Юбилей В.А.Гусева - директора Русского Музея

[SergeiSK]

Сегодня 65-летие Владимира Александровича Гусева, директора Государственного Русского музея. Хороший человек, профессионал в своём деле. Прекрасный штат сотрудников. С Днём Рождения!
Владимир Александрович Гусев родился 25 апреля 1945 года в городе Калинине (ныне Тверь). В 1974 году окончил Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина по специальности "искусствоведение". Кандидат искусствоведения, член Ученого совета Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина, имеет звание "Заслуженный деятель искусств Российской Федерации", действительный член Российской Академии художеств, а также автор многочисленных научно-исследовательских работ, каталогов выставок, телевизионных и видеофильмов о русском искусстве, музейном деле, истории Русского музея.
В Государственном Русском музее Владимир Гусев работает с января 1978 года, в июне 1988 года избран его директором. Сейчас Русский музей является не только крупнейшим собранием отечественного искусства, но и научно-исследовательским и научно-просветительским центром. При непосредственном участии Гусева в 1989-1996 годах Санкт-Петербург передал музею три уникальных по архитектуре дворца - Мраморный дворец, Михайловский (Инженерный) замок и Строгановский дворец. Работа, проводимая Русским музеем, направлена не только на реставрацию фасадов и уникальных интерьеров этих дворцов, но и на возрождение их как центров культурной жизни.

[Сима]

SergeiSK, присоединяюсь к поздравлениям. Еще и с орденом "За заслуги перед Отечеством" четвертой степени. Хотя при нынешнем шатком положении музеев как институтов (знаковым событием, как теперь ясно, было изъятие иконы именно из Русского музея) есть над чем задуматься.
А где это он на фотке? Неужели в нашем московском метро в поезде им. Андрияки. Или в Питере тоже есть такой поезд?

[SergeiSK]

Сообщение от Сима

Хотя при нынешнем шатком положении музеев как институтов (знаковым событием, как теперь ясно, было изъятие иконы именно из Русского музея) есть над чем задуматься.

Интервью на эту тему Ивана Карлова - главного хранителя Русского Музея:

Почему нельзя передавать иконы из музея в церковь?
Моя личная позиция не отличается о той, которой придерживается все российское музейное сообщество. И я убежден, что развернувшаяся дискуссия должна носить не агрессивный, а конструктивный характер - это касается обеих сторон.
Собрание Русского музея - пример, безусловно, и показательный, и поучительный. Коллекция древнерусского искусства сложилась до 1917 года. То, как она складывалась, - прямая противоположность тому, что происходит сейчас. В конце XIX - начале XX века церковные власти, понимая, что памятники церковной истории должны храниться в музейных условиях, передавали в музей иконы и предметы богослужебного обихода как по собственной инициативе, так и по просьбам основателя музея Николая II и управляющего музеем Великого князя Георгия Михайловича. Кроме того, часть экспонатов была найдена при обстоятельствах, о которых надо тоже задуматься. Например, икону «Ангел Златые Власы» нашли в Московском кремле на колокольне Ивана Великого среди «рухляди». Когда поновлять иконы уже было невозможно, церковь отправляла их в «рухлядные кладовые». Часто именно там их позднее обнаруживали исследователи русского дореволюционного быта и передавали в музейные собрания.
Сейчас речь идет об отношении к музею как институту. Что это - временный склад, откуда в силу конъюнктурных, политических или экономических причин можно все передать в другую организацию? Или социально-культурный институт, хранилище национального достояния, научно-исследовательское учреждение, изучающее и сберегающее культурную память народа для следующих поколений?
Вы считаете, что происходит подмена понятий?

Читать дальше... 

Да. Даже в том, что все время говорят: нужно «забрать иконы из музеев». Иконы не принадлежат музеям, по закону они у музеев в оперативном управлении. Собственник - государство в лице Министерства культуры. А мы должны обеспечивать надлежащие условия хранения памятников, их изучение и показ в постоянных экспозициях и на временных выставках. Иконы нуждаются в каждодневном специализированном внимании, прежде всего со стороны реставраторов. Существующая музейная система хранения и реставрации складывалась десятилетиями, и на новом месте ее невозможно наладить «с нуля».
Министр культуры Александр Авдеев сказал, что музеи должны сотрудничать с церковью, но не в ущерб музеям. Это как?
Объясню на практике Русского музея. С начала 1990-х годов в рамках действующего законодательства мы передали 238 «поздних» икон - возрастом от 100 лет и меньше - в собственность разным приходам Санкт-Петербургской епархии: эти иконы не входили в состав Музейного фонда и не представляли интереса для музейной коллекции. Также на сегодняшний день десятки произведений из фондов музея находятся на временном хранении в храмах Санкт-Петербурга. Но есть принципиальные вещи, которые ни под каким видом не могут быть изменены. Например, из музейных собраний ничего нельзя продавать. Иногда - раз в десять-пятнадцать лет - в чьей-то горячей голове зарождается идея: почему бы не продать несколько картин, если у музея нет денег? Это преступный замысел, и, слава богу, никому его осуществить не удалось.
Если можно передавать иконы церкви в пользование в рамках существующего законодательства, а церковь не собирается изымать их, зачем нужен законопроект?
В том-то и вопрос. У меня есть опыт общения с представителями тех приходов, куда мы уже передали на временное хранение экспонаты, - они несут за эти иконы полную ответственность. И поэтому относятся к ним очень трепетно, даже боязливо. Спор же идет об отдельных памятниках, имеющих не только важное культурное значение, но и особую церковную историю. Икона «Богоматерь Торопецкая» - яркий пример. В течение долгих лет Торопецкий храм просил ее у нас. Но в этом храме не было даже элементарных необходимых условий, отопление было печным. Я знаю, что настоятель храма говорит, что икона скоро отправится к ним. Но ни у нас, ни в Минкульте нет никаких решений по этому вопросу. И я уверен, что в сентябре эта икона вернется в Русский музей из того подмосковного храма, в котором она сейчас находится на временном хранении.
То есть церковь хочет забрать из музейных фондов в первую очередь самые ценные экспонаты?
Вот мы говорим «хотят забрать», но никаких списков нет. Мы лишь догадываемся, что речь пойдет об уникальных памятниках. Есть пример с «Троицей», которую не смогли увезти из Третьяковки. Есть обратный пример с иконой «Богоматерь Торопецкая». Впервые патриарх обратился в музей по поводу временной передачи иконы. И мы сочли, что это шаг к конструктивному диалогу с церковью. Мы выдали икону для временного экспонирования в церкви с соблюдением беспрецедентных правил. Икона находится в специальной (изготовленной в Австрии) климатической витрине. Любой человек может увидеть икону в режиме онлайн - такого не было никогда в музейной практике. Каждый месяц в Подмосковье выезжает группа музейных специалистов для проверки состояния сохранности памятника.
Но против главного аргумента церкви не возразишь: икона создавалась для молитвы, а не для любования.
Конечно. Но встает вопрос - сколько времени проживет эта икона в качестве сакрального предмета в церковном обиходе? Все старинные иконы больны в силу своего почтенного возраста - не из-за плохого хранения, а в результате объективных физических и химических процессов. Ведь они сделаны из невечных органических материалов. Для любого произведения искусства самое плохое - изменение условий хранения.
Но при этом вы готовы выдавать древние иконы напрокат?
Я за то, чтобы в отношении каждого памятника вести отдельный разговор между всеми заинтересованными сторонами при соблюдении одного базового принципа - гарантии безусловного обеспечения его сохранности. Как в медицине: «Не навреди». Если мы говорим о памятниках XIII–XV веков, то они все хроники и инвалиды. Как люди: одни в 40 лет развалины, другие в 80 лет подтянуты, но когда стукнет 100 - в любом случае будет туго. Оскомину набило сравнение реставраторов с врачами. Но оно очень правильное. Как у постели тяжелобольного собирается консилиум, так и тут должно быть. И все эти памятники должны находиться в комфортабельной «богадельне», за ними должен быть тщательный профессиональный уход. И, если хотите, они должны не работать, а отдыхать.
Музейные ценности нельзя пустить в богослужебный обиход. Недавно я слышал, как юрист РПЦ на вопрос, почему следует передать иконы из музеев в храмы, сказала: церковь заслужила это своей кровью. Но это пагубный путь продолжения дискуссии, так как в ответ надо назвать немалое число расстрелянных в 1930-е годы музейных работников. Вопрос ведь по сути очень простой - передадим ли мы то, что у нас есть, следующим поколениям? Или нет? Убежден, если в нашей стране каким-то необъяснимым образом не станет нефти и газа, но сохранятся музеи и библиотеки, то останется историческая память - Россия останется Россией. А вот если в стране будет изобилие нефти и газа, но не будет музеев и библиотек, то очень скоро не будет и России.
По сути то, что мы обсуждаем, это реституция?
Реституция - это возвращение того, что было изъято незаконно. Но тот, кто в 1930-м пришел в монастырь, выгнал монахов и устроил в здании коровник, пришел с мандатом какого-нибудь Совета народных депутатов. Нам надо признать ту власть абсолютно незаконной? Тогда нужно будет все возвращать всем, а не только церкви.
Кстати, в законопроекте смешано движимое и недвижимое имущество. Можно согласиться, чтобы закон разрабатывало Минсоцэкономразвития, когда речь идет о недвижимом имуществе. Но когда речь идет о движимом имуществе - памятниках культуры - главным должен быть Минкульт. Это специфическое имущество. Оно выведено законом из экономического оборота.
И как же поделить их музею и церкви?
Церкви и музею делить нечего. Меня вдохновили прозвучавшие недавно слова патриарха. Он правильно расставил акценты и подчеркнул роль музеев в годы, когда церковь была лишена возможности говорить об иконах собственным голосом. Есть много трогательных историй. Например, была церковь Спаса-на-водах в Петербурге, на территории судостроительного завода, ее уничтожили в 1930-е. Часть фресок кто-то спас, тайно привез в Русский музей и спрятал в подвале. Мы их нашли в начале 1990-х годов, отреставрировали и включили в музейный фонд.
Пока на месте церкви - часовенка, мы передали туда на временное хранение эти фрески. Как относиться к этим фрескам? Их как бы не существовало с 1934 по 1990 годы. И таких вещей в музейной практике много. В 1930–1950 годы сотрудники музеев ездили по деревням, спасали иконы из разрушенных церквей. Важно продолжать конструктивное сотрудничество с церковью.
Если закон примут и вам придется что-то передать в собственность церкви, вы будете с ней сотрудничать?
Без сомнения. Не можем же мы передать что-то и со злорадством ждать, когда иконы погибнут. Но, как я говорил, все музейные коллекции - собственность государства. Возможно, когда-нибудь к нам придет утвержденный Министерством культуры список икон для передачи в церковные учреждения. Но я оптимист и поэтому уверен, что совместными усилиями музейного сообщества и Русской православной церкви будут найдены решения, отвечающие интересам всех заинтересованных сторон, а главное - интересам не только нынешних, но и будущих поколений.
(Русский Newsweek)