Кухня Кабаковых
Илья и Эмилия Кабаковы — самые знаменитые современные художники, ассоциирующиеся с Россией. Скажем так, политкорректно, чтобы не обидеть Украину, откуда родом оба, и чтобы не слишком польстить Америке, где они базируются последние годы. Но, по сути, эти люди — совершенные космополиты, проводящие жизнь в салонах самолетов и гостиничных номерах, открывающие свои выставки в разных частях света. За двадцать с лишним лет, прошедших с тех пор, как Илья Кабаков покинул СССР и образовал творческий союз с Эмилией, основатель московского концептуализма должен был бы перейти в разряд почетных пенсионеров, уважаемых, но далеких иностранцев, но не тут-то было: каждое новое поколение мыслящих художников начинает плясать от Кабакова, как от печки, из посвященных ему работ уже составилась приличная «кабаковиана». В чем тут дело, чем объясняется эта нестареющая влиятельность? Тем, что современной русской арт-сценой сегодня рулят его непосредственные соратники и ученики? Универсальностью придуманной им художественной системы, где художник и критик — одно целое? Международным успехом, звездным статусом, добиться которого мечтают многие? Энергичным соавтором — Эмилией Кабаковой? «Артхроника» решила разобраться в этом феномене, расспросив и самого Илью Иосифовича, каково это — быть Кабаковым?
Читать дальше...
Чтобы пообщаться с Эмилией и Ильей Кабаковыми, мне пришлось отправиться в Париж. До этого я пыталась поймать их в Германии, а еще раньше — в Америке, где они живут. Вся операция заняла примерно полгода. Эмилия любезно выслала мне их расписание на ближайший год, со всеми вернисажами, и премьерами опер в их постановке, и благотворительными обедами, и прочими ивентами, в которых они должны участвовать. Этот листок с датами и городами (Рейкьявик, Дюссельдорф, Амстердам, Пекин и т. д. и т. п., всего какая-нибудь сотня пунктов) выглядел таким же концептуальным произведением, как легендарный, еще советских времен, кабаковский «график выноса мусорного ведра». Но тут речь шла не о вымышленных героях из коммуналки, а о самом настоящем графике жизни больших художников.
В Париж Кабаковы приехали готовить выставку в галерее Taddeush Ropac — с новыми «летающими» картинами, на которых изображены парящие в пространстве холсты. За две недели до этого они обедали в Париже с Дмитрием Медведевым и Николя Саркози — прием был в честь открытия года «Россия — Франция». Эмилия сожалеет, что ей не удалось пообщаться с российским президентом — запланированная большая выставка Кабаковых в Гран-Пале могла бы быть в программе года одним из хитов, но, похоже, финансировать ее будет французское Министерство культуры. Впрочем, в программу включена небольшая выставка Кабаковых — в Лувре.
С тех пор как аукционные цены на работы Кабакова поднялись (рекорд составляет $5,8 млн за картину «Жук» 1982 года), устройство музейных выставок стало настоящей головной болью: коллекционеры заламывают бешеные страховки за принадлежащие им шедевры, а музеи не всегда могут найти средства — так, пришлось отменить выставку в одном из музеев Греции, сетует Эмилия. Общаться с президентами Кабаковым не привыкать: два года назад Медведев вручил Илье Кабакову орден «Дружбы народов», чем слегка озадачил — эту награду обычно вручают иностранцам. А недавно чету пригласили в Белый дом вместе с еще несколькими выдающимися американскими художниками, потом Эмилия вывесила на Facebook фотографию своей счастливой внучки, которую обнимает Мишель Обама.
Как положено первым леди, Эмилия курирует благотворительные проекты — полученную в 2008 году Японскую императорскую премию Кабаковы пожертвовали на операции российским детям с больным сердцем и отремонтировали на нее дом престарелых на Лонг-Айленде. Несколько лет назад был придуман проект «Корабль толерантности» или The Wind of Tolerance, United Children Project: в разных странах детям предлагают рассказать и нарисовать то, что они думают о мире, из этих картинок потом шьется парус, который поднимают над настоящим судном, которое строит специальная бригада плотников. Парус поднимали в Египте, в Венеции, планируют в Арабских Эмиратах, в Чикаго, в Сант-Морице, с Россией пока как-то не выходит. Само присутствие знаменитой пары на тех или иных мероприятиях — уже подарок. Так, например, именно Илью с Эмилией китайское правительство позвало открывать деревню художников под Пекином — витрину государственной поддержки современного искусства. Они будут присутствовать и на благотворительном обеде в Лондоне в пользу Эрмитажа, где прошла их первая большая выставка в России в 2004 году.
На Эмилии и все остальное художественное хозяйство: контакты с галереями, издание книг и каталогов и, как сказали бы в музее, контроль и учет — именно она знает, где находится та или иная работа, и советует обращаться непосредственно к ней, если возникают сомнения в подлинности вещей (а таких случаев, чем дальше, тем больше — изготовители фальшивок не дремлют). Кабаковы мечтают переложить эти хлопоты на именной фонд, но пока он не создан, потихоньку приводят в порядок сделанное. Рядом с их студией на Лонг-Айленде хранятся макеты инсталляций — что-то вроде музея слепков или игрушечной железной дороги. Представить себе обычный музей, где были бы собраны их тотальные инсталляции в натуральную, иногда гигантскую величину, трудно — наверное, он занял бы весь Лонг-Айленд.
Эмилия Кабакова расстраивается, когда ее воспринимают лишь как менеджера и строгого пресс-секретаря, ограждающего мужа от назойливых журналистов, — чего греха таить, среди российской прессы у нее именно такая репутация (простите, Эмилия!). Нашему арт-сообществу, вообще подозрительно относящемуся к арт-бизнесу, нелегко принять тот факт, что с начала 1990-х она фигурирует как соавтор Ильи Кабакова, и оценить ее вклад в мировую карьеру
Между тем это так. Любой, кто общался близко с художником, знает, насколько они нуждаются в понимании, и особенно такие художники, как Илья Кабаков, чье творчество во многом построено на идее диалога, обмена интерпретациями, разговора об искусстве. Лишившись с отъездом на Запад своей среды, своего круга понимающих коллег и ценителей (как признался Илья Кабаков, его самая любимая картина в музее Орсэ — это многолюдная «Мастерская» Курбе), он очевидно нуждался в таком человеке, как Эмилия: с одной стороны, лучше адаптированной в западной жизни, свободно говорящей по-английски (она уехала из СССР еще в 1973 году), почти уже иностранке, с другой — человеке, имеющем общее с ним прошлое, одинаковый советский опыт (они были знакомы еще с юности в Днепропетровске и приходятся друг другу родственниками), способного оценить, обсудить и воплотить его замыслы. Человеке, который хорошо знает, каково это — открывать по сорок выставок в год, когда тебе не 25, а 76. Как придумывать что-то новое, как это показывать, когда все выучили наизусть, что Кабаков (Кабаковы) — это про советскую жизнь, коммунальные кухни и чудаков-аутистов. Каково это — соревноваться со своим собственным мифом, бороться со стереотипами восприятия и брать на себя ответственность — для Эмилии Кабаковой это очень важное слово. Почему-то кажется, что это Эмилия виновата в том, что в кабаковских инсталляциях последнего времени появился такой неприлично трогательный персонаж, как ангел.
14.05.2010, 13:11
Кухня Кабаковых
Линейный вид
