Гуру
Регистрация: 19.09.2008
Сообщений: 5,529
Спасибо: 4,883
Поблагодарили 11,835 раз(а) в 2,947 сообщениях
Репутация: 22524
|
Уничтожение Санкт - Петербурга!
СПб-бис История в одном городе.
Носов Сергей
Написал я тут как-то по весне небольшой очерк о юнкерском мятеже и его подавлении, первом — в перспективе Гражданской войны — кровавом смертоубийстве, происшедшем на четвертый день после практически бескровного переворота. И о том, как ленинградские власти увековечили в свое время памятным знаком, изображающим пушку, то самое место, с которого революционные матросы прямой наводкой расстреливали Владимирское пехотное училище. Хотел возвратиться к теме через несколько дней — все-таки на носу круглая дата: тем событиям скоро исполнится девяносто лет.
А сегодня помышлял рассуждать о названиях нашего города. Заварив крепкий чай, сажусь по утру за компьютер и отстукиваю первую фразу: «С некоторых пор меня не покидает ощущение, что я живу не там, где живу, не в Санкт-Петербурге».
Читать дальше...
Тут — телефон. Звонит мой товарищ, житель Петроградской стороны, он проезжает на велосипеде по своей родной Пионерской улице. «Ставлю тебя в известность, что сносят Владимирское…»
Я не поверил. Во-первых, здание бывшего Владимирского пехотного училища — это целый квартал; во-вторых, это охранная зона Санкт-Петербурга; в-третьих, исторический памятник; в четвертых, среда, ее элемент… В-пятых… В-шестых… etc.
От Сенной до Чкаловского на метро две остановки. Двадцать минут.
Приехал, увидел. Что сказать? То, что не сумели в октябре семнадцатого года, образцово исполнили в октябре ноль седьмого. Подавив мятеж в том октябре, выпустили почтовую открытку с видом училища, обезображенного двумя брешами от артиллерийских снарядов, можно сличить. Ощущение октября нынешнего: разбомбили квартал как будто бы с самолета.
Все уже по большей части разрушено, по высоченным грудам кирпича ползает экскаватор, на стреле которого большими буквами написано «ТЕРМИНАТОР». Сквозь облако пыли проступает торчащий из земли кусок стены, украшенный неприхотливо-размашистыми граффити: «Солнце! С добрым утром! Все будет хорошо!» Полгода назад, проходя мимо, сфотографировал — не знаю, зачем, — это странное воззвание таинственных солнцепоклонников. По каким-то, возможно, мистическим соображениям, пока не тронули.
Из-за синего забора выходят начальники в разноцветных касках, идут мимо меня. «А что здесь построено будет?» — Один (угрюмо): «Наше дело расчистить территорию». — «Ничего не оставите?». — «Ничего». — «А когда завершите?» — «За месяц управимся».
Невероятно. Я многое способен понять… интересы, купля-продажа… но вот вам пресловутая мистика Петербурга: через месяц как раз и исполнится девяносто лет с того самого дня. Ладно, срыли, но эта запредельная выразительность, она-то откуда? Она-то зачем? Ну не может же такого быть, чтобы подгадали специально!
Не умея объяснить фантастическое совпадение, начинаю сам предаваться фантазиям. Вот, представляю, к высокопоставленному лицу в кабинет поступает откуда-то снизу предложение установить мемориальную доску: «В этом здании 29 октября 1917 года…» Как? Годовщина? Какая к черту история? Установишь доску — потом будет не срыть. А как же тогда бизнес-центр?
Иначе я объяснить не способен.
Сейчас уже почти вечер, я набиваю эти буквы, а в семистах метрах от Петропавловской крепости орудует ТЕРМИНАТОР.
Так можно и комплекс обрести. Чего ни коснусь достопримечательного, со всем какая-то ерунда получается. Придумал герою место работы — сторожить склад олифы в промзоне рядом с заброшенным Громовским кладбищем, и сразу потянули там наяву магистраль, и асфальт уже подступает к могилам. Отправил героиню в 80-е годы работать машинисткой в ДК им. Капранова — и тут же, в наши дни, снесли этот памятник эпохи конструктивизма. И стремительно растет на его месте много-многожилищное нечто, напоминающее Вавилонскую башню. Вот — упомянул Владимирское пехотное, с уставившейся на него пушкой-памятником, и…
Поразмыслив, понимаешь, однако, что дело не в твоей прозорливости и тем более не в магической силе словес, — все значительно проще. Тут, знаете ли, работает принцип «куда ни ткни…». Куда ни ткни, везде в СПб что-то случается. Где-то ломают, где-то расчищают, где-то закапывают ранее вырытое, уплотняют неуплотняемое, воздвигая что-то кричаще не петербургское.
Человек-из-Газпрома громко сказал: Петербург-де нуждается в новых символах.
Откуда знать ему, в чем нуждается Петербург? В каком вещем сне поведал ему Петербург о своих чаяньях?
В чем Петербург и нуждается — так это в том, чтобы не резали по живому. И чтобы не навязывали ему посторонних концепций, не подгоняли под «мировые стандарты», не принуждали подражать Москве.
Можно подумать, что в новом символе — по-вавилонски бессмысленно высоком небоскребе — прочтется иной какой-нибудь смысл, кроме буквального унижения старого и непреходящего символа города — золотого ангела-хранителя Петербурга, вознесенного на стодвадцатиметровую высоту.
Город переживает ломку — в обоих смыслах. Его ломают, и его ломает. Он перестает понимать, кто он.
Высокопоставленные городские чиновники с простодушной гордостью заявляют: «Санкт-Петербург — это уже бренд».
А мы думали, еще имя.
А я и не думаю уже, что имя «Санкт-Петербург» это верное имя нашего города.
Я легко называл его Петербургом, когда он был Ленинградом. В Ленинграде, даже после всех разрушений, реального Петербурга оставалось больше, чем в нынешнем городе.
Площадь Мира больше походила на Сенную, чем нынешняя Сенная, переставшая быть площадью Мира.
В ленинградские времена петербургскими писателями считали Некрасова и Достоевского. В ленинградские времена в этом городе жили ленинградские писатели — включая Ахматову, считавшую себя ленинградкой. И странным это никому не казалось. Я и сам чуть-чуть успел захватить «ленинградский период». Но вдруг в одночасье все стали петербургскими писателями, словно очутились без приглашений на литературном обеде за одним столом с Вяземским и Жуковским. Меня еще долго коробило халявное выражение «петербургский писатель», применяемое к нашим, ленинградским персонам. По правде говоря, до сих пор не привык.
Ленинградец — это означало судьбу. Ленин тут вообще ни при чем. Как бы ни назывался город, перенесший блокаду, правда его имени — любого! — была бы обеспечена опытом того беспримерного испытания.
Все чаще говорим о небесном Петербурге. Где ж еще быть душе Петербурга, как не в чертогах верхнего мира?
А что здесь, на земле?
Как идеи, как эйдосы Петербург и Ленинград одинаково от нас закрываются — по мере приношения в жертву их материальных воплощений в пространстве города. Можно было бы сказать «во имя будущего Санкт-Петербурга», если бы у этого будущего было имя. Став брендом, название «Санкт-Петербург» перестает быть истинным именем этого места. Все чаще «Санкт-Петербург» кажется псевдонимом. И не одному мне. Город запутался в именах и перипетиях своей же истории. Истинное имя нам угадать не дано. Можно, конечно, подобрать подходящее — в первом приближении к тому, что имеем.
Санкт-Петербург-бис, например. «Бис» в неизменном значении — «дважды», «повторно». Обязательный возглас показного восторга — сверх безумных оваций нарочитому новому блеску, гламуру.
12 октября 2007 года
http://www.rulife.ru/mode/article/319/
|