Современное искусство рассчитано только на то, чтобы повергнуть зрителя в шок

[LCR]

«Современное искусство рассчитано только на то, чтобы повергнуть зрителя в шок»
Интервью с Мишелем Давидом-Вайлем

«Либерасьон», 19.03.2009

Туша быка, сооруженная из спресованных жуков и помещенная перед натюрмортом с бычьей тушей, написанным Рембрандтом: Ян Фабр в Лувре. Теленок в формоле: произведение Дэниела Херста, проданное на лондонских торгах Sotheby’s за 13 млн. евро. Двухметровая хромированная собака, выставленная под сенью «Геракла» Франсуа Ле Муана, придворного художника Людовика XIV: Джефф Кунс в Версале. Свиные шкуры с татуировкой, которые Вим Дельвуа продает в Пекине в качестве произведений искусства (вместе с животным или без него – на выбор покупателя)... Бестиарий 2008 г. свидетельствует о совершенно неподозреваемой ранее способности современного искусства отодвигать границы приемлемого все дальше и дельше. Верх всего: продажа все тем же Вимом Дельвуа за 150000 евро татуированной человеческой кожи одному немецкому коллекционеру (на этот раз – без животного: чтобы повесить ее на своей стене, придется ждать смерти оного).

Читать дальше... 

Протесты против этого непрерывного и бесконечного поиска провокации немногочисленны. Сотрудники музеев чертыхаются, но высказываться официально они не имеют права. В частной беседе министр культуры Франции Кристина Альбанель признала, что организация выставок Фабра в Лувре и Кунса в Версале лишена смысла.

Крупный коллекционер Мишель Давид-Вайль впервые согласился прокомментировать эту эволюцию вкусов. Этот всеми уважаемый банкир предпочитает не говорить ни о своей щедрости по отношению к музеям, ни о своей любви к выокому стилю и к послевоенному творчеству Пикассо. Потомок династии эстетов и меценов, член Академии изобразительныъх искусств и совета управления музея Метрополитен в Нью-Йорке, он уже двадцать лет является президентом художественного совета государственных музеев Франции. Тем весомее его неприятие погони за приведением зрителя в ужас, которая стала главной целью современного искусства.

Версаль и Кунст, Фабр в Лувре, продажа Херста... 2008 г. был богат шоковыми событиями.

Читать дальше... 

Создается впечатление, что все, не выходящее за границы приемлемого, отвергается. Нужен только шоковый эффект, который достигается любыми средствами. Дэмиен Херст продает напрямую, без посредников? Ну и что? Рубенс делал то же самое. Давайте лучше поговорим о Лувре. Я, как правило, не доверяю эксплуатации ужаса. Это – не эпидермическая реакция, она необходима для формирования своего собственного эстетического видения, а сейчас люди забыли об этой необходимости и подменяют эстетическому видению рефлекс, смешивая совершенно разные вещи.

Но ведь это не ново в искусстве: посмотрите на все эти поздне-готические Распятия и мученичества...

Это правда, и я не люблю этого. Я глубоко убежден, что искусство, играющее на ужасе, появляется в периоды стилистического истощения. Посмотрите, насколько обеднели вкусы нашего времени. Даже в гастрономии все чаще прибегают к каким-то невероятным сочетаниям, добавляют все больше специй, чтобы вызвать интерес. Погрузившись в современный мир насилия, мы разучились видеть. Это обеднение вкуса и постоянная потребность отодвинуть границы приемлемого являются характерными признаками «конца эпохи» - гонки колесниц уже недостаточны, нужно непременнео отдавать христиан на съедение львам.

Но ведь искусство всегда основывалось на эмоциях, например, тех, что зритель испытывал перед изображением Девы Марии с младенцем в эпоху Возрождения...

Это же совершенно разные вещи! Тут нельзя говорить об ужасе, наоборот, созерцание Мадонны вызывало у зрителя просветление.

Применительно к Кунсу тоже трудно говорить об ужасе...

Верно, но в то же время, выставка его работ в Версале делала ставку на резкость контрастов. Это стало политической акцией – представлять современную продукцию в интерьерах, созданных старыми мастерами, как будто недостаточно читать одну страницу истории за другой, нужно непременно собрать все страницы вместе. Такой подход не побуждает к изучению, оценке. Он рассчитывает на шоковую реакцию зрителя.

Так что, есть выставлять целый пласт современного искусства, который не следует выставлять?

Существуют музеи современного искусства, центры творчества, их роль – показывать это искусство. Это очень важно, но не надо все смешивать.

Но и сами музеи выступают за большее «открытие в мир»...

Они уже делают это, и с большим успехом: и Лувр, и Версаль широко посещаются. Может быть, было бы лучше, если бы они уделяли больше внимания воспитанию публики, объяснению произведений искусства, которые в них экспонируются, вместо того, чтобы увлекаться созданием шокирующих контрастов. На мой взгляд, неправильно выставлять современную инсталляцию под стеклянной пирамидой, так как это первое, что открывается взору посетителя, и он составляет себе совершенно неправильное мнение о том, что он увидит в Лувре. Эта инсталляция может быть замечательным произведением искусства, вопрос не в этом. Честно говоря, эта смешение жанров вовсе не пользуется успехом у публики. Она навязывается ей некоей элитой, которая таким образом реагирует на обеднение вкуса, о котором мы говорили. Эта элита считает себя современной, утверждая: «нужно идти в ногу со своим временем». Но судить искусство, не проверенное историей, трудно, что-то нам нравится, что-то нет, в общем, мы не уверены в своей реакции. А элита утверждает: «Нужно, чтобы это всем нравилось!», пытаясь таким образом получить монополию на современное искусство. Кстати, симптоматично, что это смешение эпох и стилей, эти резкие контрасты особенно активно используются во Франции. Американцы испытывают гораздо меньше потребности смешивать старое и новое искусства, просто потому, что они всегда гораздо органичнее воспринимали современное искусство. Здесь, во Франции, такое впечатление, будто они пытаются наверстать упущенное.

Многие говорят, что показывать Ле Брена и Рембрандта вместе с Кунсом и Фабром – это «святотатство»; но Кунс и Фабр страдают от этого вынужденного соседства гораздо больше, чем Ле Брен и Рембрандт. При таком подходе и старое искусство, и современное как бы лишаются своей автономной ценности, и мне кажется, больше всего здесь шокирует то, что это смешение принижает современное искусство – если его невозможно показывать отдельно от старого искусства, значит, тут нечего и показывать.

Но есть ли риск обесценивания старого искусства, низведенного до уровня так казать «промежуточного периода», приведшего к созданию современных шедевров?

Да, действительно, этот риск есть. Все эти попыткм «разбудить» анестезированный вкус приводят к отрицанию ценности важнейших периодов в истории искусства. В области искусства понятие прогресса бессмысленно. После падения римской империи регрессия искусства просто невероятна. И что интересно: те люди, которые восхваляют современное искусство, всегда подчеркивают свою любовь к примитивным искусствам. Но если искусство находится в процессе непрерывного прогресса, то примитивные искусства должны занимать самую нижнюю ступень в иерархии, да и место греко-римской скульптуры будет не намного выше... Красота – не историческое понятие, она существует сама по себе.