[LCR]

Окончание. Вчера я забыла указать, что статья эта написана до исторических торгов у Sotheby’s, в августе.


«Для сравнения, годовой оборот галереи Гагосяна (у которой есть отделения в Беверли Хиллз и Нью-Йорке, Лондоне и Риме) по меньшей мере в 15 раз превосходит наш, равный 15 млн евро, - объясняет г-н Жан Фрэмон, директор галереи Лёлонг, ндной из самых знаменитых галерей современного искусства в Париже – «Часто покупатель выбирает произведения своих соотечественников, поэтому англосаксонские художники котируются выше всех».

Читать дальше... 

«Любой может попытаться стать художником-пластиком, любой может попробовать, но успеха достигнут не все. Нужен минимум публики. Ничего нового в этом, разумеется, нет. Новое – то, что утеряна логическая связь между исканиями, опытом – и завоеванием этой публики. Для того, чтобы добиться успеха, нужно только уметь продавать» - подчеркивал философ Кристиан Делакампань. Таким образом, чем менее заметно произведение с точки зрения к традиционных художественных канонов, тем больше сам художник должен быть заметен с точки зрения провокации. При этом нужно заметить, что современные художники имеют в своем распоряжении многочисленные козыри по сравнению со своими предшественниками: они могут встречаться с коллекционерами и убедить их опекать себя – и в этом нет ничего предосудительного, но они могут также и просто отвечать на спрос, что гораздо менее респектабельно, если принять за аксиому утверждение, что художника определяет прежде всего степень риска, на которую он идет, создание произведений, неожиданных для зрителей.
В этом отношении живопись Ван-Гога может конкурировать с инсталляциями Херста – и одна, и другие вызывали и вызывают враждебную реацию. Однако, первый умер в нищете, в то время как состояние второго в сорок лет было оценено газетой Sunday Times в 270 млн евро. При помощи какого волшебства он достиг этого
Чтобы привлечь самую богатую клиентуру, некоторые художники прибегают к провокации с промышленным размахом. Разлагающаяся коровья голова (Херст), Богородица, покрытая дерьмом (Крис Офили) могут ответить ожиданиям одного из сегментов этого рынка: сегмента, которому не хватало враждебности публики и сопровождающего ее скандала, шумихи вокруг произведения, так как этот сегмент ищет прежде всего рекламы. Однако можно задать себе вопрос, так ли революционно это искусство, финансируемое и поддерживаемое государственными институциями и финансовыми гигантами нашего времени.

Гигантское розовое сердце и фарфоровая пантера

Другие художники берут за модель современных звезд в надежде, что они станут первыми покупателями их произведений, привлекут к ним внимание СМИ и введут их в моду, к вящей выгоде как произведений, так и их авторов. Британец Марк Куинн изображает обнаженную модель Кейт Мосс. Американец Кунс – Майкла Джексона в компании со своим шимпанзе Бабблсом (купленных норвежским арматором на торгах Sotheby’s за 5,6 млн долларов). Кунс отлично понял, что нужно делать, чтобы ответить на пожелания своий клиентуры, поощряя ее фантазмы. Так, гигантское розовое сердце, голубой или зеленый бриллиант, розовая фарфоровая пантера вызывают недоумение публики, но чаруют тех, кто узнает в них мир своих каждодневных эмоций. Не случайно аптечный шкаф Херста был поставлен в модном ресторане «Аптека» в квартале Ноттинг Хилл, где официантки были одеты в хирургические халаты, созданные по дизайну Прада, хозяином которого был сам Херст, недавно продавший его!
Каролина Буржуа, лиректор Регионального центра современного искусства Парижского региона, утверждает, что только что разбогатевшие люди «живут в культуре сиюминутности. Форма должна быть моментально узнаваемой. Смотреть произведения Джеффа Кунса требует меньше усилий, чем работы других художников».
Но популярность Кунса объясняется также и тем, что он сумел понравиться звездам (его брак с Чиччолиной, бывшей порно-звездой, несомненно помог ему в этом). Его помостки – пресса «people». Таким образом ему удалось создать вокруг своих работ медиатическую ауру, необходимую для удовлетворения эго его клиентуры. Парадокс состоит в том, что сама эта клиентура придает работам Кунса статус иконы. Какой же ценой? Самой дорогой!
Кто бы упоминал это гигантское розовое сердце, перевязанное позолоченной ленточкой, если бы оно не достигло безумной цены на торгах? Чтобы заманить покупателей, Sotheby’s все время упоминал о тысячах часов, которые Кунс (а точнее, рабочие из его мастерской) посвятил изготовлению этой работы. Странно, что аукционный дом обратился к такому аргументу, ведь современное искусство отрицает ценность традиционных критериев, не означает ли это, что других аргументов у них попросту не было? Но неважно. С 14-го ноября 2007-го г., дня, когда розовое сердце было продано за 23,6 млн долларов (примерно 16 млн евро, то есть дороже, чем рекорд Херста) Sotheby’s может взять на вооружение наоспоримый аргумент: «Если бы за этим произведением ничего не стояло, ни один коллекционер не купил бы его по такой цене!».

Чем выше цена, тем меньше возможности подвергать произведение критике. От продавца до аукциониста, каждый вздувает цену, чтобы оправдать и свою работу, и свои доходы. «Фактически, - с иронией замечает один из наблюдателей рынка, - покупатель приобрел не произведение, а цену – цену, которая и составляет ценность произведения. Дело только в том, что иногда произведение такое беспомощное, что приходишь к выводу, что деньги в этой среде потеряли всякую ценность».

Но так или иначе, а современное искусство пользуется большим спросом. Оно придает благовидность быстро нажитым состояниям. «Это вступительный взнос, чтобы войти в круги, где основным критерием является платежеспособность – вступительный взнос весьма значительный и поэтому вызывающий медиатический интерес, очень важный для новых предпринимателей быстроразвивающихся стран», - комментирует Од де Керрос. Доступное, не элитарное – не устает повторять Кунс – современное искусство дает возможность некоторым институциям, закостенвшим под тяжестью прошлого, «осовремениться» в медиатическом, коммерческом и демократическом плане. В 2008-м г. работы Кунса выставляются в Версале, к вящему удовлетворению г-на Пино, одного из его главных коллекционеров. Интересно заметить, что новый президент национального музея Версаля – никто иной как г-н Айагон, переехавший в Версаль из Палаццо Грасси, принадлежащего г-ну Пино. Совпадение интересов? С 1998-го г, г-н Пино является и владельцем Christie’s...
Разумеется, быстроразвивающиеся страны не могли остаться в стороне от этого феномена. За Китаем последовали Индия, Россия, Бразилия... «Покупатели знают, - говорит Эрве Пердриоль, специалист по индийскому искусству, - что цены на современное индийскоу искусство будут следовать развилию страны. Позитивная сторона этого внезапного интереса – то, что настоящие художники, к которым еще недавно на интернациональном рынке относились с презрением, наконец получат финансовое признание».
Во разных концах земли организуется все больше ярмарок, аукционные дома стараются привлечь все больше внимания при помощи все более действенного маркетинга. «Раньше нам удавалось заинтересовать произведением сто клиентов, теперь их в десять, двадцать, тридцать раз больше», - подтверждает г-н Грегуар Бийо, директор отдела современного искусства Sotheby’s. И каждый знает, что чем престижнее торги, тем больше взлетают цены. Аукционные дома делают все, чтобы поднять их, что дает основание некоторым упрекать их в «потакании рынку».
Речь идет о гарантированных ценах: чтобы убедить владельца продать одну из своих работ, аукционист гарантирует ему значительную сумму независимо от того, будет ли она продана или нет, что ставит аукционный дом в необходимость доплачивать из своих средств, если работа будет продана дешевле. Естественно, что в таком случае делается все, чтобы вздуть цену, причем аргументация касается не столько технических аспектов (материал, техника, смелость сюжета...), сколько факторов, на которые падка состоятельная, но не слишком искушенная клиентура, как, например, престижность имени одного из предыдущих владельцев.
Рынок искусства дематериализируется и глобализируется все сильнее. Галереи, аукционные дома, специализированные базы данных предлагают информацию по Интернету. Спекулятивные фонды, которые инвестируют на рынке искусства, чрезвычайно охочи до документации, анализа и изучения спекулятивного потенциала произведений.
Так, Artprice.com, лидирующая фирма в области банков данных по котировкам и индексам в области искусства (25 млн индексов и результатов торгов по 405 тысячам художников) предоставляет платную информацию – анализ, статистику, экономические данные. Самые новые инструменты позволяют в реальное время оценить доверие актеров рынка искусства, чтобы изучить их реакцию на различные темы актуальности (вариации биржи, геополитические события, результаты сильно медиатизированных торгов...).
Некоторые художники, как, например, Эмманюэль Барсилон, с которым я встретился на ярмарке открытия современного искусства, отказываются участвовать в этом водовороте: «Чем больше происходит манифестаций, тем больше вы должны производить. Но, чем больше вы производите, тем менее вы способны обновлять свое творчество. Участвовать в этой системе – для меня это значит отрицать мое качество художника». Он хочет создавать не более 15-и работ в год, даже если спрос на них велик. «Такое поведение проблематично, - признает его галерист, г-н Марк Урдекен.

Они скорее слушают, чем смотрят

Все дело в том, что рынок, даже если его невозможно свести к феноменальным котировкам некоторых художников, влияет на любителей искусства и вызывает у них спекулятивные рефлексы. «Они скорее слушают, чем смотрят», - жалуется один галерист – «но как осуждать их, когда котировка создается за 2 недели, когда промотируется не работа, а ее результат!.. Еще немного, и мы начнем надеяться на то, что грянет финансовый кризис, чтобы он оздоровил ситуацию, опустил неприличные котировки. Чтобы он помог нам за финансовыми ценностями увидеть художественные. Не надо забывать, что рынок искусства живет по закону экономических циклов, и что отлив не уносит только большие камни».
Пока что актеры этого рынка радуются тому, что несколько «локомотивов» все еще увлекают рынок вверх: это успокаивает инвесторов. Все помнят о кризисе рискованных кредитов на недвижимость. Но самые дальновидные и опятные участники рынка не обманываются: рост произведений иллюзорен - достаточно вспомнить, что сам Херст входит в состав группы инвесторов, купивших черепок.
Известно, что в 2003-м г., чтобы лучше контролировать свою котировку, он скупил свои работы у своего бывшего покровителя и коллекционера, г-на Саатчи. Совсем недавно он подарил музею Tate 4 инсталляции, скорее всего, чтобы получить престижную витрину и положить конец сомнениям среди своей сети галеристов и коллекционеров и у аукционных домов, так как те некоторые из них, как Sotheby’s, котируются на бирже и должны удовлетворять своих акционеров. Официально дар был сделан в благодарность за присужденный ему приз, так как Tate не в состоянии приобрести его дорогостоящие произведения, превращающие музеи в поезда призраков.
А собственно, почему, в конце концов, гнилая коровья голова не может быть произведением искусства, «очищенного от традиционных претензий на эстетическю автономию и понимаемого теперь как всего лишь одна из многих систем понимания и символического воспроизведения мира»?
Но не гниет ли это искусство?