[Тютчев]

Марина Хрусталева, председатель правления Московского общества охраны архитектурного наследия (MAPS):

«Во всей Москве на сегодняшний день существует около 10 000 сооружений, включая сараи и ворота, построенных до 1917 года, и ме­нее 4 000 из них считаются объектами культурного наследия. Темпами, какими сейчас сносятся здания, можно всю старую Москву стереть с лица земли раньше, чем вырастут наши дети. Историческая сре­да — ресурс истощаемый, такой же как нефть, газ и вода. Заменить ее нечем. Снести дома, которые не имеют статус памятника, просто. Если же объект охраняется государством, то ситуация усложняется, но не сильно. Существуют три степени государственной охраны: объект культурного наследия федерального значения, регионального значения и местного. Первая степень — самая важная, но она может быть ­пони­жена сначала до региональной, а затем до местной с помощью экспертных за­ключений. В пользу любого инвестора, которому приглянулось здание, пишет­ся заявление: так и так, целесообразно было бы понизить статус памятника. Собирается экспертная комиссия (в разные годы это были комиссии при Москомархитектуре, при Москомнаследии, теперь появилась Межведомственная комиссия Ресина), где это предложение рассматривается. Они пишут свое за­ключение, и дом понижается в статусе. Тогда дом выводят из списка объектов культурного наследия. Так случилось с гостиницей «Москва» и с Военторгом. Они считались выявленными объектами культурного наследия — это значит, что в течение года после выявления им должны были присвоить соответствующий охранный статус. Прошло гораздо больше года, статуса почему-то не дали, знаменитую гостиницу и универмаг снесли. Таких выявленных объектов, которым никто до сих пор не присвоил статус, в архивах Москомнаследия сотни. Охрана ­памят­ников регулируется Федеральным законом №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и ­куль­туры) народов Российской Федерации» от 2002 года. Но он действует только в отношении тех зданий, которые ­занесены в соответствующие реестры. Но полных, а главное, общедоступ­ных реестров памятников ни по Москве, ни по России до последнего времени не существовало. Это была стратегиче­ски важная, засекреченная информация. Сейчас ситуация начинает меняться, но полноценных списков в виде недорогих книг или иллюстрированной базы, как это принято в Европе и Штатах, у нас все еще нет.

Когда в 2006 году на пост председателя Москомнаследия пришел Валерий Шевчук, было объявлено, что теперь начнется борьба с нарушителями. Вся борьба свелась к тому, что осенью 2008 года по всем телеканалам прошли репортажи о бед­ной женщине, испортившей особняк на Таганской площади. Она, как многие, купила здание, надстроила мансарду, грубо и бестолково испортила облик памятника. Но это была публичная порка унтер-офицерской вдовы, которая к тому же ­скры­валась за границей. Дом у нее отобрали, а женщину оштрафовали на ничтожную сумму. А таких случаев — сотни.

В книге «Хроника уничтожения старой Москвы. 1990—2006» перечислено порядка семисот исторических зданий, которые были снесены или безнадежно испорчены в эту эпоху строительного бума. Это семьсот готовых уголовных дел, которые прокуратурой так и не были возбуждены. После выхода нашего первого отчета «Московское архитектурное наследие. Точка не­возврата» в Москомнаследии начались встречи с общественностью: на протяжении полугода любой человек мог придти туда в последнюю пятницу месяца и за­дать интересующий его во­прос. Это были шумные, не всегда конструктивные и очень утомительные «за­седания», но они, на мой взгляд, были чрезвычайно важны. Нужно отдать должное Валерию Шевчуку — он точно отвечал на каждый вопрос, тут же давал поручения своим сотрудникам и приучал их к диалогу с горожанами. Потом, к сожалению, эта практика сошла на нет.

Наш первый отчет вышел в мае 2007 года, и в течение полугода после его выхода ни одного зарегистрированного объекта культурного наследия снесено не было. В 2008 году маятник качнулся в обратную сторону, и к этому году ситуация достигла таких масштабов, которых не было и пять лет назад. Потому что всем известно, что у нас кризис. Казалось бы, нет денег на новые стройки, и самое время поберечь то, что осталось. А с памятниками вот ведь какая история: стоит дом девятнадцатого века. Сбили штукатурку — век семнадцатый. Полезли в подвал — а там археология. По закону надо проводить дополнительные исследования, а строители-то простаивают! Инвесторы — тоже. И вот в мае этого года была создана Межведомственная комиссия при Правительстве Москвы по вопросам постановки объектов, обладающих историко-культурной ценностью, под государственную охрану в качестве объек­тов культурного наследия регионально­го значения под руководством Владимира Ресина. Она обладает почти теми же полномочиями, что и Москомнаследие. Здесь рассматривают за раз по сто адресов вновь выявленных объектов культурного наследия. Некоторый процент зданий они ставят на охрану, остальные выводят из списка. На первом заседа­нии комиссии Ресина 17 июня сохранили 80 адресов, 20 пошли под нож. Но если посмотреть повнимательнее, то вы­яс­ня­ется, что 80 адресов — это в основном единичные дома, а 20 — комплексы. Усадьбы, заводы, фабрики, рабочие поселки — 131 здание в общей сложности. Кстати, на этом же заседании было решено сохранить и отреставрировать комплекс домов на Садовнической набережной; но в связи с тем что один дом рухнул и три таджика, проводившие в том же доме ни с кем не согласованную постройку подземного гаража, погибли, был снесен и весь квартал. Без всяких эксперт­ных согласований. В течение пяти дней. С нарушением всех правил. И это — абсолютный волюнтаризм на фо­не очень активных протестов общественных организаций, на фоне очень большой включенности СМИ.

Кроме этого, в течение лета уничтожили порядка десяти исторических зданий. В списке, сопровождающем распоряжение «О борьбе с терроризмом», 110 адресов — все должны были снес­ти к 1 июля, но немного притормозили. Это вопиющий цинизм, просто террор и геноцид против мирного населения. Покойная градозащитница Людмила Меликова, погибшая в начале августа из-за травм, полученных во время пикета против незаконного строительства на углу Рождественки и Кузнецкого Моста, собирала огромное досье по сносу каждого архитектурного памятника. Фиксировала все нарушения закона. Несла заявление в прокуратуру, получала очередную партию угроз, и дальше ничего не происходило, никого не наказывали. Ее гибель — первая смерть человека на этом поле за всю историю отечественных правозащитных движений, включая героические 80-е годы, когда люди приковывали себя цепями к бульдозеру».



Гончарная, влад. 21
Было: старейший дом Таганской площади
Стало: самострой, признанный незаконным