[Хранитель укропа]

Точка зрения

10 изменений в системе арт-мира

Текст - результат анализа большого количества статей и интервью художников о том, что происходит сегодня. Совсем не претендую, на его однозначность и завершённость, скорее попытка осмысления.

Марина Альвитр

Когда ходишь по выставке Glasstress в Эрмитаже и по «Hydra» в Севкабеле не отпускает ощущение так называемого «guilty plaesure». Красиво, качественно, топовые художники, идеи сложные и интересные, но ощущение будто наелся зефира на ночь: вкусно, но как-то перед собой немного неудобно. Одна выставка и ладно, коммерческий заказ, все дела, две выставки уже интересно, но, конечно, таких явлений много. В результате, задумалась, почитала исследования и вывела для себя 10 изменений в системе искусства, которые мы наблюдаем сейчас.

1. Художники больше не богема. На днях прочитала несколько разочарованных интервьюеров: художники, говорят, какие-то совсем обычные пошли. Организованные, читающие книги, не пьющие и анализирующие ситуацию. Время художников, живущих «на полную катушку» ради искусства и сгорающих от вечеринок в этой жизни, будто закончилось. На смену пришли семейные, понимающие, изучающие и очень аккуратные в своих действиях и коммуникации. (Про последнее поговорим еще отдельно).

2. Художники больше не хотят делать революцию в искусстве, не хотят сжигать музеи, выкидывать кого-то с корабля современности, отрицать прошлое. Более того, прошлое сегодня база и опора, которая дает основу для современного визуального языка. От Шона Скалли до Адриана Гени - все обращаются к эпохам и именам прошлого, чтобы переосмыслить эти явления сегодня.

3. Время свободы и эклектики. Демиен Херст сказал про художников сегодня: «Единственная общая вещь, которая есть у современных художников, это то, что у них нет ничего общего». Техники теряют то, значение, которое было в период модернизма, и редко сейчас встретишь художника, работающего только в одном медиа. При этом топовые художники очень хорошо знают историю тех медиа, с которыми они работают. Эти знания и правила помогают им и развивать возможности техники, и грамотно нарушать эстетические каноны. С эстетической точки зрения в искусстве царит свобода, нет никаких кодов, к которым стоит отсылать, чтобы считаться современным художником. Также не имеет значение рукотворность, кто-то делает все сам, кто-то использует машины, а кто-то подмастерьев, решение за каждым отельным художником. Искусство - это то, что делает художник, но как он его делает, это только его частное решение.

4. Любые попытки стать кем-то другим или угодить зрителю проваливаются. Виллиам Кентридж признается, что нашел свой стиль, когда понял, что его работы не имеют к нему отношения, он так сильно хотел понравится зрителю, что забыл про себя. В результате провалов художник находит свое видение и путь, идущие, возможно, в разрез с существующими тенденциями, но из него. Субъективный опыт оказывается важнее правил, модных идей и направлений. Как следствие, художники не хотят принадлежать к отдельному направлению. Навешивание ярлыка школы, движения или любого «-изма» сегодня становится упрощением и урезанием смысла.

5. Художник признает себя частью капиталистической системы. Давний болезненный вопрос о том, что художник должен быть голодный и бедный, чтобы создавать искусство, больше не работает. Марк Бредфорд вообще говорит, что не искусство, а ресурсы, которые создает искусство, смогут изменить мир. Художники не создают работы только для финансового успеха сегодня, но при этом и не отказываются от него. Через успех они по-другому смотрят на систему, общество и распределение власти в нем.

6. Удача как фактор успеха. Система сегодня настолько сложна, что предсказать, какое поведение внутри нее приведет к успеху почти невозможно. Адриан Гени: «Мы никогда не узнаем, насколько велик процент удачи в нашем успехе». Художник сегодня не просто создает искусство, но и вовлечен в целую систему отношений, зависимостей, связей. Хорошее искусство еще должно быть признано таковым системой, состоящей из разных голосов: галеристов, критиков, экспертов и коллекционеров. Роль последних в этой связи растет. Топовые художники всегда делают то, что их талант и идеи говорят им, но также реагируют на возможности системы сегодня.

7. Два фундаментальных вопроса: образование и история искусств пересмотрены. Просто академического образования для художника сегодня недостаточно. Более того, отношение к образованию совсем не однозначное. Адриан Гени говорит о том, что академия плоха тем, что заставляет «воровать» язык из одного набора образов. Сара Лукас признается, что смогла найти свой путь в искусстве только тогда, когда осталась без преподавателей, наедине сама с собой. Историю искусств переписывают заново: без догматов европейской культуры, где абстракция существовала задолго до Кандинского, где женщины-художницы получили право голоса, где фольклорные художники, художники - аутсайдеры становятся не менее важны, чем профессионалы.

8. Времена морального популизма. Важное социальное явление, которое влияет также и на искусство. Социальные сети изменили наше отношение к коммуникации, создали иллюзию того, что любой человек может повлиять на сложные вопросы, решения которых часто сводится к простым, линейным задачам. Даже сложился новый термин «капитализм, движимый социальными медиа» (media-driven capitalism). В искусстве это стало означать, что зритель оказывается тем, кто присваивает произведению искусства его значение: не художник, не критик, не теория искусств. Институт критики в целом оказался под ударом. Критик больше не может выносить суждения о качестве искусства, но способен лишь создавать поле для дискуссии и образования смыслов. Если каждый может быть художником, каждый может быть и критиком.

9. Искусство больше не может без философии. Артур Данто в 1984 г. в очередной раз написал о смерти искусства, но лишь в той мере, что искусство больше не может находиться только внутри своей области, а нуждается в философии, которая только и может объяснить, что является, а что не является искусством. Если мы отказываемся от визуальных правил для понимания качества искусства, и все, что угодно может быть искусством, нам нужен дополнительный критерий, который способен определить то, что мы готовы принять как искусство. Данто назвал эту стратегию «пост-исторической». У нее есть свои плюсы и минусы, в том числе и рост интереса к авторитетам. Вопрос качества искусства смещается к вопросу об авторитете в искусстве: те, кто у власти, кто является топовой институцией и определяет принадлежность искусства к определенному рангу.

10. Философии оказалось недостаточно. Нужна мораль. Сегодня музеи готовы отказаться от выставки топового художника, если его заподозрили в сексуальных домогательствах, сексизме и других аморальных вещах. Работа Даны Шульц, которая могла оскорбить чувства афро-американцев была снята с Витни Биеннале, Ян Фабр больше не может показывать свои спектакли, Чак Клоуз не был показан в Национальной галерее из-за подозрении в домогательствах. Почему общество требует от художника кристально чистого поведения? Арт-система начинает использовать мораль, чтобы объяснить качество искусства.

P.S. Тут еще долго можно продолжать, меняются функции институций, нам больше не интересно в «белом кубе», аукционы конкурируют с галереями, арт-ярмарки поддерживают сильных игроков и добивают слабых, коллекционеры смотрят и покупают искусство онлайн, в социальных сетях появляются толпы любителей, которые называют себя художниками и соперничают с профессионалами, новые системы продажи искусства исключают профессионалов из процесса. Очевидно, что вся система пришла в движение, и за движением этим, на мой взгляд, имеет смысл следить и анализировать, но ни в коем случае не ругать или отрицать. Вот вам и guilty pleasure, торты на ночь…

Автор текста: Марина Альвитр, искусствовед, куратор резиденций студии «Непокоренные» (СПб), владелица Alvitr Gallery.