Ованнес Шарамбеян родился в Ереване в 1926.В 1945 году окончил Худ.училище имени П.Терлемезяна,затем продолжил учебу в Театрально-Художественном Институте.С 1967 года заслуженный художник АрмССР.
Статья о художнике
"ЕМУ ПОДОБНЫХ МНЕ УЖЕ НЕ ВСТРЕТИТЬ"
Нелли СААКЯН
Сегодня, на склоне дней, подытоживая увиденное и сделанное, я сознаю, что жизнь моя прошла не зря уже хотя бы потому, что я знала Ваника Шарамбеяна - не побоюсь этого слова, человека великого. А много ли в обыденной жизни нам встречается великих людей?
Ованнес Мигранович Шарамбеян. Ваник Шарамбеян. Заслуженный художник и заслуженный деятель искусств Армении, директор Музея народного искусства Армении. Звания более чем скромны, истинный масштаб человека они не определяют. Когда спохватились, было уже поздно. На похоронах самого Ваника, человека, которого звали "метаксэ" (шелковый), в 1986 году людей было только чуть меньше, чем на похоронах Аветика Исаакяна. Скромные "паштоны" вроде бы и не должны были собрать столько.
Он не дожил даже до шестидесяти лет. Но след, оставленный им на земле, по плечу целой плеяде талантливых людей или большому учреждению. Секрет этого успеха прост: надо всепоглощающе, самозабвенно, безмерно любить свое дело и свой народ. Благодать такой любви, какая была дана Ванику, мало кому дается. Высокая чистота, исходящая от всего его облика, смягчала нравы вокруг него, влюбляла в него людей, была видна даже непосвященному. Какое может быть препятствие такому свету! Тот, кто приходит в мир с миссией, приходит вместе с оснащением для успеха этой миссии. Великая чистота, мягкость, почти болезненная скромность, подвижничество и безграничная вера в людей и были этим оснащением Ваника. Уход таких людей обваливает эпоху. При всей своей энергии, настойчивости и целеустремленности он был очень застенчивым, легкоранимым, грустным человеком. И очень болезненным. Еще бы: детство ребенка в репрессированной семье.
Сегодня все заняты поисками национальной идеи. Ваник сам был воплощенная национальная идея, причем во времена, когда национальное не очень-то поощрялось. Народное искусство? Кто-то даже пренебрежительно отодвинул его на второй план, назвав прикладным. И столкнулся с Дон-Кихотом в лице Ваника. Истоки не могут быть прикладными, сказал Ваник, а искусство, рожденное душой народа, есть то единственное, что питает традицию. Традиция же – лицо народа.
Преданность интересам национальной культуры, но без малейшего оттенка национального чванства - вот что было главным в деятельности Ованнеса Миграновича Шарамбеяна. Как тянулись к нему народные мастера, как благодаря ему они оставались верны древней стезе предков. Тот, кто хоть раз видел, как любовно смотрел Ваник на старые бесценные карпеты, деревянные ложки, черпаки, художественные шедевры кузнецов, великолепную керамику, тот имеет понятие о том, что такое народный гений. Его сердце, склонное к прекрасному, ликовало. Но бюджет маленького музея! Удрученный, он приходил к финансистам Министерства культуры. Он взламывал равнодушие людей своей убежденностью и бесхитростной улыбкой. У него появлялись последователи и помощники. Все знали: раз просит Ваник, деньги надо достать любой ценой. И доставали. Ведь это было не для личных нужд, а для того, чтобы не дать умереть старым традициям. Он укрощал всех своим бескорыстием. И прекрасные экспонаты заполняли зоны Музея народного искусства, одного из самых лучших в Армении. И Ованнес Шарамбеян воплощал свою мечту в жизнь. Эта мечта заключалась в возможности возродить душу армянского народа, не дать ей угаснуть в волнах современности.
Он был красив внешне, он и внешне воплощал национальный тип. Ваник – это от слова Ван, ведь он ванский. Его тоже можно было бы назвать "мец ванеци", как назвал Чаренц Агаси Ханджяна. Искра божественности в нем была несомненно. Как и несомненно присущ ему был прогностический дар: ведь еще в далекие 60-е годы он одним из первых ощутил дыхание неотвратимо приближавшейся свободы. Что же до бескорыстия, щедрости и чистоты его личности, то достаточно сказать, что свой дом в Дилижане он подарил государству и сделал филиалом своего музея.
Как тяжело ему было бы сегодня видеть повсеместное проявление духа мелких кочевников! Как тяжело было бы его гражданственности в эпоху рынка! Приспособленчество прятало свои коготки рядом с ним уже и тогда. Рядом с ним некомфортно было мошенникам и приспособленцам. И как жаль, что такие люди, как он, исчезают как вид во всем человечестве.
Если я скажу еще, что он был очень тонким художником, что пейзажи и натюрморты его не просто проникновенны, но блистательны и поэтичны, щемящи и возвышенны, - скажу ли я о Ванике все? Об этом лидере национального духа, который ради Большого дела оставил свое призвание утонченного живописца.
Все о Ванике можно сказать словами Шекспира: "Он человек был, человек во всем, ему подобных мне уже не встретить"... Но сам воздух Еревана и Дилижана хранит его присутствие, многие слышат в душе его добрый негромкий голос. Трудно забыть его умение убеждать и снимать любое напряжение, его терпение, его мудрость, его мягкость, полную веры. Метаксэ Ваник. Истинно, истинно метаксэ...
Я помню поездку с ним в село Юва под Арташатом к старому гончару. Помню карасы в саду, помню, как смотрел на Ваника потомственный гончар, сын которого уже не хотел идти по стопам отца. Помню колдовской, ослепительный на расстоянии вытянутой руки Арарат и глаза Ваника – эту армянскую глубь доброты и печали. Если бы из таких дней состояла вся моя жизнь!
http://www.golos.am/index.php?option...5965&Itemid=53