Тем временем, в середине марта в зоопарке германского города Нойнкирхен открылась новая выставка пластинатов. На этот раз Гюнтер фон Хагенс занялся животными. Посмотрим, кто завоюет больше зрителей — освежеванная бычья туша, акула в формалине или пластинированные жираф со слоном.
2. Джефф Кунс в Версале
Сентябрь 2008 — январь 2009, Версаль.
Всего: около миллиона человек.
Рекорд посещаемости: около 6 000 человек в день.
Что могло бы вызвать митинг в защиту памяти короля Людовика XIV и одновременно просьбы продлить шоу? Как оказалось, для этого достаточно небольшой, но очень наглой выставки Джеффа Кунса в королевских апартаментах и садах Версаля. Кунс тогда оказался самым дорогим из живущих художников. Две его работы с нелепейшими названиями — «Цветок из воздушного шарика» и «Подвесное сердце» — ушли примерно за 14 миллионов долларов каждая. По версии ежегодника Artprice Кунс занял первое место в рейтинге Топ-500 самых успешных современных художников.
Почти миллион человек пошли смотреть на эти чудеса арт-бизнеса. Причем даже не на скандальную и откровенную серию «Сделано на небесах» с участием бывшей жены Кунса порно-звезды Чиччолины, а на «Лобстера», мраморный бюст-автопортрет и еще тринадцать гигантских скульптур (от детских надувных игрушек, реалистично выполненных в стали до фарфоровых фигурок-переростков). «Надувная собака» — рядом с шедеврами Веронезе, «Подвесное сердце» — над Королевской лестницей, знаменитый «Кролик», копия которого участвовала в постановке Майкла Элмгрина и Ингара Драгсета Drama Queens и болтала голосом Кевина Спейси с шедеврами Джакометти и Уорхола, — в Салоне Изобилия. Для репродуцирования банальностей у Кунса есть целая артель из тридцати человек, а сам художник считает, что его деятельность очень близка к работе мастерового: мол, потратьте на изготовление сердца 6500 рабочих часов или попробуйте найти такие технологии, чтобы сделать скульптуру Майкла Джексона из фарфора в человеческий рост.
Этот Диснейленд помог Кунсу заработать не только репутацию насмешника от искусства, но и более 81 миллиона евро. Бывший брокер с Уолл-Стрит сумел запустить в святая святых европейской культуры не что-нибудь, а разговор о финансах. В Версале, построенном в XVII веке и ставшим символом богатства и расточительства, кричащие и нарочито безвкусные работы, стоящие миллионы, смотрятся как нувориш в аристократическом обществе или, в общем, как современный турист в шлепках в Версале.
Практически каждое интервью Кунса выливается в бодрую протестантскую проповедь о том, что мечты сбываются. Речь в ней не только о том, что американец, производящий отчаянный китч вперемешку с порнографией, оказался в заповеднике изящных искусств, но и о том, что все работы Кунса — это его собственные, либо чужие сбывшиеся мечты. И «новый Король-Солнце Версаля», как его окрестила газета Le Figaro, вовсе не шутит, когда говорит, что барочное окружение дворца — идеальный контекст для понимания философской природы его работ.
3. 2-я фотобиеннале PhotoQuai
Сентябрь — ноябрь 2009, Париж.
Всего: 419 256 человек.
Рекорд посещаемости: 7 868 человек в день.
2-я фотобиеннале PhotoQuai в Париже с лихвой обогнала по количеству зрителей даже главное событие в арт-мире — биеннале Венецианскую, которая, к тому же, в прошлом году считалась самой популярной за всю историю своего существования. И хотя у отечественных СМИ PhotoQuai практически не вызвала интереса (видимо, из-за того, что в ней не принимали участие наши фотографы), ее специфика России более чем близка. Хоть эта фотобиеннале и проходит в самом что ни на есть европейском городе, посвящена она исключительно «незападной» фотографии. А как известно, несмотря на то что Россия играет в Чемпионате Европы по футболу, для Франции она Европой не является — к примеру, никаких скидок российский студент на билет в Лувр не получит.
Куратор с очень правильным именем — Анахита Гхабаян Этехадих — иранский галерист и основательница фотогалереи Silk Road в Тегеране отобрала для главного проекта 50 участников из 32 стран. Причем, никто из фотографов прежде не выставлялся в Европе.
Несмотря пафос интернациональности, равенства и братства, есть что-то колониальное в принципе отбора стран-участниц и площадок для проведения выставок. А выбраны они были исходя из того, какие части света представлены в Музее неевропейского искусства на набережной Бранли. Главный проект разместился в саду вокруг музея и прямо с его структурой рифмовался — Латинская Америка, Африка, Ближний Восток и так далее. Плюс сделали и «национальные павильоны»: мексиканский проект выставлялся в Институте Мексики, австралийский — в посольстве Австралии, японский — в японском культурном центре. В общем, по принципу: назвался монголом — полезай в отдел монгольского народного творчества.
Каждый раз, когда слышишь о выставке фотографов из стран третьего мира, представляешь себе очередные репортажные съемки про бедных или портреты аборигенов в народных костюмах. И вроде бы именно с тем, чтобы избежать этих клишированных «туристических» образов, фотографов в каждой стране отбирал местный куратор. Не сработало: по большей части банальные снимки, современный академизм, обилие фотошопа и неуместного маньеризма. Естественно, были и интересные работы, построенные не на спецэффектах или умильной этнографии. Например, иранский фотограф Гохар Дашти сделал интересный постановочный проект о молодой арабской паре, обустраивающей семейный быт на поле боя в окружении танков и солдат, в атмосфере абсурда и отчуждения. А китайский фотограф А Йин сняла живописную серию о жизни последних монгольских кочевников. Можно назвать еще несколько имен — Мирто Пападопулос, Илан Годфри, Лю Гуанг и так далее — но в общей сложности не наберется и десятка.
Идут ли зрители за стандартным набором экзотических фотокарточек из дальних поездок: дети, сансеты, нищие, слоны и рынки? Видимо, да. Но ведь ни французские организаторы, ни даже иранский куратор не решились отвести современному «незападному» искусству пространство вне этнографического музея — и позиционировали его прежде всего как экзотику и периферию. И в то время как биеннале, имеющие долгую историю, как раз пытаются преодолеть структуру, ориентированную на национальные представительства, PhotoQuai, открывшаяся в 2007-м, стартовала именно с этих позиций.
4. Banksy Summer Show
Июнь–август 2009, Bristol City Museum and Art Gallery, Бристоль.
Всего: более 308 719 человек.
Рекорд посещаемости: 3 859 человек в день.
В Bristol City Museum, государственной организации, живущей на деньги пресловутых налогоплательщиков, прошла выставка работ, которые обычно за эти же деньги старательно уничтожаются. Более ста произведений арт-террориста и политического граффитиста Бэнкси показали в том самом пространстве, где раньше выставлялись Пикассо и Моне. И это при том, что не так давно мэрия Бристоля разыскивала художника за вандализм, а сам Бэнкси вовсю издевался над академическими музеями. Вспомнить хотя бы, как он тайно подложил в Британский музей камень с «петроглифом», изображающим тележку из супермаркета (музейные работники обнаружили «новодел» только восемь дней спустя.)
За двенадцать недель выставку, автора которой никто даже в лицо не знает, посетили около 300 тысяч человек. К этой цифре можно смело добавить практически все полумиллионное население Бристоля, где Бэнкси живет и на стенах которого оперативно высказывает свое мнение по многим острым политическим и социальным проблемам, будь то пытки заключенных в тюрьме Гуантанамо или израильско-палестинский конфликт. Плюс — граффитчиков по всему миру, которые скачивают с сайта Бэнкси трафареты и воспроизводят его крыс и целующихся констеблей у себя на районе.
Что касается собственно выставки, то ее подготовка была не менее законспирированной, чем личность самого художника (о которой по-прежнему практически ничего не известно). В течение двух месяцев музей был закрыт, и вроде бы о том, что именно готовится, не знали даже в правительстве. Директор музея Кэйт Бриндли уверяет, что так и не пообщалась с Бэнкси лично, но точно знает, что он был в составе бригады, готовящей выставку.
Бэнкси очень старается быть злым и радикальным и вовсю борется с демонами. Его демоны неизменны — это полиция и супермаркет. Изгоняет он их с помощью грубоватого юмора. Произведения Бэнкси просты до плакатности, свойственной большинству уличных художников. Нагрузить античную статую бумажными пакетами, перечеркнуть классический натюрморт фразой «Здесь я подвел черту» и отправить его в мусорный бак, усадить робота-полицейского на игрушечную утку и написать на груди Peace — вся эта уже привычная в современном искусстве бесцеремонность и амбициозность зрителю, видимо, не надоест никогда и будет стабильно откликаться в их сердцах радостным «бугага».
Бэнкси даже разрисовал своими трафаретами несколько холстов: омоновцы бегут по зеленой лужайке, держась за руки, маленький черный рикша везет на себе упитанную европейскую пару... Смысла в том, чтобы смотреть на новые трафаретки именно в стенах галереи, в общем-то, немного. Но и продать за деньги свободное право видеть уличное искусство никто не пытается — вход на выставку все время был свободный.
5. «Запретное искусство-2006»
Март 2007, Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова, Москва.
Всего: 1020 человек.
Рекорд посещаемости: 50 человек в день.
Истерия вокруг экспозиции «Запретное искусство-2006» связана не с высокой посещаемостью (все прошло скромно, без аншлагов), а с высокой цитируемостью и колоссальным резонансом: ходили мало, зато говорили много, да и до сих пор говорят. Судебный процесс над организаторами выставки Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым — открытая рана отечественного арт-сообщества и непрекращающийся культурно-политический скандал. Идея собрать в одном проекте работы, не разрешенные к показу в московских музеях и галереях, вылилась в то, что куратора и директора сахаровского Центра обвинили в разжигании религиозной вражды.
Небольшая по объему выставка длилась всего-то около трех недель и, как часто бывает с проектами, не завязанными на таких народных марках, как «Винзавод» или «Гараж», по определению не могла быть ориентирована на широкий круг зрителей. Тем не менее, крестовый поход ультраправых и православных организаций («Народный собор», инициировавший заведение дела и его передачу в суд, еще в 2003 году разгромил выставку «Осторожно, религия!») на современное искусство, которое «развращает нравы москвичей и их культуру», стал одной из самых обсуждаемых тем в сети. Поисковики на запрос о выставке выдают более миллиона ссылок.
Год открытых слушаний в Таганском суде дал повод для большой общественной дискуссии и за пределами блогосферы. Негласная цензура, границы дозволенного для художника, отношения власти и искусства, возможности диалога между художником и зрителем — все эти общие вопросы, поставленные одной камерной выставкой, неожиданно вышли в топ самых обсуждаемых. И помимо обогащения медийного пространства бодрыми текстами и буйными акциями, еще актуализировался жанр судебного рисунка — художница Виктория Ломаско делает замечательные комиксы всех заседаний.
Повлияет ли эта дискуссия на исход дела (а суд длится до сих пор) — пока не вполне ясно. Звездный состав свидетелей защиты (а в этом качестве выступали поэт Лев Рубинштейн и художники Дмитрий Гутов, Семен Файбисович, Дмитрий Врубель и многие другие) не впечатлил судью Светлану Александрову. В отличие от экспертных заключений стороны обвинения. Цитировать их, кстати, хочется бесконечно (настолько они пропитаны гоголевским сюром и логически непредсказуемы). Будь то заключение психолога Виктора Слободчикова о том, что работа Александра Косолапова «Реклама Макдональдса» вызывает у зрителя нравственные страдания. Или общий вывод искусствоведа Натальи Энеевой о произведениях, в которых образ Христа подменен изображением Микки-Мауса, где «рабочим моментом является нарицательный смысл понятия «мышь».
Ольга Вад
(Газета "Соль" 17 мая 2010)
http://www.saltt.ru/node/1008