Арт-новости

[Хранитель укропа]

Хорошая родословная. Как авторитет шедевров влияет на их цены

Трофейное искусство из оккупированных нацистами стран составило «коллекцию Геринга». Сегодня многие работы продаются на аукционах.

Григорий Бальцер Forbes Contributor
Руководитель аукционного агентства BALTZER

Провенанс способен на многое: создать реликвию, скомпрометировать шедевр или превратить предмет обихода в коллекционную ценность

«Заработайте репутацию, и она будет работать на вас» — цитата приписывается Джону Рокфеллеру. Высказывание, по-моему, прекрасно применимое к предметам искусства и коллекционирования. В данном случае репутацией предмета выступает его провенанс: под этим термином на арт-рынке понимают происхождение, историю владения и продаж предмета.

Провенанс, если он известен и хоть сколько-нибудь примечателен, — вещь весьма любопытная. Во-первых, это один из ключевых факторов, влияющих на рыночную стоимость предмета. Сторонники так называемого гедонистического подхода к оценке доходности произведений искусства включают провенанс в число важнейших характеристик, напрямую влияющих на результат. Нередко (и особенно сейчас) он значит даже больше, чем громкое имя автора или бренда, возраст, состояние или размер произведения. А далее — и это во-вторых — начинается интересное: влияние провенанса далеко не однозначно.

Арт-рынок знает случаи, когда предметы с испорченной репутацией (происхождение из запятнанного источника, связь с негативным событием), несмотря на высочайшее качество, теряли привлекательность в глазах покупателя и падали в цене. Продавались они хуже, чем схожие, но не отмеченные печатью трагических событий. Вспомнить хотя бы коллекционные ценности русских аристократов — русское искусство, предметы из коллекции Эрмитажа, национализированные после революции. В период с 1921 по 1939 год было продано 1 400 000 предметов, а выручка составила около 81 000 000 рублей. Очень скромная цифра с учетом качества предметов. Другой пример — произведения искусства, связанные с именем маршала Геринга и фактами нацистского владения: работы мастеров импрессионизма, дадаизма, кубизма, фовизма, сюрреализма, экспрессионизма и баухауса, изгнанные в свое время из стен крупнейших музеев Германии.

На другой чаше весов, разумеется, — позитивные истории, когда провенанс становится безоговорочным знаком качества. Скажем, если предмет некогда числился в фондах крупного музея, это мгновенно придает ему вес — предполагается, что перед нами выдающееся произведение искусства. Аналогично — если был частью коллекции знаменитости (здесь главенствует сентиментальный фактор), сыграл заметную роль в мировых событиях или является ярким символом эпохи. Едва ли не решающее значение приобретает провенанс при покупке в послевоенное время (по сути, с момента активного развития международного арт- и аукционного рынка). Из последнего — «Супрематическая композиция» Казимира Малевича 1916 года, бывшая в свое время в экспозиции Городского музея Амстердама (Стеделейк Музеуме). Полотно попало на торги в результате одного из реституционных споров и в 2008 г. было продано на аукционе Sotheby’s за $60 млн, а в мае 2018 г. картина поставила новый рекорд для работ Малевича: $85,81 млн, уже на Christie’s.

В целом считается, что провенанс может скорректировать цену предмета в среднем на 15% — как в одну, повторюсь, так и в другую сторону, но в любом случае лучше, если провенанс известен. Вещь вообще без истории в наше время — как человек без репутации. Он может похвастать самыми выдающимися качествами, но без рекомендации со стороны в высшую лигу будет не вхож.

Дальше интереснее: провенанс может не только увеличить или уменьшить, но и буквально с нуля создать рыночную стоимость предмета. Речь в первую очередь о памятных вещах, так называемой меморабилии. К ней относят предметы личного пользования и обихода, принадлежавшие известным личностям, а также их автографы (автограф — это, по сути, вообще 100 процентный провенанс: единственное, что в предмете есть). Доказательство — проходящие с бессменным успехом аукционы вещей и коллекций звезд и исторических фигур. Платья Мэрилин Монро и принцессы Дианы, личные вещи Майкла Джексона и даже Стива Джобса, раз за разом продающиеся за сотни тысяч и миллионы долларов, доказывают, что уровень цен определяется масштабом фигуры в истории. По статистике, при продаже подобной коллекции на отдельном аукционе, посвященном владельцу (так называемом single owner auction), общий процент проданных лотов неизменно превышает среднерыночные показатели: новых хозяев находят даже вещи второго ряда, которые в смешанном каталоге могли бы остаться и вовсе не замеченными.

Сегодня понятие провенанса расширилось: к нему относят также перечень чеков или счетов, доказывающих факт приобретения предмета за определенную сумму, экспертные оценки, историю участия в аукционных торгах, репродукции в книгах и каталогах, участие в выставках, а также любые упоминания в релевантной литературе. Учитывая сложность и важность задачи, неудивительно, что вопросами провенанса занимаются теперь не только отдельные специалисты, но и целые институции, включая The Getty Research Institute с их The Getty Provenance Index® и интереснейший проект Mapping Paintings Бостонского университета. Знание провенанса предметов может не только дать коллекционеру ощущение причастности к мировой истории, но и застраховать от рисков: иногда предмет «с родословной» способен стать причиной реституционного спора. Вспомним 2006 г.: «Портрет Анхеля Фернандеса де Сото» кисти Пикассо, оцененный в $60 млн, был снят с торгов Christie’s за 3 дня до аукциона в связи с иском Юлиуса Шопса, наследника банкира Пауля фон Мендельсона-Бартольди. Шопс утверждал, что его родственника в свое время нацисты вынудили продать часть коллекции за бесценок, и претендовал на право владения портретом.
И самое, пожалуй, яркое отличие провенанса от прочих ценообразующих факторов: на провенанс может (и должен) непосредственно влиять сам владелец. Одна из главных стратегических задач коллекционера — это укрепление репутации своего собрания или отдельных предметов, и здесь провенанс уже не средство, а цель. Это работа на перспективу. Она начинается с покупки в проверенных источниках, например на открытых торгах. Но мало правильно купить: надо правильно работать с коллекцией. Ее нужно «выводить в свет»: участвовать в выставках, знакомить с ней аудиторию, организовывать публикации в альбомах, каталогах и СМИ, увеличивая таким образом капитализацию коллекции и её вес на рынке.
Примеров такого отношения немало. Самые успешные, на мой взгляд, коллекционеры — это люди, привыкшие к системному подходу: здесь можно вспомнить известных врачей Марка Курцера, Давида Иоселиани, Михаила Алшибая и др.

Используя провенанс как инструмент, наращивая авторитет своей коллекции, коллекционер одновременно может и сформировать рынок своего направления, и значительно увеличить его капитализацию.