Сегодня ДР известного коллекционера Ростроповича (скучная тема).

[AlexSpb]

Честно говоря, собирался поначалу написать в заголовке "мирная тема", но зарекаться уже боюсь...
Тем не менее, надеюсь, что, несмотря на некоторую претенциозность названия (призванного, разумеется, заманить массового читателя), никто ничего особенно "криминального" в моем тексте не усмотрит. Итак:
----------------------------------------------------
"МУСОРСКИЙ", или КАК Я РОСТРОПОВИЧА НА Х-Й ПОСЛАЛ.

Прикупил я лет двадцать назад автограф Мусоргского. И не просто автограф, а страниц сто музыкальной рукописи с либретто аж двух действий Сорочинской Ярмарки.
Людям с музыкальным образованием должно быть известно, что в мировой иерархии композиторов (среди наших, по крайней мере), Мусоргский - выше всех. Даже к Чайковскому он относится, грубо говоря, как Достоевский к Толстому: оба великие, но эпитета «гений» первый удостаивается в разы чаще. Плюс к тому - пьяница горький, архива не вел, оттого - крайне редок на рынке.

Купил я его у одного пожилого еврея, как сейчас помню, Иосиф Генрихович его звали. По результатам пары лет общения, ненавидел я этого Иосифа Генриховича на тот момент, как говорится, всеми фибрами. Он где-то преподавал, и, пользуясь своими связями, щипал время от времени каких-то стариков консерваторских, примерно раз в два месяца притаскивал мне разные подписанные открыточки, фотки певцов, дореволюционные граммофонные пластинки. Иногда и что-то получше приносил, но при этом в силу ушлости своей, цены спрашивал такие, что через раз я своих денег вернуть не мог. При этом каждый раз канючил цинично: "Лексей Лексаныч, ну пожалейте старого еврея, дабавьте немного, я вам пригожусь еще..." Я уже мысленно крест на нем поставил, открытым текстом собирался послать подальше. Может, негатив копил, чтобы похлеще это сделать, но при этом, как истинный оптимист, в глубине души продолжал надеяться...
И заметил таки боженька мое терпение! Все-таки евреи - прагматики, просто не хватило ему фантазии больше тридцати тысяч долларов с меня попросить. Деньги, правда по тем временам были все еще весьма приличные, квартиру, где сейчас живу, я в то время примерно за столько покупал. Ну я все-же профессионал какой-никакой, радости своей не показал, головой покивал, языком поцокал над ценой, поинтересовался происхождением. В ответ туманные намеки, это типа из города Козельска солидные люди привезли, хотят продать... Что за Козельск, до сих пор не знаю, помню только с пятого класса, что татары во время ига его напрочь сожгли, видать, жителям с данью не хотелось расставаться...

Читать дальше... 

У меня с собой все равно порядка половины суммы было. Оствавляю эти деньги в залог, беру вещь на пару дней как бы на проверку. Сомнений в подлинности не было ни малейших, но раз уж - проверка, то потащился с ней в Публичку. Ничего такого не почувствовал, но все же не поленился все страницы полностью откопировать. Их и понес, одну живую страничку приложил, она как раз в прошитом блоке не держалась, а основную часть дома притырил. В публичке все обыкновенно, зашел с Садовой, спустилась ко мне незнакомая мадам из отдела музыкальных рукописей, предварительно весьма впечатлилась, взяла материал до вечера. Перед закрытием часов в пять звоню: да, все в порядке рукопись подлинная, у вахтера можете забрать.
Почему у вахтера - опять не повелся, потом уже подумал: приличная женщина была, не стукачка по натуре, постеснялась присутствовать лично. Пришел на вахту, назвался, и только взял в руки толстый конверт, - откуда ни возьмись, со всех сторон набрасываются на меня, валят на пол, руки крутят, волокут в машину.
Веселых мыслей мало. Точно, думаю, двинул Генрихович откуда-то этого Мусоргского, какой там к черту Козельск...
А тогда, надо сказать, непонятно с этим делом было, что ворованное, что нет. В бывших республиках закрывались русские архивы, библиотеки, все это официально списывалось... Там тоже не дураки сидели, материал, случалось, подгоняли такой, что сегодня только в сладких снах...

Потом уже понял, незадолго до того очередную кражу в библиотеке обнаружили, ревизию фондов провели, недосчитались, как водится, огромного количества. В таких случаях органам всегда надо какое-то время работу показывать, активность проявляют невиданную. Гуляя потом по Садовой, присмотревшись, замечал наружное наблюдение: топчутся у пирожковой, в спрятанный микрофон бубнят, кто вышел, кто чего вынес... Но это все после, а тогда привозят меня в отдел на той же Садовой, в кабинете молодой капитан, вроде бы до сих пор в двенадцатом антикварном отделе подвизается. Наверное, уже до подполковника дослужился…
- Рассказывай, падла, откуда Мусоргский?
- И-из К-козельска, - язык не слушается.
- А ты знаешь, сука, что Козельск - это родина Мусоргского?!, и - по роже мне всей пачкой...
Удар как бы бутафорский, но все равно растерялся с непривычки. Изображаю вежливое удивление, откуда ж мне такое знать... Потом понял, это методы такие, «момент истины» так называемый, ну, подавить волю подозреваемого и все такое...
- А где он, по твоему, жил?
-Да, вроде бы, в Питере...
- А родился то где? - я беспомощно развожу руками...
- Вот то-то и оно!

Тут уже понимаю, что ничего они не знают, значит, все может и обойтись. Выражаю готовность к сотрудничеству, не соучастником же идти.
- Вещь, говорю, приобреталась мною у профессора музыки, досталась ему совершенно легальным образом, самого профессора в любое время готов подогнать для объяснений. Про оригинал, правда, на всякий случай наплел, что он на экспертизе в Москве, но тоже может быть в один день возвращен... Капитан, вроде бы, поверил, позвонили Иосифу Генриховичу, тот, слава богу, дома был, денежки пересчитывал, наверное. Через час я уже у него в гостях сидел, судя по состоянию его, много бы дал, чтобы лицо его в момент звонка увидеть. Хотя ему то чего беспокоиться, он то знал, что - не ворованное...
По телефону он все капитану объяснил. Выяснилось, что после смерти Мусоргского эту вещь просто не приложили к архиву, сочтя писарской копией. И когда уже в советское время померла в свой срок домработница-сожительница композитора, ее родственники просто сдали все остатки книжной и нотной кучи в музыкальный букинист на Желябова. Там эту рукопись и выловил учитель Иосифа Генриховича, распознал, и, под старость, как любимому своему ученику, тому подарил. А он, уже владея этой вещью, два года присматривался ко мне и не признавался.
Ну, я с хитрецом поквитался, такого страху нагнал на него вечером: - Что же ты, гад, про какой-то сраный Козельск мне врал? Ты понимаешь, куда ты меня втравил?
Тот разум почти полностью потерял: - Понимаю, говорит, и прошу меня, дурака старого, простить...
Ну, это я не столько из садизма, сколько для пользы дела, по концовке получил с меня Иосиф - ровно двадцать три.

Явились утром к капитану, написали объяснения, поболтали с ним, пожаловался тот на трудную работу, выразил, так сказать, надежду на дальнейшее сотрудничество, и перед тем, как руки нам пожать, дает мне подписать протокол. Прочитал я его и вдруг такой смех меня разобрал...
- В чем дело? -нахмурился капитан.
-Простите, говорю, это нервное... не бывал в такой ситуации, рад, что все закончилось (в принципе, не наврал). А нет ли возможности, на память о таком ярком жизненном эпизоде взять себе этот протокол.
- Как это на память? Да вы что? Тут вам не бирюльки, серьезная организация, топай, давай, дел еще сегодня полно...

И потопал я, но протокол тот до сих пор перед глазами моими, точнее, не весь, а последняя его строчка. Ошибки орфографические были, наверное, почти в каждой фразе, но такие, как бы естественные для человека не слишком грамотного. Последняя же строка заканчивалась так:
«…Я, такой-то, нижеподписавшийся, получил в сохранности ксерокопию ОПЕРЕТТЫ МУСОРСКОГО СОЧИНСКАЯ ЯРМАРКА...
------------------------------------------------------

-Но где же Ростропович?, спросит нетерпеливый читатель.
(Но где же, где же яйца? Сейчас они появятся!)
------------------------------------------------------
Долго ли, коротко ли, перекочевала рукопись Мусоргского от Иосифа Генриховича к Мстиславу Леопольдовичу....

Продолжение вечером.

Добавлено через 9 часов 7 минут

Время в районе начала 90-х было такое, что все возвращавшиеся из эмиграции деятели культуры пользовались в стране огромным успехом, а если их слава была еще и заслуженной, буквально купались в ее лучах.
Был Ростропович человеком небедным, все же, как никак - первый в мире в своем деле, но истинным коллекционером ему вряд ли суждено было стать, если бы не Галина Павловна, чья трудная юность вероятно и зародила в ней некую накопительскую жилку.
Самому Мстиславу Леопольдовичу, барину и сибариту по натуре, присутствие рядом такого "дисциплинирующего" человека было только на пользу. Монархист по убеждениям и просто человек высокой культуры, он хорошо чувствовал вещи, составлявшие гордость еще старой России, поэтому даже далеко не полный каталог посмертной распродажи его коллекции представлял собой зрелище - весьма величественное.
Показательно, что сама Галина рассталась с этими вещами без особого сожаления, не выждав и года после смерти супруга, хотя само по себе решение продать коллекцию, чтобы поделить деньги между наследниками, причем сделать это вовремя, пока не угас ажиотажный интерес к судьбе собрания, представляется весьма разумным.

Любила Вишневская покупать вещи на аукционах, но делала это как-то непрофессионально. Все же, коллекционирование, это не просто процесс покупки нужной тебе вещи, а - игра, охота, интриги, да мало ли что еще, что и делает это занятие самым увлекательным на свете. Галина Павловна же, проследовав на место в первом ряду, с царственной осанкой торжественно поднимала руку с номером, и не опускала до самого удара молотка ведущего, оставлявшего нужную вещь за ней, кроме тех редчайших случаев, когда какой-нибудь ненормальный в азарте не поднимал цену в 2-3 раза против объективно правильной.
С подачи одного знакомого Нью-Йоркского дилера за ней даже закрепилось прозвище «Костлявая Рука» и часто люди, собравшиеся в зале, многие из которых были, думаю, не сильно беднее ее, увидев Галину Павловну, с кислой физиономией говорили: - Ну, все, Костлявая Рука пришла, теперь пиши пропало... Повторюсь, что описываю ситуацию на момент начала 90-х, когда еще не ударились поголовно в коллекционирование одуревшие от стремительного обогащения на природных ресурсах олигархи, и состояние Ростроповича и Вишневской могло помочь им купить практически любой понравившийся предмет.

Был еще у великого музыканта такой "бзик" (ну, кто я такой, чтобы о "комплексах" гениальных людей рассуждать, надо быть попроще), слегка стеснялся он своего имени-отчества, буквально от каждого, даже малознакомого человека, требовал, чтобы тот называл его запросто – Славой. Поэтому и общался зачастую с людьми, можно сказать, подчеркнуто панибратски, как бы показывая обоснованность этих притязаний. Трудно судить со стороны, вроде бы уже доказан факт сильного влияния имени на характер и судьбу человека. Мстислав Леопольдович звучит и впрямь несколько тяжеловато, но какой-нибудь Фрол Афанасьевич во фраке за виолончелью смотрелся бы ничем не лучше.
Вспоминаю знакомого американского бизнесмена по имени Изя. К России никакого отношения не имел, ни разу до этого в ней не был, и русским, как и десятком других языков, овладел в совершенстве лишь в интересах дела. И вот прибыл он на большой Уральский завод подписывать какой-то крупный контракт и посредник стал его инструктировать перед переговорами: -Ты только не говори, что ты Изя, здесь люди простые, давай скажем, что ты, например - Коля. Когда до того дошло, он аж взвился в праведном гневе: - Слышь, ты, какой я тебе еще на х-й Коля?!, развернулся и уехал, так ничего и не подписав...
В общем имя есть имя, часть судьбы человека, его крест, но раз хотелось этого Славе, тоже буду его так называть, а где Слава, там уж и Галя...

Настоящей Славиной страстью были, конечно, автографы старых певцов и музыкантов. В поисках чего-нибудь интересного не стеснялся он ходить по магазинам, любил лично общаться с книжниками из знаменитой подворотни на Литейном, хотя, надо признать, в то время у любого алкаша из этой подворотни мог оказаться в руках такой шедевр, о котором сегодняшним коллекционерам не приходится даже мечтать.
При этом всем было известно, что нету в Славиной коллекции автографа Мусоргского, и готов он заплатить за него любые деньги, о чем сам не раз заявлял во всеуслышание, поэтому неудивительно, что после того, как купил он у меня эту рукопись, стали мы с ним «большими друзьями».
Понимаю всю условность этого определения, поэтому и беру в кавычки, но думаю, что и в самом деле нравился я ему. Я, конечно, не бог весть кто, но все же не гопник, да и язык подвешен, светскую беседу поддержать худо-бедно могу...

Любил поторговаться Слава, но не по жадности, а потому что понимал: правила игры такие. Да и артистом был, наслаждался этим процессом: "Ну уступите голубчик, ну хоть пару тыщонок, уважьте старика, ну что вам стоит... Да я понимаю, что и так дешево, но ведь тебе же будет приятно, что эта вещь попадет именно ко мне! Будешь в Париже, заходи в гости по свойски, посидим, выпьем... У меня дома винный погреб, в нем знаешь сколько бутылок? Три тысячи и все – разные! Картины мои посмотришь, у меня знаешь кого картина есть? Репина! А знаешь, как называется? Красноармеец отнимает кусок хлеба у ребенка! Во как!.".

Такими приглашениями не воспользоваться - полным дураком надо быть, все оказалось правдой (а с чего бы ему врать) - и гигантский винный погреб и картина Репина - непонятная базарная сцена, на которой можно при желании разглядеть все, что угодно (Репин, как известно, в отличие, скажем, от Айвазовского, до глубокой старости сберегшего мастерство, художник неровный. Наряду с великими шедеврами встречаются у него серьезные провалы, и мнение это не мое, а - общепризнанное).

Перебираю старые фото. Поездки в Париж или Нью-Йорк тогда еще не превратились в рутину и совершались, как правило, в женских компаниях. Вот я с бывшей (а на тот момент еще будущей) женой перед благотворительным концертом в Карнеги Холл. Как видно по афише, наряду с инструменталистами, кроме Ростроповича, очевидно, лишь по серости мне неведомыми, имена Стинга, Дайаны Росс, Элтона Джона все же кое о чем говорили. А Слава, в свойственной ему манере, с попытками поглаживания по попе, кокетничал с женой: - А неужели Вы, Юленька, доктор? А как бы к такому доктору на прием записаться? У меня, к сожалению, всего один билет на концерт остался. Ну ничего, сейчас я позвоню своему другу Элтону Джону, он что нибудь придумает...
Уже не помню, то ли не оказалось в номере Элтона Джона, то ли не смог помочь он "другу Славе", но пришлось на 400 долларов (большие по тем временам деньги) раскошеливаться на второй билет в кассе, о чем, впрочем, жалеть не пришлось. Концерт выдался на славу (простите за каламбур), выступали все вдохновенно, были экспромты и неожиданные джемы совместные, в общем - постарались...

С другой девушкой я не самые плохие пять лет своей жизни провел. Фотка не самая удачная, это мы летели с какого-то горнолыжного курорта, в этом парике вместо шапки она каталась, чтобы не мерзла голова. В самолете Славу и встретили, были по его настоянию допущены к нему в пустой бизнес-класс, где и накачались бесплатными напитками так, что при выходе посчитали себя обязанными поддерживать его с двух сторон. Хотя сам он, кажется, ощущал себя в роли Бывалого из Кавказской пленницы, когда держит под руки Никулина с Вицыным, тут вопрос спорный…

Третья девушка была, мягко говоря, не Питерская, как и подавляющее большинство не обделенной внешностью молодежи женского пола того времени, в фотомодели метила... Заявился я с ней к Славе в гости прямо в таком виде, как на этом фото на фоне Гранд Опера в тот же день, в обтягивающем платье, едва прикрывавшем попу. Ребенок мой, кстати, в свое время увидев эту фотку, помню, сказал: "Не хочу тебя обижать, папочка, но у меня такое ощущение, что ты ей как бы деньги заплатил, чтобы рядом сфотографироваться..."
Предварительную работу, конечно, провел, тайком от подруги созвонившись со Славой еще днем:
- Тут такое дело, я с девушкой в Париже, отношения только зарождаются...
- Понял, не дает?
- Ну, не настолько уж все трагично...- картинно замычал я...
- Все ясно, жду вас к семи часам на ужин.
Так что, когда я в районе полседьмого, размышляя о том, где бы поесть, вдруг "вспомнил": - А, давай Ростроповичу позвоним, вдруг он в Париже, то прозвучало это вполне естественно. Дом, в котором Слава занимал "всего лишь" один этаж, издали походил на Русский музей: за высокой запертой оградой ярко освещенный сквер, и в глубине его уже сам дом. Этаж спутать с другим было трудно: на всех окнах неизвестно откуда взятые настоящие тяжелые дворцовые занавески с четко видными на просвет нашитыми двуглавыми орлами. Коллекции смотрелись по-разному. Если собрания фарфора или русской живописи выглядели по большому счету не самыми выдающимися, то "малахитовая комната" смотрелась вполне под стать эрмитажной, а зал императорских портретов содержал исключительно оригиналы - Лампи, Крюгер и т. д.

Уж не знаю, насколько связаны эти события, но Вишневская, присутствовавшая в доме, увидев подругу, к ужину не вышла. Слава же, надо отдать ему должное, слегка охренев в первый момент, не подвел. Троекратно облобызал меня: - Как я рад тебя видеть, дружище! Что же ты, стервец, забываешь старика, не заходишь... Знаю ведь, что бываешь в Париже, друзья рассказывают, брезгуешь, получается...
Подробности ужина опускаю, но в общем понятно, что все было как положено и набрал я очков в глазах девушки в тот вечер - весьма и весьма, что впрочем не помешало ей через пару месяцев меня благополучно оставить. Ну чего там жалеть: деревня, она и есть - деревня, еще найдем...

Лично мне, впрочем, пресловутый переход на "ты" со Славой дался с немалым трудом. Пришел я как-то в гости к ним в Невский Палас. Было это давно, когда еще не был в нем среди бела дня расстрелян прямо в фойе известный бандюган, и все знаменитости предпочитали селиться именно там.
Ну - апартаменты, шикарная гостиная, Слава, как водится, принимает меня как родного. Галя, в пеньюаре наводившая марафет перед зеркалом, слегка повернувшись, удостоила лишь царственного кивка головы.
Удивил меня Слава тогда тем, что не захотел покупать роскошную дореволюционного периода картину на картоне Бориса Григорьева, которого они, приобретя в свое время в Лондоне несколько несуразную трехметровую фреску, провозгласили своим любимым художником. В принятии решений о покупках голос Славы играл, разумеется, не меньшую роль, этаким подкаблучником он выглядел лишь напоказ, но, будучи человеком мягким, отказывать не любил, и всегда старался переложить эту функцию на Галю. Вот и в тот раз, как бы в сомнениях, вздохнув, произнес: - Не знаю, Алексей, что и сказать, вот как Галочка решит, так и будет... Галочка, оторвавшись от дела на минуту, посмотрев на картину, состроила презрительную гримасу: -Ну, что ты, Слава, мы же решили сконцентрироваться на серьезных вещах, а эта, посмотри, какая маленькая... -Ну вот, Галочка не хочет, артист Слава с таким искренним сожалением развел руками - типа рад бы удружить, но сам видишь... Даже захотелось его утешить.
Я, впрочем, не слишком расстроился, с Григорьевым легко справился через пару дней.
Зато купил у меня Слава тогда большой автограф Сергея Прокофьева, которого считал своим учителем, рассказал пару анекдотов из жизни великого композитора, тоже большого чудака и оригинала.

Общались, как обычно, легко и непринужденно, но все равно, то ли случайно, то ли в отместку за некупленную картину, проскочил у меня пару раз "Мстислав Леопольдович".
- Да что же с тобой, милый человек, делать, Слава нахмурился в раздумьи. - Знаю!, давай-ка мы с тобой выпьем на брудершафт, Слава достал из бара бутылку Хенесси и набуровил до краев здоровый, минимум граммов на двести - фужер. -Мне еще играть сегодня, много пить не буду, с виноватым выражением Слава налил себе в такой же слегка за половину... (то, что маэстро мог выпить - ведро, многих спортсменов-здоровяков оставляя позади в этом качестве, это и без меня отмечают все мемуаристы).
Ну, выпили, крякнули, обнялись, какой-то шоколадкой занюхали, сидим, мило общаемся дальше.
И вдруг я, уже точно не нарочно (коньяк, что ли, мозги расслабил) опять: ...Мстислав Леопольдович
-Ты чего, опять за свое?
Мне так стыдно стало, залепетал что-то про воспитание, а Слава опять задумался.
-Знаешь, говорит, а ну-ка, давай, пошли меня в жопу. А лучше нет, не в жопу, а на х-й, на х-й меня пошли! А знаешь почему? Потому что, когда послал человека на х-й, уже нельзя с ним - на Вы, улавливаешь мысль? Коньяк, похоже и там делал свое дело...
- Да как же это я Вас, уважаемого человека ни с того ни с сего вдруг пошлю, забормотал я, и тут взгляд мой упал на Григорьевскую картину, сиротливо притулившуюся к ножке стола. Эврика!, осенило меня. -А предложи мне, пожалуйста, за эту картину сто долларов (реальная цена измерялась десятками тысяч).

-Это еще зачем, не въехал сразу выпивший Слава. - А-а-а, дошло, ну ты хитрец, он заулыбался и, встав в величественную позу, выудил из какого-то кармана стодолларовую бумажку. Картинно помахивая ею перед моим носом, торжественно произнес:
- Алексей, предлагаю тебе за эту картину сто долларов США.
- Да пошел ты на х-й со своей стошкой!, с облегчением рявкнул я в ответ, решительно отбивая в сторону его руку. Сцена, может и уступала в яркости знаменитому бросанию пачки в камин из "Идиота", была, уверен, все же весьма незаурядной.
-Вот это по нашему, ну ты дал!, Слава обнял меня в искреннем восхищении. Вдруг грохот такой, что стены содрогнулись, прервал наши взаимные излияния. Это хлопнула дверь в спальню за Галей, про которую мы, увлекшись общением, как-то, честно говоря, позабыли...
- Да-а, что-то загуляли мы тут с тобой, Алексей, как считаешь?, сразу посерьезнев, спросил вмиг протрезвевший Слава.
- Да, честно говоря, задержался я у тут у вас слегка.
- Да не вопрос, всегда рад видеть, заходи...
- Но все равно, нормально посидели... (уже обнимаясь на пороге), и зажав картину под мышкой, я нетвердой походкой направился на Невский навстречу теплому летнему вечеру....

Вот примерно так все происходило.

[John Preston]

Сиё повествование да фотографическим материалом бы сдобрить, а то ссылки на фото есть, а самих фото - нема...

[AlexSpb]

А что фото? Ну, фото, ну, Ростропович на них...
И так, надеюсь, все знают, что я не врун. Соберусь книжку напечатать - будут в ней и фото.
А вообще-то, гораздо больше могло быть этих самых фото, если бы в свое время не попал на долгие годы под обаяние одной из фраз в любимой книге, которая звучит примерно так: Я никогда не понимал, почему люди так стремятся к знакомству со знаменитостями. Престиж, который знакомство с известным человеком создает вам в глазах ваших приятелей доказывает только то, что сами вы немногого стоите

А еще вспоминаю, как кто-то тут писал, что я на этом сайте для своей "мерзкой книжонки" собираю материал. Так мне ничего собирать не нужно. А нужно только - вспомнить и записать. Сложно сказать, как механизмы памяти устроены. Про Ростроповича у меня чего-то было набросано раньше, но наткнулся недавно на одно сообщение:

Сообщение от Кирилл Сызранский

вся палата была залита солнечным светом, Мусорский ожил, был в приподнятом настроении,.

Здесь, конечно, о чистой описке идет речь, в том же посте у него это слово два раза написано правильно. А у меня это как-то в голове "сдетонировало", в результате, пока в бане скучал, вполне складный текст получился.

Ладно, John Preston - уважаемый человек! Смотрите скорее, пока не снесли (это, когда в самолете еще напиться не успели). А то, уже когда выложил здесь первую часть, увидел, что мое первое по выходе из бана сообщение в теме про вазы - неизвестно кто без объяснения причин - мало того, что искромсал безжалостно, так еще и фото красивых старых предметов уничтожил напрочь! В результате там сейчас как раз:

Сообщение от John Preston

ссылки на фото есть, а самих фото - нема...

P.S. Ну, так и что Вам Ростропович? Согласитесь, фотография, на которой человек без него, гораздо симпатичнее выглядит!

[sdk321]

Но наказание напоминало о себе и там! Тот факт, что в первую неделю Поста ни с кем не ругался, еще вполне можно расценить как благо. Игумен Евмений на Ютюбе утверждает, например, что "информационная составляющая" Поста (в смысле - по порносайтам не лазить и т.д.) гораздо важнее всем известной диеты!

Не удержались.....залезли значит.
А трубочка хорошая. Клеймо старое и несвежее. Жалко убрали. Монограмма Рукавишниковой Варвары Федоровны, вроде. Она в 1919 на ГФЗ пришла.
Ученица Чехонина С. В.

[AlexSpb]

Ну, вот, sdk321, Вы, оказывается, знающий человек! А еще пытались наравне с каким-то малограмотным дурачьем гнобить меня в теме про вазы! Честно говоря, не слышал такого имени - Рукавишникова. То есть, на счет того, что на цене эта атрибуция сильно не сказывается, я был прав?

Простите, а что означает вот это:

Сообщение от sdk321

Не удержались.....залезли значит.

John Preston, Вы очень симпатичный человек (насколько я могу судить заочно). Помню, жаловались, что не хватает денег на "старых мастеров". Смотрите, какое "Святое Семейство" продается! Конец 17го века (не моложе 300-т лет во всяком случае), не открыточного формата, примерно 50х40. Если есть желание, поинтересуйтесь ценой. Она Вас не отпугнет, обещаю!

[sdk321]

Цитата:
Сообщение от sdk321
Не удержались.....залезли значит.

Я про второе Ваше фото..... Еще и нас смотреть заставили, это в Пост то.
А монограмма, жалких 200 евриков добавит.

[AlexSpb]

Насчет заставили опять не совсем понял. Но я уже говорил, что за каждую свою написанную фразу готов ответить. Фото это было в свое время в открытом доступе и сама девушка его никогда не стеснялась. По моему, так - вполне себе художественно.
Хотя, если кто-то по собственным целлюлитным женам-подругам судит, тому, может и порнуха...

А если за трубочку 500 готовы заплатить, милости прошу!

[sdk321]

Что обижать Вам женщин свойственно- это я уже понял.
Особенно про третью " хорошо" написали, в стиле.
Но они же могут и обидеться. Если не уже.....
200 жалких было + еще 200 = 400.
Откуда же 500

[AlexSpb]

Сообщение от sdk321

200 жалких было + еще 200 = 400.
Откуда же 500

Никаких 200 жалких нигде не было. Но это неважно! Мне нравится с живыми людьми общаться, приходите и покупайте за 400, я добрый!

А насчет женщин, с которыми я был, так можете к любой из них обратиться, они Вам подтвердят, что я - Джентльмен с большой буквы! А если при этом всегда стебаюсь, так это вопрос отдельный!

[Борис Кон]

Рассказ хороший. ГлЫбокий.
Хочется читать не отрываясь. А прочтя думаешь - зачем читал?..