако тряпки не было. Между тем я почувствовал холод. Зашел в спортивный магазин напротив фотоателье. Купил себе фуфайку за тридцать долларов. Тут же натянул ее. И лишь тогда заметил спереди эмблему - череп, две берцовые кости плюс шизофреническая надпись: "Ты это прочел? Значит, ты подошел слишком близко!"
Хожу я по улице в этой дегенеративной фуфайке. Приближаюсь к своему дому. Свет в окне горит, а тряпки нет.
Я подошел к автомату. Трубку берет жена.
Я говорю:
- Отвечай только "да" или "нет".
- Нет, - сказала моя жена.
- Что - нет?
Молчание.
- Габович у нас?
- Да.
- А ты говоришь - нет... Он уходить не собирается?
- Да.
- Что - да? Да - собирается? Или да - не собирается?
- Я думаю - нет.
- Значит, не собирается?
- Нет.
- Смотри не угощай его.
- Ни в коем случае.
- Про тряпку не забыла?
- Нет...
Я снова прошелся до русского магазина. Встретил Давыдова. Он говорит:
- Ты знаешь новость - Эгпптейн скончался. Я только что ему в больницу позвонил. Хотел заехать, навестить, и вот...
- Ужасно, - говорю...
Тут я решил позвонить одной знакомой женщине. Так, ничего особенного. Просто знакомая женщина лет тридцати из соседнего дома. Без мужа.
Порылся в записной книжке. Звоню. Эта самая Нелли мне отвечает:
- А, это ты?! Я думала, забыл меня совсем...
- Можно, - спрашиваю, - зайти?
Тут некоторая пауза возникла. И затем:
- Ты извини, я не одна.
- Ладно, - говорю, - в следующий раз.
В ответ раздается:
- Следующего раза не будет. Между нами все кончено. У тебя жена и дочка. Должна я наконец и о себе подумать?..
И Нелли повесила трубку.
Тут я задумался. Все люди жестоки по-разному. Мужчины, например, грубят и лгут. Изворачиваются, как только могут. Однако даже самый жестокий мужчина не крикнет тебе: "Уходи! Между нами все кончено!.." Что касается женщин, то они произносят все это с легкостью и даже не без удовольствия: "Уходи! Ты мне противен! Не звони мне больше!.."
Сначала они плачут и рыдают. Потом заводят себе другого и кричат: "Уходи!"
Уходи! Да я такого и произнести не в состоянии...
Я взглянул на часы - половина одиннадцатого. Кинотеатры закрыты. Денег практически нет. Дело приближается к ночи.
Окна мои призывно светились. Белая тряпка отсутствовала. Зато хоть окончательно стемнело. Череп и кости на моей фуфайке перестали выделяться. Да и надпись утратила смысл.
Я снова позвонил домой. И звука еще не произнес, а жена мне твердо отвечает:
- Нет.
- Нет в смысле - да? Габович у нас?
- Да, - слышу.
И думаю - что там у них происходит? Может, какой-то серьезный разговор? Или какое-то важное дело?
Даже чувство ревности во мне зашевелилось. Вешаю трубку. Звоню Рафаилу, который торгует недвижимостью. Благо живет Рафаил за углом.
- У тебя деньги, - спрашиваю, - есть?
- Допустим, нет. Зато есть виза, мастер-кард, америкэн экспресс... А что?
- Поедем куда-нибудь.
- В смысле?
- Я не знаю... В Канаду... Или в Бразилию...
- С удовольствием. - отвечает, - но у меня Рита больна. Может, через недельку?
- Через недельку, - говорю, - я уже, пожалуй, дома буду.
- А сейчас ты где?
- Гуляю.
- Ты выпил?
- Это мысль. Брось-ка мне в окошко долларов пятнадцать.
- Я же сказал - денег нет. Завтра будут.
- А до завтра мне под окнами бродить?
- Если хочешь, зайди.
- Лучше сделай мне одолжение. Позвони в "форест дайнер ". Предъяви свою визу. Скажи, чтоб выдали мне дринк. Точнее, два. А деньги я при случае верну.
Я зашел в "Форест дайнер". Опрокинул два бокала рома с пепси-колой. Выкурил сигарету и решительно направился к дому.
Был первый час ночи. Мое окно светилось ярко и гостеприимно. Кстати, свет в уборной был погашен. Может, Габович погасил?..
Я поднялся в лифте на шестой этаж. Достал свой ключ. Дверь отворилась. Габович стоял на пороге. Он был в пальто. Он что-то говорил, жестикулируя и стряхивая пепел. Завидев меня, расплылся в улыбке.
Моя жена сказала:
- Я ему тысячу раз говорила - снимите пальто. А он ни в какую.
- Я же на минутку, - сказал Габович, -. мне пора идти. Хотя теперь чего там... Сергей явился - можно поболтать...
Он снял пальто. Затем присел к столу и начал:
- Знаете ли вы, что у меня есть редкостные фотографии Ахматовой?
- Какие фотографии? - спрашиваю.
- Я же сказал - фотографии Ахматовой.
- Какого года?
- Что - какого года?
- Какого года фотографии?
- Ну, семьдесят четвертого. А может, семьдесят шестого. Я не помню.
- Задолго до этого она умерла.
- Ну и что? - спросил Габович.
- Как - ну и что? Так что же запечатлено на этих фотографиях?
- Какая разница? - миролюбиво вставила жена.
- Там запечатлен я, - сказал Габович, - там запечатлен я на могиле Ахматовой.
Когда он направился в уборную, моя жена шепнула:
- Веди себя прилично. Я тебя умоляю. И так все говорят, что у Довлатова совершенно невыносимый характер.

[Игорь Гурьев]

Довлатова я всегда читаю, как будто первый раз.
Всегда решительно забываю все его сюжеты.

Впрочем, это относится не только к рассказам Довлатова.

Лично я помню из мировой литературы только один сюжет: что Чичиков ехал покупать мертвые души и заезжал к помещикам.
Именно поэтому я и люблю "Мертвые души", что сюжета запоминать не надо.

А Довлатова я люблю за то, что раз в два года снова могу перечесть как впервые его собрание сочинений...

[Glasha]

Сообщение от Игорь Гурьев

Довлатова я всегда читаю, как будто первый раз.

Игорь Гурьев, точно!
Это ещё называется любовь, когда каждый раз – как в первый

[Santa]

По следам Довлатова

Роман Дворянинов
"Российская газета"
Сегодня исполнилось 70 лет со дня рождения Сергея Довлатова. Мне не хотелось бы употреблять в его отношении громких эпитетов - достаточно сказать, что именно этот писатель, как мне кажется, внес наиболее значительный вклад в "живой" русский язык - его афоризмы прочно вошли в речь представителей не только его поколения, но и последующих.
Сколько раз мы узнавали "своих" по коротким и метким фразам, произнесенным между слов.
Я, впервые открывший для себя Довлатова еще за школьной партой, впитал его творчество очень быстро и с удивительным рвением - текст как бы сам входил в мое сознание, оседал там на каких-то очень важных участках, формируя чуть ли не мировоззрение. Хотя какое там мировоззрение - именно довлатовская фраза помогла мне осознать то, что как раз "мировоззрения" то у таких как я нет - скорее присутствует некое "миросозерцание"...
С каждой страницей я все яснее осознавал, что читаю про себя. Бесчисленное множество раз ситуации в моей жизни с подозрительной точностью проецировались на довлатовские истории. И дело даже не в полном соответствии обстоятельств, а скорее в том внешне молчаливом и немного скептическом взгляде, которым воспринималось происходящее.
Вот, например, так - именно Довлатов помог мне однажды устроиться на одно из самых лучший рабочих мест, которое было у меня в карьере. Дело было так. Попав на собеседование в одну из компаний (дело было на заре становления Рунета), я вдруг заметил, что человек, который меня собеседует, изрядно страдает от последствий видимо ночной пьянки. Отвечая на очередной вопрос, я автоматически использовал нечто довлатовское. Собеседник посмотрел на меня хитро и сказал: "Довлатов. Смотри-ка. Ну что же… А пиво ты пьешь?". Получив уверенный утвердительный кивок в ответ, мы отправились в ближайшее кафе, где уже за столиком я услышал: "Что тебя дальше спрашивать про какие то html и php. Можешь считать, что собеседование ты прошел…"
Кстати - о пиве. В Петербурге, как известно, в моде экскурсии по литературным местам города. Сейчас, в честь юбилея, естественно, они проходят по местам довлатовским - благо, он много где наследил в Питере.
Вот еще один - неофициальный и чисто довлатовский маршрут. Как-то уже из Америки он писал, что помнит Ленинград до последних мелочей - в частности, предлагал перечислить все пивные ларьки от Пяти углов до Моховой улицы. Отчего бы и не перечислить. И пусть сейчас тех самых пивных уже не осталось, но в зоне шаговой доступности от каждого места и в наше время есть, где приобрести кружку-другую.
Начать необходимо улицы Рубинштейна. Первый пивной ларек находился у Сергея Донатовича прямо рядом с домом (жил он в доме номер 23). Далее необходимо пройти до Института холодильной промышленности - улица Ломоносова, дом 9А. Рядом с этим зданием находился второй ларек. После этого по той же улице Ломоносова нужно дойти до Фонтанки, перейти через мост. Там, на Площади Ломоносова, стоял третий. Четвертый был расположен возле цирка - чтобы дойти до него, поднимитесь по набережной Фонтанки вверх. И, наконец - Моховая улица. Там в советское время находился вытрезвитель. Рядом, естественно, шла бойкая торговля пивом. Сейчас на месте вытрезвителя - сквер. В нем, надо отметить, очень недурные условия для распития - рядом церковь, и место, если можно так выразиться, исторически намоленное, особенно в отношении пива...
Мне кажется, что такой способ почтить память писателя вполне соответствует атмосфере его произведений. Пройдемте же по тем местам - и, как говорил зека Хамраев, отправляясь на дело - "с богом!".

[Кирилл Сызранский]

Лев Никулин, сталинский холуй, был фронтовым корреспондентом. А может быть, политработником. В оккупированной Германии проявлял интерес к бронзе, фарфору, наручным часам. Однако более всего хотелось ему иметь заграничную пишущую машинку.

Шел он как-то раз по городу. Видит – разгромленная контора. Заглянул. На полу – шикарный ундервуд с развернутой кареткой. Тяжелый, из литого чугуна. Погрузил его Никулин в брезентовый мешок. Думает: «Шрифт в Москве поменяю с латинского на русский».

В общем, таскал Лев Никулин этот мешок за собой. Месяца три надрывался. По ночам его караулил. Доставил в Москву. Обратился к механику. Тот говорит:

– Это же машинка с еврейским шрифтом. Печатает справа налево.

Так наказал политработника еврейский Бог.

Сергей Довлатов Соло на ундервуде

[artcol]

Любителям творчества Довлатова возможно придется по вкусу: http://a-samovarov.livejournal.com/

[Кирилл Сызранский]

Сообщение от artcol

Любителям творчества Довлатова возможно придется по вкусу: http://a-samovarov.livejournal.com/

Я любитель творчества Довлатова, но мне совсем не по вкусу рассказ по Вашей ссылке.
А вот это, например, по вкусу:

Пришел однажды к Бродскому с фокстерьершей Глашей. Он назначил мне
свидание в 10.00. На пороге Иосиф сказал:
- Вы явились ровно к десяти, что нормально. А вот как умудрилась
собачка не опоздать?!
***
Сидели мы как-то втроем - Рейн, Бродский и я. Рейн, между прочим,
сказал:
- Точность - это великая сила. Педантической точностью славились
Зощенко, Блок, Заболоцкий. При нашей единственной встрече Заболоцкий сказал
мне: "Женя, знаете, чем я победил советскую власть? Я победил ее своей
точностью!"
Бродский перебил его:
- Это в том смысле, что просидел шестнадцать лет от звонка до звонка?!
***
Сидел у меня Веселов, бывший летчик. Темпераментно рассказывал об
авиации. В частности, он говорил:
- Самолеты преодолевают верхнюю облачность... Ласточки попадают в
сопла... Самолеты падают... Гибнут люди... Ласточки попадают в сопла...
Глохнут моторы... Самолеты разбиваются... Гибнут люди...
А напротив сидел поэт Евгений Рейн.
- Самолеты разбиваются, - продолжал Веселов, - гибнут люди...
- А ласточки что - выживают?! - обиженно крикнул Рейн.
***
Как-то пили мы с Иваном Федоровичем. Было много водки и портвейна. Иван
Федорович благодарно возбудился. И ласково спросил поэта Рейна:
- Вы какой, извиняюсь, будете нации?
- Еврейской, - ответил Рейн, - а вы, пардон, какой нации будете?
Иван Федорович дружелюбно ответил:
- А я буду русской... еврейской нации.
***
Женя Рейн оказался в Москве. Поселился в чьей-то отдельной квартире.
Пригласил молодую женщину в гости. Сказал:
- У меня есть бутылка водки и 400 гр. сервелата.
Женщина обещала зайти. Спросила адрес. Рейн продиктовал и добавил:
- Я тебя увижу из окна.
Стал взволнованно ждать. Молодая женщина направилась к нему.
Повстречала Сергея Вольфа. "Пойдем, - говорит ему, - со мной. У Рейна есть
бутылка водки и 400 гр. сервелата". Пошли.
Рейн увидел их в окно. Страшно рассердился. Бросился к столу. Выпил
бутылку спиртного. Съел 400 гр. твердокопченой колбасы. Это он успел
сделать, пока гости ехали в лифте.

[artcol]

Сообщение от Кирилл Сызранский

Я любитель творчества Довлатова, но мне совсем не по вкусу рассказ по Вашей ссылке.
А вот это, например, по вкусу:

А там много рассказов

Самоваров, как и Довлатов - журналист. Видимо отсюда сходство в стилистике.

[Кирилл Сызранский]

Сообщение от artcol

Самоваров, как и Довлатов - журналист.

Читая прозу Довлатова, я как-то не вспоминаю, что он когда-то работал и журналистом.

[artcol]

Сообщение от Кирилл Сызранский

Читая прозу Довлатова, я как-то не вспоминаю, что он когда-то работал и журналистом.

Так у него многие произведения от лица героя - журналиста по профессии - ведутся.