Письмо Эмиля Нольде своему другу Хансу Феру, написанное во время его путешествия в южные моря.
Мой друг.
Мы живем в эпоху исчезновения всех примитивных культур и народов, все уже открыто, все европеизировано. Потомкам не останется даже самой маленькой части Земли с первозданной природой, населенной примитивными племенами. Через 20 лет все это окончательно исчезнет. Через триста лет ученые и исследователи будут ломать себе голову и проводить раскопки, чтобы попытаться узначть что-нибудь о том, что у нас есть самого ценного, о тех изначальных культурах, которые мы уничтожаем с такой безответственностью и таким бесстыдством.
Читать дальше...
Примитивные люди живут в природе, они составляют с ней единое целое, являются частицей всего космоса. Иногда мне кажется, что только они являются настоящими людьми, а мы – чем-то вроде кукол на шарнирах, изуродованных, искусчтвенных и надменных.
Я пишу и рисую, я стараюсь зафиксировать хоть что-то от этой первобытной общности человека и природы. Некоторые вещи мне, наверное, удались, во всяком случае мне кажется, что мои работы, изображающие первобытных людей, и некоторые акварели так подлинны и так неприукрашены, что их просто невозможно повесить в надушенных салонах.
Я не знаю ни одного современного художника, за исключением Гогена и меня, которому бы удалось на основе этого бесконечного богатства примитивной и подлинной жизни создать что-то долговечное. Например, англичане: какую часть этой первобытной сущности они уничтожили в своих огромных и многообразных колониях? Это совершенно непростительно – ведь, насколько я знаю, они даже не попытались сохранить эти культуры. Они действительно спасли какое-то количество предметов культа этих народов, привезя их в Англию –так поступает и Япония в своих китайских колониях – и только. Но достаточно ли этого?
С исчезновением первобытного состояния примитивных народов закрывается первая глава истории Человечества. Человеческая эволюция пока еще идет по восходящей линии; но скоро начнется регрессия рода человеческого.
На нашей планете мы можем попытаться сохранить наш образ жизни, привить его некоторым другим народам, но в целом, расцвет и упадок культур непоколебим, он идет по предначертанному пути.
Несколько цитат:
Часто я оставался в своей мастерской и напряженно всматривался в чистый холст в ожидании того, что на нем появятся персонажи, фантасмагории или просто небо в облаках. А потом, вооружась кистью или карандашом, я пытался создать из них картину. Я работал до сумерек, наносил последние мазки при свете свечи, потому что отложить эту работу было невозможно.
Занимаясь живописью, я всегда надеялся, что краски на холсте будут, благодаря моей работе, выглядеть также безусловно, как естественные процессы – формирование кристаллов, рост мха и водорослей, цветение цветов под солнцем. Я хотел писать не усилием воли, а повинуясь необходимости.
Я любил рассматривать махки красок, фактуру живописи. Я хотел, чтобы при рассмотрении вблизи краски даставляли мне такое же чувственное удовольствие, как когла я смотрел на них издалека.
Верность и точность в воспроизведении натуры ничего не значат. Фигура, совершенно точно воспроизводящая свобю модель, вызывает только отвращение. Вдохнуть в натуру свою душу, свой дух – вот что делает работу художника произведением искусства.
Раньше я не знал, что и католическое, и поротестантское духовенство не любило или даже отказывалось от моих работ на религиозные сюжеты. Мне никто ничего не говорил. Конечно, и я сам никогда не спрашивал, на что должна походить картина на религиозный сюжет. Я создал эти сцены, следую своему инстинкту, придав персонажам иудейский тип в соответствии с действительностью – в том числе Христу и апостолам, я написал их в виде евпейских крестьян рыболовов. Я придал им характерные черты лица, так как революционное учение Христа приняли ранее других самые сильные члены общества.
Образованные художественные критики назвали меня экспрессионистом. Мне не нравится это название. Когда позднее футуристы и конструктивисты стали называть себя экспрессионистами, для меня это было освобождением.