Атрибуция картинных рам

[Пряник]

перепост...

История создания и отделки рам для картин и обрамления фресок тесно связана с развитием изобразительного искусства. Известно, что помпейские фрески не имели рам, а были с рисованными обрамлениями, античные мозаики оформлялись бордюрным орнаментом. В эпоху античности картины помещали в ниши или выбирали специальные места, стремясь обособить живопись от окружающей среды.
В средневековой живописи, где фон и изображение как бы сливались, картины еще мало нуждались в обрамлении: позолоченные одежды, блеск красок перекликались с позолотой условных рам.

Постепенно, с эпохи Возрождения, роль рамы определилась яснее. Сложный резной профиль багета, обрамляющий картину, резко ограничил живописную плоскость, подчеркнул ее станковый характер. Объемность рамы отделила иллюзорное изображение от реальности. Рама не является побочным элементом картины, она как бы подчеркивает колорит и тему произведения. Функция ее состоит в том, чтобы обобщить и донести целостность композиции до зрителя так, как чувствует и видит ее художник. Если композиционное или цветовое решение картины не согласуется с пространством, то рама особенно необходима. Стилевые направления менялись на протяжении нескольких столетий.
В XV веке многие рамы для картин имели островерхие обрамления в стиле готики.

Позже распространились плоские прямоугольные рамы с ребристым каннелюрным рельефом или плоские, богато украшенные жемчугом, полудрагоценными камнями, инкрустированные перламутром, слоновой костью. В период позднего Ренессанса стали появляться овальные рамы с позолоченным рельефом. В XVI веке они имитировали архитектурные элементы: проемы дверей, аркады, наличники окон. В то время формируется новое понимание стены как живописной плоскости. Иллюзия перспективы связывалась с рамой как частью стены. Леонардо да Винчи говорил: Перспектива это то, что мы видим из окна.
Со стилем барокко связано создание массивных вызолоченных рам для картин овальной или круглой формы.

Рамы для картин как бы вовлекали зрителя в живописное пространство. Часто даже на прямоугольных холстах изображали овальное обрамление. Овалы были наиболее употребляемы для портретов, что придавало им некоторую интимность. Рамы с рельефом из гирлянд цветов, фруктов или растений, перевитых лентами, выглядели особенно помпезно. Например, в картине »Святое семейство» Рембрандт изобразил позолоченную раму прямо на холсте, наполовину прикрыв ее драпировкой. В XVII веке отделка рам стала более утонченной, появилась многокрасочность. Для оформления использовали гербы, знамена, картуши, арматуру из щитов, шлемов, мечей.
В эпоху рококо рама служит средством перехода от убранства интерьера к поверхности картины.

Читать дальше... 

Она повторяет стиль и ритм декора стен, вторит его колориту. Багет декорируется причудливо переплетающимися гирляндами, с вкраплением раковин, вензелей, венков, стилизованных цветов, завитков.
Во времена классицизма (XVIII век) все богатство декора приведено к строгим формам.

Пышная орнаментика уступает место ясным, простым, изящным украшениям. Рамы стали отличаться деталями отделки, подражающими классической античности: рельефами из листьев, медальонами. Поверхность покрывалась сусальным серебром или окрашивалась в охристый цвет (имитируя золото). Следующий этап в истории картинных рам начало XIX века, когда ампир глубоко проник не только в архитектуру, но и во все виды декоративного искусства. В это время декорированию стен придается второстепенное значение, основное внимание уделяется мебели, отделке дверей, паркету. Картина в общем интерьере комнаты становится частью ансамбля. Появляются рамы из красного дерева, карельской березы, палисандра, мореного дуба и других ценных древесных пород. При этом багет был плоским и полированным. В искусстве развески важными стали считаться симметрия, выделение центра, вокруг которого группировали произведения различных размеров.
Во второй половине XIX века большинство рам для картин изготовляли с оригинальной отделкой, особенно для выставок, чтобы привлечь зрителя.

Их пышно декорируют стилизованными листьями пальмы, виньетками, углы в стыках багета закрываются бронзовыми накладками. Нередко они обтягивались шелком, атласом, бархатом или плюшем. Стекло защищало картину от пыли, предохраняло от случайных повреждений. Рама делалась своего рода рекламой. Настало время, когда помпезные, богато украшенные рамы ушли в прошлое.
В начале XX века искусная работа мастеров постепенно вытеснилась фабричным производством багета с симметричным бордюрным рельефом.

Такой способ упростил профилировку и декорирование и позволил изготовлять рамы в больших количествах. Интересно, что импрессионисты начали окрашивать их в тон живописного полотна. Для тех, кто сегодня пишет картины, правильный подбор багета важное условие для создания целостного художественного произведения.

При подготовке публикации были использованы материалы статьи «Рама и картина» Н.Одноралова, М. 1988 г.

[Пряник]

АТРИБУЦИЯ КАРТИННЫХ РАМ
МУЗЕЙНОЙ КОЛЛЕКЦИИ ГМЗ «ЦАРСКОЕ СЕЛО»

Автор: младший научный сотрудник,
хранитель коллекции «Рамы» Е.А. Борушко

О картинной раме, как о предмете декоративно-прикладного искусства заговорили во второй половине ХХ века. В российских музеях стали складываться коллекции картинных рам, которые получили статус фонда. До этого периода к ним относились, как к расходному материалу. Так, по приказу Министерства культуры СССР в 1959 г. дирекции дворцов-музеев и парков г. Пушкина из Государственного Эрмитажа было передано значительное количество картинных рам, составивших основу коллекции ГМЗ «Царское Село». При этом их можно было уменьшать в размерах, из одной рамы сделать две, некоторые рамы были реставрированы и «одеты» на картины с экспозиции Екатерининского дворца. Они же стали образцами, по которым делали новое обрамление к картинам для возрождающихся после войны интерьеров дворца. Например, в Малой столовой новое картинное обрамление выполнено по образцу старой золоченой резной рамы к картине «Екатерининский дворец середины XVIII в.» (Ф. Г. Баризьен). Некоторые рамы реставраторы-резчики делали по довоенным и дореволюционным фотографиям, хранящимся в «Фотонегатеке» ГМЗ «Царское Село». В Портретном зале Екатерининского дворца портреты Екатерина I (И.-Б. Адольский) и Елизавета Петровна (Г. Бухгольц) экспонируются в рамах богатого резного орнамента с фигурным навершием, выполненные в 1970-х гг. Первая рама изготовлена резчиками: А. К. Кочуевым (автор модели) И. М. Шармановым, вторая – А. В. Забровским (автор модели) и В. П. Пасюковым.

Первая попытка создать музейную коллекцию картинных рам была осуществлена в 80-е гг. ХХ столетия. Окончательно фонд был сформирован в 2003 г., и началось изучение бытования картинных рам.

Трудность в установлении имени мастера заключается в том, что на рамах никогда не ставили клейма или подпись мастера, по которым можно было определить имя исполнителя. Лишь в середине XIX в., с появлением фабрик, акционерных обществ, мастерских-магазинов, на тыльной стороне рам стали приклеивать бумажные этикетки с указанием имени мастера или владельца фабрики, магазина с адресом и телефоном. Что такое бумажная этикетка, знают все, а учитывая отношение к самим рамам как к расходному материалу, и даже при их реставрации, этикетки не пытались сохранить. Поэтому находка такой чудом сохранившейся информации – большая помощь в атрибуции картинной рамы.

Читать дальше... 

[Картинная рама (ЕД–186-ХVI). Санкт-Петербург. Конец ХIХ в. – начало ХХ в. Мастерская рам и паспарту А. Федорова. Красное дерево, бронза. ГМЗ «Царское Село»] В музейной коллекции ГМЗ «Царского Села» несколько таких подписных изделий. В 2000 г. А. С. Захаров подарил небольшую рамку из красного дерева с бронзовыми накладками. На тыльной стороне рамы, на бумажной этикетке удалось прочитать надпись: «…мастерская рам и паспарту А. Федоров. СПб. Литейный № 35».

Документы из фонда Архива Государственного Эрмитажа подтверждают, что в начале ХХ в. в Санкт-Петербурге по указанному адресу действительно находились фабрика и магазин «стильных рам» поставщика Русского музея императора Александра III – А. Федорова[1]. В его магазине можно было приобрести рамы различного типа для картин и фотографий. Так, для картины Леонардо да Винчи на фабрике была сделана резная золоченая рама «по рисунку итальянской таблицы № 38». Рама записана в опись картин и плафонов, «состоящих в заведовании II отд. Императорского Эрмитажа под № 7290». К большому сожалению, найти итальянскую таблицу и другие рисунки, на которые есть ссылки в документах, пока не удалось.

[Картинная рама (ЕД–173-ХVI). Санкт-Петербург. Конец ХIХ в. Позолотный мастер А. Жесель. Дерево, мастика, позолота; лепка. ГМЗ «Царское Село»] На картинной раме (ЕД–173-ХVI) шотландского профиля, декорированной чередующимся лепным орнаментом (гирлянда лаврового листа, лиственный, «жемчужник»), удалось на остатках бумажной этикетки прочитать имя еще одного известного в ХIХ в. столярного и позолотного мастера – А. Жесель. Рама поступила в музейную коллекцию ГМЗ «Царское Село» в 1959 г.

Французский поданный Антон (Антоний) Жесель приехал работать в Россию во второй половине ХIХ в. В Санкт-Петербурге он открывает собственную мастерскую рам, мебели и комнатных украшений, расположенную по адресу: «СПб. Гороховая ул., д. № 45», и вскоре становится купцом 2-й гильдии. Его работы были известны в двух российских столицах. Именно он в 1895 г. по приглашению дирекции Московского императорского Большого театра производит окраску и позолоту внутреннего убранства зрительского зала, перезолачивает люстру и заменяет утраченные хрустальные подвески. Хрусталь по его заказу привозят из Богемии с завода графа Гараха. Несмотря на конфликт между мастером и дирекцией театра, зал был готов к сроку. На коронационном спектакле зал был великолепен, царские ложи сверкали новой позолотой, хотя после завершения работ прошел уже год[2].

Жесель много работает по заказам Эрмитажа. Так, в 1888 г. для Императорского Эрмитажа он изготавливает три рамки: «…рамка мореного под черное дерево с резьбою в стиле XVI в., для картины Botticceli – 150 рублей […] рамка столярной работы из мореного под черное дерево, багет золоченый профиль в старинном стиле XVII в., для головки Giuglio Romano – 100 рублей […] рамка из мореного дерева с резьбою в стиле XVI в. для картины Bilini – 80 рублей…»[3]. Директор Императорского Эрмитажа Васильчиков заказывает А. Жеселю три двойные витрины для лучших живописных произведений Нового Эрмитажа: «…для Мадонны Conestabile & Georgio Raffaello. Столярной и резной работы и золочения по рис. – 450 р. сер. […] столярной золоченой работы для Мадонны Leonardo da Vinci по рис. – 350 р. […] столярной работы черного с позолотой – для фламандской шк. – 300 р…»[4] Витрины можно увидеть в залах Эрмитажа. В 1884 г. мастер подает первое прошения на получение звания поставщика Высочайшего Двора. Из представленных документов известно, что А. Жесель с 1874 г. проводил позолотные работы по Императорскому Зимнему на сумму 5578 рублей, с 1877 г. – по Царскосельским дворцам на сумму до 3000 рублей, а в марте 1884 г. для императорского Эрмитажа была изготовлена большого размера золоченая резная рама к фреске Фра Беато Анжелико за 1100 рублей[5]. Прошение в тот год было отклонено. Мастер делал несколько попыток и лишь в 1893 г. получил звание поставщика Высочайшего Двора.

Встретить полное или узнаваемое описание рам в архивных документах – редкая удача. Так, почти полное описание сохранилось в соглашении-заявке позолотного мастера Е. Нагибина: «Я ниже подписавшейся согласен изготовить для Царскосельского дворца Одну Резную цветную Раму по верху с купидонами держащими Корону мерою 3 аршина 11 вершков и 1 четверть, ширина 2 аршина 15 вершков…»[6] Дело в том, что в 1857 г. был объявлен первый конкурс среди мастеров по изготовлению картинных рам. Выше описанную раму сделал, выигравший его Царскосельский придворный столярный мастер Якобс[7]. В переписке между обер-гофмаршалом графом Шуваловым и начальником II отд. Императорского Эрмитажа Ф. Бруни речь шла о картинной раме к портрету императрицы Елизаветы Петровны (Г. Бухгольц) из Портретного зала Большого Царскосельского дворца. Образцом выступала рама к портрету Екатерины I (Б. Адольский), изготовленной в XVIII в., предположительно резчиком Ж.-Б. Шарлеманем-Боде. В Высочайших указах за 1783 г. есть упоминание о резной золоченой раме, сделанной мастером именно для Царскосельского дворца. К сожалению, в документе не указаны ни картина, ни зал, лишь дворец, и что рама золоченая, резная, стоимостью 175 рублей[8]. Обе рамы погибли в годы войны (1941–1945).

[Картинная рама (НВ–3044-ХVI). Санкт-Петербург. Конец ХIХ – начало ХХ в. Фирма «A la palette de Raphael». Дерево, мастика, позолота; лепка. ГМЗ «Царское Село»] Если до 60-х гг. XIX мастер еще указывал, к какой именно картине делается рама, то в дальнейшем в счетах называется только сумма и упоминание характера изделия – резная или багет, красного дерева или черная. Конечно, такие скупые сведения о рамах не дают возможности их атрибутировать, поэтому малейшая деталь-зацепка – это настоящее везение. Примером может послужить простая на вид рама лепного орнамента с необычными угловыми виньетками в виде двуглавого орла, со щитом на груди с изображением Георгия Победоносца. В лапах орел держит горизонтально два горящих факела. Ниже расположены символы искусств: бюст, палитра и циркуль. Возник вопрос. Что означает странное на первый взгляд сочетание символов и при чем тут орел, факел, символы разных видов искусств? На торце рамы сохранилась синяя бумажная этикетка с надписью: «соб. покои ИМП. НИК. № 359». Кем же была изготовлена рама? Ответ удалось получить случайно. В одном из документов архива Государственного Эрмитажа, а именно, в одном из счетов на рамы, поданном в канцелярию министерства императорского двора. Если внимательно рассмотреть бланк счет фирмы «A la palette de Raphael» (владелец Аванцо) то можно увидеть фирменный знак – это угловая виньетка на картинной раме (НВ – 3044-XVI) из музейной коллекции ГМЗ «Царское Село».

[Угловая виньетка картинной рамы. Фирма «A la palette de Raphael». Конец ХIХ – начало ХХ в.]

Альберт Аванцо приехал работать в Россию из Италии. Здесь он стал петербургским купцом 1-ой гильдии и владельцем фирмы «A la palette de Raphael», торговавшею художественными красками, лаками, холстом и другими рисовальными принадлежностями. При ней была фабрика «золоченых и ореховых рам». Фирма владела магазинами в Санкт-Петербурге, на Большой Морской, угол Невского проспекта, в д. Расмана, № 9/13, и на Васильевском острове, 5 линия, в д. Воронина, № 1/ 4; в Москве – на Кузнецком мосту, угол Петровки, в д. Шорина. Фирма также выступала в роли комисcионера московского Общества распространения технических знаний. Аванцо был приемником фирмы «Punna u Dobuzielli», которая существовала в России с 1828 г. В 1894 г. фирма упоминается под названием «Буфф», но в дальнейшем вновь именуется под своим названием – «A la palette de Raphael»[9]. В 1872 г. Аванцо подает прошение на имя Александра II, с просьбой именоваться «Поставщиком Высочайшего Двора». К этому времени он проработал в России 15 лет и его услугами пользовались Императорский фарфоровый завод и представители Дома Романовых. У него покупались краски, лаки, кисти, а также рамы по заказу II отделения Императорского Эрмитажа. Фирма А. Аванцо просуществовала в России до 1917 г.

[Счет от владельца фирмы А. Аванцо. Архив Государственного Эрмитажа]

Одновременно с Аванцо в Москве и в Санкт-Петербурге работает еще один итальянец – Иосиф Дациаро, владелец магазина картин, эстампов, рамок, художественных принадлежностей, иллюстрированных открытых писем, произведений из мрамора, бронзы, терракоты и т.д. Магазин в Санкт-Петербурге находился по адресу: Морская ул., д. № 11, в Москве – Кузнецкий мост, д. № 7. Торговля существовала с 1827 по 1917 г.[10] Имена двух итальянцев в России не забыты, и сейчас в Москве есть фирма торговой марки «Avanzo Daziaro» торгующая дорогими аксессуарами.

[Рама к картине «Охота времени царя Алексея Михайловича» (Боярский выезд на охоту). Санкт-Петербург. Конец ХIХ – начало ХХ в. Дерево, мастика, бронзировка, лепка. ГМЗ «Царское Село»]

В 1987 г. на постоянное хранение в ГМЗ «Царское Село» из гостиницы «Астория» была передана картина «Охота времени царя Алексея Михайловича. (Боярский выезд на охоту)» работы Р. Ф. Френца, которая была «одета» в раму лепного растительного орнамента из чередующихся листьев аканта с крестоцветом. На тыльной стороне сохранялся остаток бумажной этикетки с надписью: «Почетный гражданин П. С. Абросимов» (в настоящее время утрачен). Павел Семенович – сын Семена Александровича Абросимова, петербургского 2-й гильдии купца, наследовал дело отца, основавшего в 1862 г. мастерскую позолотных столярно-резных работ. Мастерская занималась изготовлением мебели, комнатных украшений, иконостасов и рам, а также выполняла позолотные работы. Когда Петр стал работать вместе с отцом, фирма стала называться: «С. А. Абросимов с сыном», позднее – «С. А и П. С. Абросимовы». За участие во Всемирной выставке в Париже в 1900 г. мастера получили Почетный диплом, а в Санкт-Петербурге – звание потомственных Почетных граждан. Все их награды и звания указывались на счетах: медаль Всероссийской выставки 1882 г., медаль – за трудолюбие и искусство, полученная в 1885 г. и т.д. В 1904 г. мастера получают право именоваться «Поставщиками Высочайшего Двора»[11]. В 1908 г. Николай II с супругой, находясь в Крыму, посетили капитана 2-го ранга в отставке, художника Федорова-Керченского и приобрели у него две пастели. Император выбрал для своего кабинета в Александровском дворце – «Прибой», а Александра Федоровна – «После бури» (для своего кабинета). Картинные рамы из красного дерева, полированные, в стиле ампир поставили купцы Абросимовы[12]. Современное местонахождение этих рам неизвестно.

Семен Александрович обучает столярному и позолотному ремеслу своего внука – Александра[13]. После 1910 г. старший из Абросимовых постепенно отходит от дел и управление фирмой переходит сыну Петру[14]. В собрании ГМЗ «Царское Село» есть еще одна рама с лепным орнаментом в стиле модерн к картине «Зимний пейзаж». На тыльной стороне бумажная этикетка с надписью: «От потомственного Почетного Гражданина П. С. Абросимова. С.-Петербург. Вас. Остров 2 линия, собств. Д. – № 5». Именно по этому адресу находилась фирма Абросимовых, просуществовавшая до 1917 г.

[Рама к портрету вел. кн. Константина Николаевича. Санкт-Петербург. 1848. Позолотный мастер И. А. Рыбаков. Кедр, левкас, позолота; резьба. ГМЗ «Царское Село»] С еще одной династией позолотных мастеров – Рыбаковых – связана история бытования картинных рам из собрания Екатерининского и Александровского дворцов. В Портретном зале Александровского дворца на своих исторических местах размещены четыре портрета великих князей, сыновей Николая I: Александра, Константина, Михаила и Николая. Эти портреты обрамлены в великолепные золоченые резные рамы, которые чудом уцелели в годы Великой Отечественной войны, хотя долгое время считались утраченными.

В 1999 г. при ремонте подвального помещения паркового павильона «Холодная баня» были обнаружены шестнадцать деревянных фрагментов. Реставраторы бережно очистили их от грязи, и на четырех длинных тягах удалось прочитать старые инвентарные номера (А-20731/1, 20725/1, 20730/1, 20726/1). В описи Александровского дворца 1939–1940 гг. (книга-опись № 20) нашлись соответствующие записи. Шестнадцать фрагментов оказались тягами четырех рам: «…деревянные, резные, золоченые, фигурного очертания, богато орнаментированные рамы подражанию «стилю XVIII в.» размерами 1910×2845 мм, неизвестного мастера». Фотография Портретного зала Александровского дворца 1930-х гг. дала полное представление о том, как выглядели эти рамы. После завершения реставрации картинные рамы были «надеты» на портреты и заняли свои исторические места в Портретном зале Александровского дворца.

Богатый резной орнамент настолько красив и изящен, что появилось предположение, что это работа немецких или французских мастеров ХIХ в. Дело в том, что имена позолотных мастеров не указывались в описях картин и плафонов, в описях рисунков по II отделению Императорского Эрмитажа, в которые во второй половине ХIХ – начало ХХ в. заносились заказанные картинные рамы. Существовала опись разных нехудожественных предметов (рамы и прочее) ведения II отделения Императорского Эрмитажа в трех томах. Однако описания предметов краткие, например: «Рама красного дерева об одном стекле шир. – 1 арш. 8 вер. выс. – 2 ¼ в длина 1 арш. 8 вер…», без упоминания имен мастеров и даты изготовления[15].

[Портретный зал. Александровский дворец. Фотография 1930-х гг. ГМЗ «Царское Село»] Кто и когда сделал картинные рамы к портретам великих князей, было неизвестно. Учитывая, что портреты были заказаны придворному художнику Ф. Крюгеру Николаем I, то можно было предположить, что и рамы сделаны в тоже время. В Архиве Государственного Эрмитажа автором были просмотрены все счета и расходы по II отделению за 1840–1848 гг. Благодаря этому удалось установить, что картинные рамы были сделаны Иваном Рыбаковым, а образцом для них послужила рама к портрету императрицы Александры Федоровны работы К. Робертсон, выполненная позолотным мастером Александром Михайловичем Рыбаковым, который был отцом Ивана[16]. Первоначально портреты великих князей находились в Ротонде Императорского Эрмитажа, а позднее были переданы в Царскосельский Александровский дворец и составили картинное убранство Портретного зала[17].

А. М. Рыбаков много работал по заказу II отд. Императорского Эрмитажа. Известно, что мастер изготовил новые рамы «под орех с картушками» и резную «под орех» к портрету «Испанского инфанта на лошади», перезолотил раму к портрету принца Оранского. Этот заказ мастер выполнил для паркового павильона «Арсенал» в Александровском парке[18]. В годы войны павильон сильно пострадал; картинные рамы утрачены. Не сохранились и две великолепные золоченые картинные рамы, сделанные И. А. Рыбаковым, для Большого Царскосельского дворца. Первая рама была «надета» на картину «Взятие Шамиля на Гунибе», вторая — «Принесение присяги Государем наследником Александром Александровичем» (обе кисти Б. П. Виллевальде)[19].

Представители династий охтинских позолотных мастеров Рыбаковых – отец и сын – выполняли работы не только для императорских дворцов, но и для петербургской аристократии. Старший Рыбаков начал выполнять заказы с 1834 г. В частности, он был приглашен архитектором И. Д. Корсини (с согласия графа Д. Н. Шереметьева) для проведения ремонтных работ в Фонтанном доме. В парадных залах дома поновлялась и исправлялась позолота, восстанавливались утраченные фрагменты резьбы. По распоряжению графа и заказу архитектора А. М. Рыбаков делает несколько рам: «...сделаны по данным от Г. Архитектора Корсини рисункам по разной цене рамы, деревянные с резьбою и цировкою, вызолоченые сплошь червонным золотом без матов, а именно: одна большая для портрета Ея Сиятельства графини – 125 руб. серебром, две посредственной величины для портрета и для картины по 30 руб. – 60 серебром рублей; три малых, для картины и портретов – 40 руб. серебром, итого серебром 225 руб.»[20]

Известно также, что картинная рама без короны, но с двуглавыми орлами по углам (как на монетах) к портрету императрицы Александры Федоровны, работы художника М. Ф. Славянского (копия с К. Робертсон) была выполнена старшим Рыбаковым. По высочайшему распоряжению портрет в раме был отправлен в подарок английской королеве в Лондон[21].

Мастер был неграмотным, поэтому на счетах он ставил три креста (ХХХ), или за него расписывался сын Иван Рыбаков[22]. С 1840 г. сын начинает работать вместе с отцом. Им изготовлены рамы к картинам: «Богородица» (Вивиани), «Вознесение Богородицы» (Гвидо Рени)[23]. В 1849 г. мастер делает новую резную раму к картине «Присяга государя наследника цесаревича Александра Николаевича» (А. Ладюрнера), а также рамы к портрету покойной императрицы Марии Федоровны и к картине «Кавалергарды» (Б. П. Виллевальде)[24]. 21 августа 1853 г. И. А. Рыбаков заканчивает изготовление четырех «...в окружности 9 аршин 12 вершков […] по рисунку № 2...» рам к картинам работы профессора Ф. Крюгера, представляющие: «Чины российской гвардии»[25]. В 1859 г. мастер становится с.-петербургским 3-й гильдии купцом, именует себя «Иван Александров Михайлов по приводной фамилии Рыбаков»[26] и получает за свои труды серебряную медаль на станиславской ленте с правом ношения на шее[27].

[Рама к портрету Екатерины II. Санкт-Петербург. 1857. Мастер Е. Нагибин. Дерево, левкас, позолота; резьба. ГМЗ «Царское Село»] В 1855 г. в документах II отделения Императорского Эрмитажа вновь встречается имя позолотного мастера Евсевия Нагибина, купца 2-й гильдии. Он делает резную золоченую раму к портрету великой княгини Ольги Николаевны по утвержденному императрицей Александрой Федоровной рисунку. Следующие его работы – рамы для картин, присланных из-за границы, кисти немецкого художника Петера фон Гессе: «Сражение при Клястицах»; «Сражение при Полоцке». Кроме этого он поставил овальные рамы к картинам «Фрукты» и «Цветы» из Посольского дома, к двум картинам Айвазовского, изображающим Синопское сражение[28]. Для Гатчинского дворца он делает по рисунку рамы к картинам в комнатах Александра I; одна из них, золоченая, – к пейзажу кисти В. Кукука, принадлежавшему императрице Марии Александровне[29].

Для Большого Царскосельского дворца в 1857 г. Е. Нагибин изготовил девять резных рам «во вкусе рококо» к портретам Екатерины I, Петра I, Елизаветы Петровны, вел. кн. Натальи Алексеевны, Петра II, Анны Иоанновны и к трем картинам «Вид Царскоcельского дворца». Все девять картин были размещены в парадных залах (Гостиной и Белой столовой) половины Александра I[30]. За образец мастеру было велено взять раму, которую изготовил И. Рыбаков к портрету Александра I. Из девяти рам в музейной коллекции ГМЗ «Царское Село» сохранилась только одна рама. Она экспонируется в интерьере парадной анфилады Екатерининского дворца – на портрете Екатерины II в Предхорной.

В 2004 г. в коллекцию ГМЗ «Царское Село» вернулись три акварели из исторического собрания Александровского дворца: «Голубой будуар в доме графа Бреверн-де-ла-Гарди», «Николай II и Александра Федоровна на прогулке в лесу», «Николай II и М. Зичи у дерева, на котором Александр III вырезал букву “А”». Все три акварели «одеты» в простые, сделанные из дуба рамки с золоченым внутренним профилем. На их тыльной стороне сохранились бумажные этикетки с надписями: «Фабрика рам и позолотная мастерская А. Беггрова. С.-Петербург, Невский проспект № 12.» Именно по этому адресу (против Малой Морской) находился магазин картин и эстампов, владельцем которого был «Поставщик Высочайшего Двора» А. Беггров. Он же был комиссионером Императорской Академии художеств. Фирма вела торговлю в Санкт-Петербурге с 1832 по 1917 г.[31]

Атрибуция картинных рам – непростая задача. Дело в том, что в XIX в. старые рамы снимали с картин и складывали в кладовых императорских дворцов без указания к какому произведению живописи они относились. Во второй половине XIX в. рамы начинают ремонтировать и по распоряжению II отделения Императорского Эрмитажа старые и неиспользуемые рамы переделывают под вновь поступающие картины. Исторические события в жизни нашей страны также внесли свою лепту: много рам утрачено в годы лихолетий, многие поменяли своих владельцев. Все это затрудняет определение имени конкретного мастера, т.к. они, как правило, не ставили свои подписи на рамах. В России в XIX – начале ХХ в. было значительное количество мастерских, фабрик, акционерных обществ и магазинов, которые занимались как изготовлением, так продажей картинных рам. В результате архивных изысканий удалось установить их имена, это были – И. Глазырин, Конев, Г. Гамбс, Ф. Гамдорф, Э. Леонтьев, И. Калашников, К. Тур, Е. Иванов, Г. Бюхтгер, М. Волков, Я. Васильев, О. Поссе, Ч. Гофман, Е. Курлянд и другие. Однако образцы рам этих мастеров еще предстоит выявить. Это труд не одного человека, а коллективный, объединяющий хранителей музейных коллекций «Рамы».

Литература:
[1] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. II. 1915. Д. 4. Л. 4–5.
[2] РГИА. Ф. 468. Оп. 15. 1896. Д. 1212. Л. 2, 8, 14 ,16 об.
[3] Архив ГЭ. Ф. I.Оп. V. 1888. Д. 9. Л. 4, 33, 36, 61.
[4] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. V. 1886. Д. 10. Л. 1–2.
[5] РГИА. Ф. 472. Оп. 38 (414/1934). 1884. Д. 29. Л. 1, 7, 10, 13.
[6] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. II. 1857. Д. 34. Л. 46.
[7] Там же. 1858. Д. 34. Л. 64.
[8] РГИА. Ф. 468. Оп. I. 1783. Д. 3898. Л. 9.
[9] Архив Г Э. Ф. I. Оп. V. 1895. Д. 4. Л. 6 и 1894. Д. 4. Л. 8.
[10] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. V. 1914. Д. 4. Л. 58.
[11] РГИА. Ф. 472. Алф.
[12] мерою каждая – 1 ар. 14 ¾ вер. – 1 ар. 93/4 вер. (РГИА. Ф. 468. Оп. 14. 1908. Д. 3239. Л. 16 об. Там же. Д. 3248. Л. 5.)
[13] «По сему талону действующему получить внуку моему Александру Абросимову» (Архив ГЭ. Ф. I. Оп. V. 1906. Д. 3. Л. 7.)
[14] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. V. 1914. Д. 4. Л. 29.
[15] Архив ГЭ. Ф I. Оп. 6. Лит. К. 3 тома. Лит. а–в.
[16] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. 2. 1840. Д. 24. Л. 128.
[17] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. 2. 1848. Д. 22. Л. 19.
[18] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. 2. 1834. Д. 2. Л. 8, 9.
[19] РГИА. Ф. 468. Оп. I. 1863. Д. 2473. Л. 4. Там же. Д. 3034. Л. 1–5. Картины хранятся в фонде «Живописи» ГМЗ «Царское Село».
[20] РГИА. Ф. 1088. Оп. 12. 1848. Д. 157. Л. 53, 80.
[21] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. II. 1845. Д. 20. Л. 21.
[22] «...за родителя получил родной сын Иван Рыбаков».
[23] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. II. 1847. Д. 1. Л. 1; 1848. Д. 18. Л. 2.
[24] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. II. 1849. Д. 1. Л. 42, 89, 91.
[25] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. II. 1853. Д. 58. Л. 3–5.
[26] В России до отмены крепостного права отчества могли иметь только представители высшего сословия, остальные имели двойные имена и фамилию. Это правило просуществовало до конца XIX в. Так «Иван Александров Михайлов по приводной фамилии Рыбаков», означало, что он Иван – сын Александра и приходится внуком Михаилу и родственником Рыбакову. Видимо по этой причине мастер иногда опускал приводную фамилию Рыбаков и в счетах расписывался: «Иван Александров Михайлов», хотя это один и тот же человек.
[27] Мастер много раз подавал прошение на имя министра Императорского Двора, но ему отказывали в награде. В результате он написал на имя императора Александра II и тот подписал прошение и повелел наградить мастера за его труды. К тому времени он почти 20 лет, как выполнял заказы для императорской фамилии. Министр Императорского Двора на разрешение подписал: «Впредь не позволять мастерам награждать самих себя». (РГИА. Ф. 472. Оп. 35. 1859. Д. 41. Л. 234.)
[28] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. 2. 1856. Д. 1. Л. 13, 15, 19, 20–27, 46–49.
[29] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. 2. 1857. Д. 13. Л. 80, 83, 85.
[30] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. 2. 1857. Д. 34. Л. 19, 23, 24, 26. «Екатерининский дворец середины XVIII в.» работы Ф. Г. Баризьена, висит в Малой столовой Екатерининского дворца.
[31] Архив ГЭ. Ф. I. Оп. V. 1885. Д. 3. Л. 54.