Открытие выставки Пушкинского музея в Мартиньи, Швейцария

[nikolai nesterenko]

19 июня, открывается выставка шедевров Пушкинского музея в швейцарском Мартиньи, недалеко от Лозанны. Эту радость европейцам устраивает Фонд Леонарда Джаннада (Газета.ру, 17.06.09, статья Н.Геворкян http://www.gazeta.ru/column/gevorkyan/3212416.shtml). Прямые наследники основателей коллекции И.Морозова и Щукина демонстративно не приглашены!

[Glasha]

И может быть, эта бессменная директор даже (!) повесит, рано или поздно, рядом с каждой картиной упоминание имени того, кто смог с огромным вкусом и фантастической интуицией собрать коллекцию никому не известных тогда западных художников, некоторые из которых написали свои шедевры под прямой заказ коллекционера. А то, знаете, в наших музеях можно найти таблички с именами тех, кто сделал дарение музею, например, в 2002 году, или табличку с благодарностью тому, кто дал деньги на ремонт зала в таком-то музее. А имена двух замечательных коллекционеров рука не поднимается написать?

Забудем, что Щукин, по первому завещанию 1907 года, после смерти первой жены и так велел передать коллекцию Третьяковской галерее и лишь в 1926 году, поняв все про «новую власть», изменил завещание в пользу второй жены и детей. Забудем, что его коллекция без всякой национализации была открыта в его собственном доме для посещения, для людей, то есть фактически жила уже в музейном режиме. Забудем об унижениях, которым подвергся Щукин после национализации коллекции. «Он стерпел, когда галерею национализировали, а его назначили заместителем хранителя; стерпел, когда приходилось водить экскурсии. Не выдержал только, когда комиссар потребовал «переехать вниз» в собственном доме», – из статьи Натальи Семеновой. Забудем, наконец, что внук Щукина Андре-Марк передал уже постсоветской России последние работы, приобретенные дедом уже в эмиграции. Не продал, заметьте, а передал, будучи при этом человеком весьма скромного достатка. За что был удостоен... постоянным пропуском в Пушкинский музей. Этим благодарность ограничилась. Оставим в стороне, что Иван Морозов так и не пережил потерю коллекции и умер в 50 лет летом 1921 года.

И английские журналисты испытывали неловкость перед этими двумя немолодыми людьми, которые вынуждены в странах развитого капитализма говорить о том, что в этих странах считается незыблемым – праве на наследство или хотя бы на признание, или хотя бы на уважение. Или хотя бы на таблички с именами их деда и прадеда рядом с картинами, которые, заметьте, они не просят у русских музеев обратно. Более того, когда четыре года назад господин Джаннада устроил такую же выставку, которую попыталась арестовать компания «Нога» в рамках выяснения отношений с российским государством, наследник Щукина Андре-Марк был категорически против подобных действий «Ноги» и готов выступать на стороне России и господина Джаннада.

Признаться, никогда не обращала внимания на этот факт, оказавшись там и припадая к живописи, но неужели не пойти на такую малость (в остальное не суюсь) для восстановления исторической справедливости и дани уважения?