Вот размышления на тему" современного иск." Е.Голубовского:Мне кажется, что нынешнее авангардное искусство отбрасывает изобразительное искусство в литературу. Оно все сугубо литературно, философично, театрально. Это некий симбиоз театра и литературы. Если раньше искусство боролось против литературщины… — Да, как ни странно… Мне сейчас пришел в голову один эпизод из чаплинского фильма. Думаю, то он кое-что объясняет в том, о чем ты сказал. В чаплинском фильме, как всегда, погоня. Естественно, Чаплин убегает, а за ним гонятся полицейские. В пылу этой бестолковщины он прыгает на какие-то аттракционы, на крутящийся круг. Естественно, что круг заставляет его бешено бежать навстречу движению круга. Естественно, что обалделые полицейские тоже прыгают на этот круг. И так они бегут какое-то время. Потом Чаплин, чтобы проверить соотношение сил, оборачивается и в ужасе видит, что полицейский вот-вот схватит его за шиворот. Он наддает и — о странность! — парадоксальная ситуация: уже полицейские убегают, а Чаплин гонится за ними.
Вот это то, о чем ты сейчас говорил. Ситуация совершенно парадоксальная. Именно то, что считалось ужасающим пороком, во всяком случае, в определенной среде хороших художников, и особенно попирались принципы соцреализма и т. д., оказалось вдруг таким передовым! Это раз. А во-вторых, то, о чем я начал говорить. Когда на выставке живописи ты вдруг видишь прикнопленные или приклеенные кусочки машинописного текста, — к доске или еще к чему-нибудь, — я кроме удивления ничего не испытываю. Более того, если бы удивление это оставалось – это еще куда ни шло, но испытываешь дикую скуку. И еще я себе позволю привести в этом плане один пример. Скажем, очень известный художник, Кабаков. С моей легкой руки у нас была легкая полемика, затеянная в Союзе художников. Дело шло о таких довольно опасных пируэтах, которые затевали молодые художники, — конечно, очень передовые. И вот я им задал вопрос очень простой. Не буду называть фамилию. Я говорю: «Вот вы, конечно, знаете этого художника, авангардиста, который недавно в Америке получил какую-то крупную очень престижную премию. Я вам назову два его произведения. На одном на серых досках, на которых обычно в военкомате какие-нибудь диаграммы вывешивались или относящиеся к военкомату атрибуты, на такой доске прибита или, извините, присобачена лопата. И текст: «Чья это лопата?». Слева текст с вопросом, справа ответ: «Иван Петровича такого-то лопата». Ну и другое произведение. Ситуация — почти то же самое, только вместо лопаты кружка, а вместо вопроса – опять-таки вопрос «Чья это кружка?» и — «Берты Моисеевны кружка». Вот я им задаю вопрос совершенно закономерный. Вот этот из ряда вон выдающийся художник, очень известный, собственно, мировую известность имеет. Естественно, что два его произведения должны стоить очень дорого. Я вам, так сказать, умозрительно даю миллион долларов и прошу — но условия железные — вы должны купить только одну работу из этих двух. Какую вы возьмете? Простой вопрос. Увы, все сели в калошу. Потому что обосновать, почему он возьмет в одном случае кружку, а в другом случае лопату, невозможно. Сами понимаете. Здесь и возникает ответ на вопрос. Потому что все-таки, когда мы определяем и отделяем искусство от обычной другой сферы, которая является не искусством, все-таки одним из атрибутов этого является предпочтение. ))) Полная версия -беседа Е.Голубовского с художником Ю.Егоровым :
http://www.slav-nonart.com/articles.php?page=18