Борис Кочейшвили. "Простое лето". Персональная выставка в ГРМ

[Тамара]

Лукавить не стану, я подглядела идею выстроить особую драматургию выставку с помощью света у Полины Лобачевской.
Полтора года назад она осуществила проект "На берегу" - выставку Бориса Кочейшвили в Домике Чехова. Верхний свет был приглушен и каждая вещь выхватывалась из полумрака специально направленной лампой.
Мне показалось это единственно верным решением. Человек, попадая в пространство экспозиции, выстроенной подобным образом, оказывается погруженным в пространство образ, созданных волей художника. Все остальное - полутьма, ничто не мешает восприятию.

[Art-Galera]

Телеканал Санкт-Петербург
Репортаж об открытии http://www.topspb.tv/news/news22763/

«Простое лето» в Петербурге продлится вплоть до середины сентября. Это не прогноз синоптиков – так называется персональная выставка художника Бориса Кочейшвили.
Он выставляется с 91-года, но в музее работы размещены впервые и сразу же - в петербургском Русском. Как и всех нон-конформистов, художника отличает свой особенный стиль и образный язык. К примеру, вот такими автор изобразил любовников. А это, по мнению художника, весна. Сам же автор весьма скромно отзывается о своём творчестве.
Борис Кочейшвили, художник: «Это же целая жизнь: как я скажу, чего я хотел? Как писал Иванов: «Я напишу картину, и все простятся и станут религиозными». Не знаю. Единственная надежда, что найдётся какая-то созвучная душа».
«Созвучные» души и стали организаторами этой выставки. Почитателей творчества Кочейшвили, к слову, не только художника, но и автора одноимённого с названием выставки сборника стихов «Простое лето», поражает сила слова - живописного и литературного.
Тамара Вехова, искусствовед: «Кочейшвили просто не похож ни на кого! У него свой язык. Он поэт, он художник, он скульптор, он график, он музыкант - пишет музыку. Я вижу, как Русский музей реагирует: вчера на учёном совете они сказали «Вау! Это просто открытие!».
Открытием для многих на выставке станут рельефы Бориса Кочейшвили: взяв за основу натуру, художник облекает её в сложную барельефную форму. Картины получают объём. Но автор верен себе, используя нарочито образный язык. «Дорога в лесу» изображена даже несколько театрально с дорожными знаками и светофором в чаще леса. А замёрзшая река будто закована в гипсовый лёд.

[Тамара]

Sorry, за городом плохой интернет, смогла начать, но не смогла закончить свой пост )
Продолжаю...

Не долго думая я обратилась к Николаю Воробьеву, человеку, который делал свет на той самой выставке. И он приехал со своей помощницей Наташей и за полтора дня довольно напряженной работы они сделали лучшее из того, что можно было сделать из имеющихся в наличии ГРМ ламп.
А может, лучше и не нужно. ))
Ведь главное на выставке - хорошие работы...

Надо заметить, что необычный свет заметили все. И в первую очередь - дирекция ГРМ. Меня даже Евгения Николаевна Петрова похвалила за это в торжественной открывательной речи. Что особенно приятно )

Но на самом деле все, конечно, хвалили художника. )

Но это уже другая тема.


А пока - фото того, как выглядят залы в "авторском освещении" Николая Воробьева.

[Тамара]

Wow! Лера! Какой хороший репортаж!!!

http://www.topspb.tv/news/news22763/

Господа, посмотрите не поленитесь!
Просто классно его смонтировали люди из Питер-ТВ. Я в восхищении, режиссеру - браво! ))

[Art-Galera]

Я бы сказала, лирическая такая рецензия Дарьи Курдюковой в сегодняшней "Независимой газете".

http://www.ng.ru/culture/2013-08-20/7_kocheishvili.html

Вышел за рамки
Борис Кочейшвили устроил в Мраморном дворце "Простое лето"

Стихи московского поэта Бориса Кочейшвили вошли в Антологию русской поэзии (1950–2000). Работы московского художника Бориса Кочейшвили есть и в Третьяковке, и в Пушкинском, и в Русском музеях. ГРМ включал художника в групповую выставку искусства конца прошлого века и, говорят, попросил рельефы на грядущую, посвященную им, обзорную экспозицию. Но открывшееся под завязку сезона «Простое лето» – необычный показ. Потому что одноименен поэтическому самиздатскому сборнику, который сейчас переиздали и представят 12 сентября. И потому что в Северной столице первый персональный, хотя не ретроспективный – тут полсотни полотен и картин-рельефов нулевых годов, когда художник всерьез взялся за живопись.
«Ой, речка-то какая большая!» – «раскалывает» Кочейшвили разговор пополам, отвлекаясь взглядом в большое окно скорого Санкт-Петербург–Москва. Включился художник, перебивающий в нем поэта, а в том – замечательного рассказчика. Рассказывать Кочейшвили может обо всем на свете.

Читать дальше... 

О своем друге режиссере Юрии Погребничко, которого, кажется, боготворит (хотя с ироничным Кочейшвили слово это не вяжется). О том, как снимался у Александра Наговицына в фильме «То мужчина, то женщина». О том, как после празднования одного из своих дней рождения очутился в Ленинграде, поскольку это оказалось дешевле, чем взять такси до Жуковского… Говорит спокойно, тихо и всегда эдак с юмором отстранения. Как наблюдатель, подмечающий детали и из нескольких штрихов собирающий историю. В произведениях, привезенных в Мраморный дворец преимущественно из мастерской художника и еще из частного собрания, другая оптика и деталей немного, но это тоже – рассказы.
Работает Кочейшвили акрилом на оргалите. Оргалит, во-первых, несравнимо дешевле холста, а кроме того, говорит художник, ему, многие годы занимавшемуся графикой, важно чувствовать сопротивление поверхности. Пишет он, как и положено, пейзажи, натюрморты, людей вообще да семейные сценки в частности. Ну и женщин, конечно. Их много. Они гуляют с ангелом, нянчат детей и сидят вокруг страшного квадрата черного люка… Дамы Кочейшвили изящны и условны своей статуарностью (Майолю он предпочитает Джакометти, но это – в скобках): они и напоминают скульптуры, что утратили раскраску и конкретность облика – даже черты лица. То ли античные Афродиты, то ли бесплотные тени, то ли вообще музы, что даже воды набравши в рот, просто есть – и всё тут. Его пейзажи условны тоже, они сложены чередованием цветных полос и пятен, и им довольно одного главного мотива – дома или реки.
Окончивший в 1960-х Училище памяти 1905 года и затем 10 лет занимавшийся у Евгения Тейса в Экспериментальной студии офорта Игнатия Нивинского, Борис Кочейшвили теперь и в живописи, как в графике, идет от линии и силуэта. Не нужен четкий образ, если есть поэтичный абрис. Один из них – у «Белого моря», вязко растекающегося по ландшафту, как остывающее молоко. Вспомнится вдруг левитановское «Над вечным покоем» и верлибр Кочейшвили: «Исаак Левитан/ над вечным/ покоем/ а я что».
Но самое удивительное в «Простом лете» – рельефы. Этикетки со словами «Фанера, гипс, ПВА, акрил» мало что говорят об этом жанре Кочейшвили. Пожалуй, это картины, вырвавшиеся в третье измерение, такие 3D. Вышедшие за рамки – несильно, барельефом, но так, что теперь свет заиграл с тенями, а рукотворность вещей – мастихин свободно фланирует из края в край, но оставляет недопроявленность, и видно, как движется рука автора – подчеркнута еще больше, чем в живописи. Белые на белом, тут соседствуют «Барокко и конструктивизм», отсылая уже к другим поэтическим спорам про овал и угол.
Его опусы тянет назвать метафизическими, но не в смысле внешнего подобия городам Джорджо де Кирико или натюрмортам Джорджо Моранди, а по ощущению особо звучащей пустынности. Только у Кочейшвили нет серьезности, и притязаний на обобщения нет – каждый персонаж все ж таки занят своим делом в своем небольшом мирке.
Впрочем, сказав, закруглив, понимаешь, что это не всё, что Кочейшвили в эти рамки не помещается. И экспозиция (курируют ее московский искусствовед Тамара Вехова и старший научный сотрудник отдела русской живописи XIX–XX веков ГРМ Алиса Любимова, пространство оформлял заведующий этим отделом Владимир Леняшин, а ставить свет приехал из Москвы Николай Воробьев, который раньше работал в Третьяковке) показывает эту перспективу выхода очень ловко, в каждом зале оставляя выбивающиеся из общей линии акценты. Вот среди рельефов с архитектурой, девушками, натюрмортами «вообще» – один вдруг покажет близко-близко лица «Чудаков». В другой комнате меж светлыми, меланхоличными пейзажами вспыхнет красно-зеленым «Дом Вагнера». В третьей в окружении опять же «вообще» персонажей приютится «Ангел», и его лик на парадоксальном контрасте с человеческими лицами трактован портретно, почти реалистично.
А про речку вначале вспомнилось из-за непосредственности, незамутненности кочейшвилиевского взгляда. Из-за ребячества, которое так нужно пишущему человеку – что художнику, что поэту.
Санкт-Петербург–Москва

[Тамара]

А сегодня в издании Газета.ру появился довольно большой материал о выставке - интервью с художником. Автор Федор Московер )
Вот ссылка

http://www.gazeta.ru/culture/2013/08/20/a_5599633.shtml

Только предупреждаю! Там в первом же абзаце "прямой речи" ГРУБАЯ ОШИБКА:

Вот недавно меня избрали в почетные члены Академии художеств. Невелика честь.

Откуда эта фраза взялась - непонятно!!! Кочейшвили этого сказать не мог, ибо принципиально не имеет никаких контактов с академией Художеств...

Пойду найду Федора Московера и поругаю его )))

[Тамара]

Решила разнообразить немного тему картинками.
Вот несколько работ, которые висят в залах ГРМ right now )

[Art-Galera]

ИД Коммерсантъ также отметил выставку Борис Кочейшвили. Причем, пока, как минимум, в двух своих СМИ.

Во-первых, - на радио Коммерсантъ FM в программе «Арт и Факты», часть которой «занял» партнер выставки, которому организаторы очень благодарны за помощь.
http://www.kommersant.ru/doc/2259525

Читать дальше... 

В Мраморном дворце Санкт-Петербурга, филиале Государственного Русского музея, открылась выставка поэта и художника Бориса Кочейшвили под названием "Простое лето". В своих работах мастер использует строгие цветовые гаммы и вместо холста предпочитает листы оргалита, рассказывает обозреватель Дмитрий Буткевич. Кроме того, художник делает и живописные гипсовые рельефы.
Борис Кочейшвили – поэт и художник. Только что в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге открылась его большая персоналка с названием "Простое лето". В Мраморном дворце полотна последнего десятилетия заняли целых три зала. Вернее сказать, не "полотна", а "доски". В последние годы Кочейшвили пишет акриловыми красками на листах оргалита, из-за чего его картины словно светятся изнутри. А еще он делает живописные гипсовые рельефы: широкой кистью наносит густые налепы на листы толстой фанеры. Получаются удивительные композиции: с одной стороны, вроде бы плоскостные (художник использует в этих работах строгие, локальные цветовые гаммы: это оттенки белого, розового или зеленого), а с другой стороны, глубокие за счет многих слоев краски, рождающих практически горельеф – "высокий рельеф".
Партнер проекта, глава компании DP-Trade Дмитрий Пинский так ответил на мой вопрос, почему он лично поддержал этот проект. "Почему я решил поддержать именно эту выставку? Собираю живопись. Такое хобби. За эти годы сформировался мой вкус. Все, что я накупил за первые два года, пришлось раздарить. Через это, видимо, проходят все. Вот Бориса Петровича я начал покупать несколько лет назад еще не будучи знакомым с ним. Мне очень нравилось. Это отвечало моему сегодняшнему вкусу. Организация престижных выставок возможна в трех местах в нашей стране: в Третьяковке, в Русском музее, если не считать Пушкинского и Эрмитажа. Поэтому когда люди стали организовывать там выставку, я понял, что это такой толчок, импульс, которого не хватает большому художнику, который бы восстановил статус-кво, кто он есть. Даже некоторые искусствоведы не очень хорошо его знали, насколько мне известно. И если представилась возможность сделать это в Питере, в Русском музее, это тоже отлично, мы тоже чуть-чуть поучаствовали в этом. Я очень доволен, что у Бориса Петровича сейчас такой период, когда его стали хвалить, узнавать, он абсолютно этого заслуживает", — считает он.
12 сентября в Мраморном дворце состоится своего рода финисаж, то есть закрытие выставки "Простое лето", на котором публике будет представлена книга стихов и картин Бориса Кочейшвили.

А также, - вот рецензия Анны Матвеевой в газете
http://www.kommersant.ru/doc/2259525
Особая рельефность
"Простое лето" Бориса Кочейшвили в Русском музее
В своей «обычной» живописи Борис Кочейшвили наслаждается игрой бесчисленного множества оттенков цветов
В Русском музее открылась выставка Бориса Кочейшвили "Простое лето". Рассказывает АННА Ъ-МАТВЕЕВА.

Читать дальше... 

Посреди мертвого сезона, когда большинство музеев и галерей уходят на каникулы, Русский музей не позволяет себе расслабиться. Громких выставок-блокбастеров на сезон лужаек, дач и шашлыков не запланировано, но музейный процесс идет своим чередом. 14 августа в Мраморном дворце открылась выставка Бориса Кочейшвили со своевременным названием "Простое лето".
Борис Кочейшвили родом из 1960-1970-х, и хотелось бы написать, что в эти годы он сформировался как художник, но назвать его только художником было бы неверно. Он культуртрегер-многостаночник, универсал творческого труда: художник, автор и участник многочисленных выставок, поэт (шесть поэтических сборников), актер кино. Сейчас, когда каждый род искусства стал отдельным бизнесом и работающие в нем предпочитают узкую специализацию, "таких не делают". Русский музей не делает акцента на "нехудожественных" ипостасях Кочейшвили, но и совсем без них обойтись не может: у входа на выставку зрителя встречают на одной стене картины, а на другой, напротив, распечатанные на полупрозрачной пленке короткие стихотворения.
Выставка четко делится на две части, это деление подтверждено самой ее топографией: в зале налево от входа — традиционная живопись, в зале направо от входа — картины-рельефы. Во всех работах Кочейшвили очень заметен интерес к другим формам искусства, стремление выйти за границы и живописной плоскости, и живописи как таковой. Так вот, он придал этому стремлению самое что ни на есть материальное, осязаемое воплощение. Стал подмешивать в краску гипс и буквально горстями, кучками, толстыми слоями накладывать его на холст. Мастихин — инструмент живописца, треугольная лопаточка, которой художник подправляет краску на холсте,— в его руках превратился в строительный мастерок. Картины из плоских стали трехмерными, это уже почти барельефы, фигуры выпирают из плоскости холста, отбрасывают тени, в них прорезаны глубокие борозды, и все это так и хочется пощупать. Заметно, какое удовольствие эта трехмерность, рельефность доставляет художнику, как он играет с ней, открывая и тестируя разнообразные художественные возможности, которые она предоставляет. Вот картины, в которых объемность является ведущим инструментом, и художник ее смакует, убирая с полотен все, что может помешать восприятию рельефа: картины "Женщины" или "Барокко и конструктивизм" либо чисто белые, либо монохромные (белое с серым), главное "действующее лицо" — рукотворные неровности, бугры и рытвины. А вот "Зеленая башня в лесу" — художник окрасил гипс, и его картина-барельеф играет оттенками зеленого.
По сюжетике картин тоже сразу заметно, какой живой интерес автор питает к смежным жанрам, и прежде всего к жанру самому осязаемому, вещественному, связанному напрямую не только с визуальным, но и с пространственным восприятием,— к архитектуре. Он любит изображать дома, но это не просто изображения, не городские пейзажи: дом на холстах Кочейшвили — всегда полновесный пространственный объем, почти архитектурный макет. Добрая половина картин на выставке называется "Дом", или "Башня", или "Городок". Художнику не так важно изобразить конкретный дом, как выяснить отношения — свои и всей истории живописи — с пространством, объемом, глубиной. Его "дома" не столько объекты в пейзаже, сколько исследование того, как мы видим.
В "обычной", без всякого подмешанного гипса и рельефности, живописи Кочейшвили тоже остается исследователем. Его пейзажи разъяты на цветные плоскости, его интересует, как преломляется свет, как он разлагается на семь цветов спектра, а те, в свою очередь, смешиваются в бесчисленное множество оттенков. Художник — по картинам это видно — беззастенчиво наслаждается их игрой, но не перестает прослеживать их происхождение от простых основ оптики. Будь то приокский пейзаж или просека в лесу, автор словно пропускает их сквозь призму, показывая, из каких составляющих складывается наше поле зрения. Эту задачу — анализ человеческого восприятия — решал весь авангард, не случайно картины Кочейшвили напоминают и русских авангардистов Аристарха Лентулова и Александру Экстер, и эксперименты кубистов. Казалось бы, авангардом эта задача и была решена, но нет, у их метода, как видим, и сегодня есть горячие последователи.

[Тамара]

Немного рельефов, участвующих в выставке

[Art-Galera]

12 сентября в честь выхода нового стихотворного сборника «Простое Лето II» художник и поэт Борис Кочейшвили устроит в Мраморном дворце перформанс «Объемные стихи».

В залах, где сейчас открыта персональная выставка художника, он, прямо на глазах у зрителей, создаст большой гипсовый рельеф. Рождение рельефа – это воистину захватывающее зрелище. Из пустоты, из безликой серой массы, вдруг, несколькими движениями мастихина художник вызывает к жизни объемные фигуры и перспективные анфилады. А потом, одним взмахом все они стираются, и возникают иные образы… Появление этих образов из ниоткуда, их убедительная вещественность очень созвучна тому, как художник «лепит» свои стихи.

В процессе создания рельефа будут звучать стихи Кочейшвили. Читать их будет куратор проекта Тамара Вехова. А сам художник и поэт – не только будет работать у мольберта, но попутно комментировать собственные стихи, рассказывать занимательные истории о жизни и творчестве, отвечать на вопросы публики.
По окончании перформанса новый рельеф Кочейшвили подарит Русскому Музею.

подробнее здесь
http://artinvestment.ru/news/artnews...heyshvili.html