... Столетием позже эту выставку погребальных символов завершила огромная статуя Смерти, находящаяся сегодня в Лувре, - единственная вещь, сохранившаяся из этого собрания»
(Йохан Хейзинга. Осень средневековья).
О «Плясках Смерти» написано множество литературы, которую при всей разнице подхода объединяет одно - все авторы совершенно не понимают, откуда же она взялась. В «Пляске» они видят только «аллегорию универсальности смерти» и погрязают в многоплановом символизме и религиозных мистериях. Загадки, тем не менее, здесь никакой нет, если вспомнить, что первоначально, в XIV веке, на изображениях танцевал не скелет, а труп, мертвец, мертвое тело с втянутым вспоротым животом. Очевидно, мы имеет дело с творческой переработкой жестокой реальности - эпидемий конвульсивного эрготизма. Отделившись от своего реального прототипа, психоделических плясок св. Витта, «Пляска Смерти» зажила своей собственной жизнью. В Каталонии в середине XIV в. на кладбище возле церкви «Пляску Смерти» танцуют в сопровождении латинской песни «Мы умрем» уже не только отравленные спорыньей люди, но и простые верующие. Тень мистической Смерти повисла над Европой.
«Ни одна эпоха не навязывает человеку мысль о смерти с такой настойчивостью, как XV столетие! Жизнь проходит на фоне непрекращающегося призыва: memento mori» - писал выдающийся нидерландский историк и культуролог Йохан Хейзинга
(Johan Huizinga,1872 - 1945).
«Человек Средневековья, отвергнувший все земное, давно уже задерживал свой духовный взор на мрачной картине копошащихся червей и жалкого праха. В религиозных трактатах о презрении к миру богословы уже возглашали неотвратимость леденящих ужасов разложения».
(Йохан Хейзинга. Осень средневековья
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks...re/Huiz/14.php)
Барбара Тучман в ее тщательно проработанной книге «Зеркало в отдалении» так описывает культ смерти, существовавший в Европе в XV веке:
«Художники в омерзительных деталях описывали физическое гниение: черви, прокладывающие себе путь через каждый труп, раздутые жабы на закрытых глазницах. Насмешливая, манящая, ликующая Смерть возглавляет парад Танца Смерти среди бесконечных, украшенных фресками стен. Изнасилование девственниц воспроизводится с ошеломляющей реалистичностью; в других подобных реалистичных постановках тело Христа было жестоко разрублено стражниками, или ребенок зажарен и съеден его матерью».
(Barbara Tuchman, “A Distant Mirror”)
«Мы знаем, что потрясало народ: это возникающие перед ним снова и снова устрашающие картины адских мучений; это гремевшие раскатами грома угрозы неотвратимого наказания за грехи» - писал профессор Хейзинга. Нарочитое пренебрежение к смерти и презрение к земной жизни проявилось в таком явлении, как мода на человеческие черепа.
Историк Рат-Вег поражался такому обычаю, широко распространенном в Европе еще в 18-ом веке:
"Трудно представить, что человеческий череп когда-то был предметом моды. Ненормальная мода родилась в Париже в 1751 году. Знатные дамы устанавливали череп на туалетный столик, украшали его разноцветными лентами, устанавливали в него горящую свечу и временами погружались в благоговейное созерцание. Даже у королевы был череп; по мнению многих, он принадлежал когда-то Нинон де Ланкло. Королева обращалась к черепу так: "Ма belle mignone".
Но удивляться тут особенно нечему - у такого отношения к человеческим останкам глубокие корни. Когда-то Христос учил: «Снаружи гроб кажется красивым, а внутри он полон костей мертвых и всякой нечистоты» (Мф. 23:27).
«Но христиане об его словах тут же забыли и уже тысячелетие насаждали культ поклонения мощам. Как известно, первые христиане жили в катакомбах в окружении трупов.
« С благоговением рассказывает об этом времени Епископ Александр (Милеант):
« Язычники для сохранения праха умерших строили великолепные гробницы по сторонам больших дорог, на открытом поле; христиане, напротив, скрывали тела, зарывая их просто или ставя рядом в пещерах, как то известно о пещерах Рима. Это подземелья, выкопанные христианами в каменистом месте для того, чтобы там иметь кладбище. ... Некоторые из подземных кладбищ столь велики, что имеют 2-3 этажа в высоту. Здесь-то христиане во времена гонений находили безопасное прибежище, чтобы хранить останки мучеников, чтобы собирать и отправлять обряды богослужения. Сии древние кладбища по причине заваленных к ним входов долгое время оставались неизвестными, и уже в конце 16 века удалось их открыть.
«(Из журнала «Христианское чтение» за 1825г.)
«Для языческой культуры это было неприемлемым явлением. Евнапий из Сард в IV веке описывал осквернение христианами языческого храма Сераписа:
««они привели в это священное место так называемых монахов, которые имеют хотя человеческий образ, но …. собирают кости и черепа людей, уличенных в преступлениях и казненных по приговору суда, выдают их за богов и повергаются ниц перед ними». Этим культом мертвых тел, а также культом евхаристии, Церковь добилась того, что народ в Европе еще в 17-ом веке свято верил, что истертые в порошок черепа и костяшки пальцев очень полезны для здоровья.
Кости скелета рассматривались и как средство профилактики. Хорошим делом считалось носить их на шее или зашивать в одежду — не как символическое напоминание о неизбежной смерти, а как профилактический амулет. Так, солдаты на войне носили на себе косточки пальцев убитых. Из обожженных костей счастливых супругов или страстных любовников приготовляли возбуждающий любовный напиток.
(Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: "Прогресс" - "Прогресс-Академия", 1992)
Ну а как украшение, человеческие кости использовались по всей Европе, а отнюдь не только в Париже. Это, собственно, может увидеть любой путешествующий по Европе турист. Можно заглянуть в широко известную костницу в Чехии и полюбоваться, как симпатично выглядит распятый Иисус-Солнце, выложенный из костей. Еще в этом костеле можно умилиться трогательному соседству черепов и ангелочков.
Забавно также заехать в Австрию, в деревушку Hallstatt и посетить подвалы церкви Михаэльскапелле. Там можно проникнутся зрелищем любовно сложенных рядами тысяч черепов, раскрашенных под пасхальные яйца.
В Испании и Португалии есть целые «города мертвых» - мумий, выставленных на всеобщее обозрение.
В Италии, в подземелье Капуцинского монастыря (1621 г.) находится известное во всем мире кладбище «Катакомбы Капуцинов», представляющее довольно жуткую картину. Там находятся около восьми тысяч мумий и забальзамированных трупов представителей палермского высшего света, включая детей и служителей церкви. Такое же мрачное кладбище капуцинов находится в подвалах церкви Кьеза дей Капуцини на Виа Венето в Риме. Склеп капуцинов есть и в Вене - городе, прославившемся на всю Европу своим вниманием к смерти и похоронам.
Интересно сопоставить с этими реальными кладбищами более ранние картины Витторе Карпаччо, конца XV в. В музее в Далеме (Берлин) мы видим распростертое мертвое тело Христа на фоне кладбища или даже свалки, где валяются и останки животных. Но кости не разбросаны, как камни, а образуют скелеты людей и животных, показывающиеся из земли и похожие даже на мумии.
(Филипп Арьес. Человек перед лицом смерти)
Средневековое отношение к смерти предстает нам гораздо более прозаическим и будничным, чем современное вытеснение ее из массового сознания. Тогда это не только никого не шокировало, но и не могло восприниматься иначе. Если встречаешься со смертью каждый миг и понимаешь, что не сможешь избежать ее скорых объятий, то срабатывает подсознательная защита - воспринимать ее как лучшего друга, который спасет тебя от ужасов этой жизни (и в то же время нарочито презирать).
Церковь с одобрением относилась к Пляске Смерти, подчеркивая, что в разыгрываемых тогда пьесках «Смерть предстает не как разрушительная сила, а как посланница Бога, созывающая людей в потусторонний мир, что сходно концепции как Библии, так и древних поэтов. ... Целью этих пьес было научить людей правде о том, что все они умрут, и таким образом подготовить их к Судному Дню»
(Католическая энциклопедия
http://www.newadvent.org/cathen/04617a.htm). Такие духовные писатели XVII в., как Боссюэ, говорили, что хотели бы раскрыть могилы, дабы напомнить живым о неизбежности смерти, но не осмеливаются это сделать, ибо никто не вынесет подобного ужасного зрелища. И однако, совсем рядом, тела умерших уже вынимали из могил и выставляли напоказ, правда, в приемлемой форме скелетов или мумий, сохранявших еще некоторое подобие жизни.
(Филипп Арьес. Человек перед лицом смерти).
Перед этой столь близкой смертью все равны, страха она уже не вызывает - лишь напоминание о бренности всего земного, о равенстве всех перед ее ликом. Смерть объединит всех. Доктор Хейзинга так описывал кладбище Невинных в Париже: «Черепа и кости были навалены в гробах, которые стояли вдоль окружавших место с трех сторон галерей и были открыты для обозрения тысячам людей, преподавая всем урок равенства».
То же отношение к смерти проявилось в таком распространенном явлении, как использование человеческой кожи для переплета книг, что происходило уже отнюдь не в глубоком средневековье. Сейчас об этом многие позабыли, и выражение «переплет из человеческой кожи» скорее вызовет ассоциации только с пропагандистскими байками вроде «абажуров из кожи в Бухенвальде» и «мыла из евреев». Но если на пресловутые абажуры посмотреть нигде не получится ввиду их отсутствия, то прототипы этого «навета» вполне реальны.
Книг, переплетенных в человеческую кожу, в библиотеках достаточно. Книги или пергамент, обернутые в человеческую кожу, появились в средневековье, когда стало широко практиковаться дубление человеческой кожи (и сохранение других частей тела). Эти книги до нас не дошли, хотя есть некоторые исторические сообщения касательно Библии XIII-ого века и текста Decretals (Католическое церковное право), написанных на человеческой коже. Уцелевшим же экземплярам книг, которые присутствуют сегодня в библиотеках и музеях, менее 400 лет.
Первоначально это были труды по медицине - в XVII-XIX столетиях медики часто заказывали для своих библиотек книги в переплетах из кожи людей, завещавших свои останки науке.
Такова, например, найденная в библиотеке Джона Хея книга коричневого цвета - классическая работа Везалия по анатомии «De Humanis Corporis Fabrica». Если первые достоверные примеры антроподермических обложек известны с XVII-ого столетия, то в дальнейшем такая практика резко возрастает во время французской Революции. Кожа жертв этого кровожадного террора нередко использовалась его сторонниками для переплета книг (в 2003 г. такие книги, иллюстрирующие зверства якобинцев, демонстрировались в музее Нанта во Франции); среди других переплетенных в человеческую кожу документов того периода - копия Прав Человека и нескольких копий французской Конституции 1793 г.
В XIX-ом столетии своеобразная романтика книжных переплетов из человеческой кожи овладела представлениями высшего сословия, и антроподермические переплеты стали делом почти обычным. Появились своеобразные «эстеты», оформлявшие книги переплетом из человеческой кожи просто для красоты. В этом случае кожу снимали, как правило, с умерших бездомных, подкупая администрацию ночлежек или полицейских. Именно такого рода экземпляр «Пляски смерти» хранится в университете Провиденса. Этот сборник гравюр, изданный в Бостоне в 1892 году, год спустя был отдан владельцем в переплет известному мастеру Йозефу Заенсдорфу. История не сохранила имени этого библиофила, который в качестве непременного условия оговорил, что переплет должен быть из человеческой кожи, однако в распоряжении историков оказалась записка самого Заенсдорфа, сообщавшего заказчику, что на переплет ушла кожа не одного, а двух человек. Мастер оправдывался тем, что у умерших в ночлежках бродяг кожа «как правило, очень низкого качества». В связи с этим Йозеф Заенсдорф изготовил обложку для книги «из наружного слоя кожи светлого оттенка», а переплет - «из более темной кожи, обработанной под замшу».
Частым предметом таких переплетов были также учебники анатомии, которые доктора и студенты медицины переплетали кожей тех трупов, которые они анатомировали. Иногда использовалась для книжных переплетов кожа казненных преступников. Первым известным примером такого подхода было переплетение словаря Сэмюэля Джонсона в кожу преступника Джеймса Джонсона после того, как последний повесился в Норидже в 1818 г.
В музее св. Эдмундса в Суффолке, Англия, представлен более известный пример - протокол процесса над легендарным убийцей Уильямом Кордером (Мария Мартин, 1827 г, «Убийство в Красном Сарае»), переплетенный в его же кожу после исполнения приговора. Собственноручные признания другого преступника, Джорджа Уолтона (под псевдонимом Джеймса Аллена), также переплетены в его собственную кожу (хранятся в Boston Athenaeum). Уолтон сам настоял на таком завещании перед виселицей.
Среди других известных примеров подобных книг можно отметить копию Корана в Общественной Библиотеке Кливленда, переплетенную в кожу особо набожного благоверного согласно его завещанию, книгу с переводом Жака Делиля («Георгики», вторая поэма знаменитого Вергилия), переплетенную кожей, тайно украденной с его трупа в морге, и иронично переплетенную в человеческую кожу копию книги «О кожных болезнях».
Будете в Лондоне — купите билет на обзорную экскурсию по центру города в открытом автобусе. Там есть наушники, можно слушать объяснения по-русски. У Гайд-парка вы услышите, что там, где сейчас "уголок оратора", находилось место казней. Казни были основным общественным развлечением лондонской публики в течение многих веков. Главная виселица имела какое-то (забыл) шутливое имя. Повод для юмора был налицо: там на разновысоких балках была 21 петля, так что получалось подобие дерева. То ли она напоминала англичанам елку с украшениями, то ли что-то еще. И виселицы работали без простоев, недогрузки не было.
Некоторые вещи помогает понять искусство. Историки культуры давно признали, что даже в античных, библейских и мифологических сюжетах европейские художники отражали реалии окружавшей их жизни. И эти реалии ужасают. Посмотрите на гравюры Дюрера и Кранаха. Вы увидите, что гильотина существовала за два века(!) до Французской революции. Вы увидите, как в глаз связанной жертве вкручивают какой-то коловорот, как вытягивают кишки, навивая их на особый вал, как распяленного вверх ногами человека распиливают пилой от промежности к голове, как с людей заживо сдирают кожу. Сдирание кожи заживо — достаточно частый сюжет не только графики, но и живописи Западной Европы, причем тщательность и точность написанных маслом картин свидетельствует, во-первых, что художники были знакомы с предметом не понаслышке, а во-вторых, о неподдельном интересе к теме. Достаточно вспомнить голландского живописца конца XV — начала XVI вв. Герарда Давида.
Московское издательство "Ad Marginem" выпустило в 1999 году перевод работы современного французского историка Мишеля Фуко "Надзирать и наказывать" (кстати, на обложке — очередное сдирание кожи), содержащей немало цитат из предписаний по процедурам казней и публичных пыток в разных европейских странах вплоть до середины прошлого века. Европейские затейники употребили немало фантазии, чтобы сделать казни не только предельно долгими и мучительными, но и зрелищными — одна из глав в книге Фуко иронически озаглавлена "Блеск казни". Чтение не для впечатлительных. [Фуко перечисляет страны, принявшие "современные" судебные кодексы (что знаменовало новую эру в уголовном правосудии), в таком порядке: "Россия, 1769; Пруссия, 1780; Пенсильвания и Тоскана, 1786; Австрия, 1788; Франция, 1791 (год IV), 1808 и 1810" (М.Фуко, "Надзирать и наказывать", М., 1999, с. 13).] .
24-02-2010, 19:20
Linear Mode
Similar Threads