[fabosch]

Вечером 3 ноября в Новом музее в Петербурге при большом стечении публики произошло открытие выставки "Беспутные праведники. Арефьевский круг". Событие для Питера заметное, тем более речь идет о художниках по существу положивших начало неофициальному ленинградскому искусству. Это Александр Арефьев, Рихард Васми, Валентин Громов, Владимир Шагин (не путать с Дмитрием, сыном-митьком), Шолом Шварц. Из пятерых участников этого движения в живых остался только один - Валентин Громов (дай Бог ему здоровья и еще долгих лет жизни), который по-прежнему работает.
В экспозиции представлено около 150 произведений живописи и графики разных лет (от 1950-х до 2000-х). К открытию выставки был подготовлен и издан большой, солидный альбом, в котором воспроизведено ок. 400 произведений.
Выкладываю картинки с открытия и привожу часть предисловия к альбому, написанного В. Назанским:

"Казалось бы, искусство, подавленное тоталитаризмом и репрессиями, окончательно погибло в блокаду Ленинграда, но уже через несколько лет оно неожиданно возродилось в среде совсем еще молодых людей, почти подростков, учащихся СХШ при Академии художеств. Несколько юношей, придумав ОНЖ — Орден нищенствующих живописцев им. Св. Луки (по другой версии — Орден непродающихся живописцев), — без оглядки на время и кампанию борьбы с космополитизмом, положили себе бескомпромиссно служить искусству, честно и остро выражать и осмыслять реалии окружающей жизни. Почти все они — А. Арефьев, В. Шагин, В. Громов, Р. Гудзенко, Л. Титов (кроме социально тихого, но внутренне упертого философа Ш. Шварца) — в разное время были отчислены из СХШ за формализм. Р. Васми тоже не стал заканчивать Архитектурный техникум. Молодые художники, как и их друг, поэт Роальд Мандельштам, оказавшись вне системы, выбрали (предпочли) путь художественного саморазвития в кругу дружеского общения. Собираясь несколько раз в неделю, обсуждая работы друга друга, придумывая темы и конкурсы, выбирая «героические объекты видения» и остроту их решений, они росли и набирали творческий кураж. Сознание, глаз, рука были свободны от норм и правил официального искусства, их творчество развивалось в стороне от так называемой профессиональной деятельности. Так и родился ленинградский художественный андеграунд.
Да, художники поддерживали в течение десятилетий дружеские контакты, но начиная уже с 1960-х — они
довольно разные, у них разнонаправленные векторы развития. У каждого складывается свой очень характерный легко узнаваемый стиль. В этой разности и непохожести было и взаимодополнение. Как известно, одноименные заряды отталкиваются. Их объединяла не схожесть ремесленных навыков и стилевых привычек, а общее нравственное отношение к искусству. Все-таки орден — непродающихся, независимых, нищенствующих…В свое время даже Филонов написал портрет Сталина. Но за все десятилетия творчества из-под их кисти не вышла ни одна конъюнктурная работа. Положение, связи, деньги, слава, продажи, выставки любой ценой их мало волновали. Васми говорил, работая в газовой котельной: «Я зарабатываю на картошку и хлеб, и на живопись тоже остается — мне этого достаточно». Картины он отдавал друзьям повисеть на несколько лет. Шварца увлекал больше сам процесс творчества. Часто, завершив работу, он утрачивал к ней интерес. Для В. Шагина живопись — открытое переживание радости бытия, занятие самодостаточное. Непутевые в земных делах, они были настоящие нестяжатели, требовательные к себе в творчестве. Каждый из них в 1970-е –1980-е –1990-е — сложившийся значительный художник с индивидуальной манерой письма, погруженный в свое измерение жизни, словно не замечающий суетных проблем ее обустройства. Даже самый социализованный из них Громов мог прийти в театр в старых лопнувших ботинках, а уж у Васми и Шварца, когда они выходили вместе, нередко проверяли паспорта, а когда уже в годы перестройки они пошли записываться в Творческий союз художников IFA, их как бомжей
задержал милиционер и привел-таки в Союз для идентификации личностей.
В 80-е у арефьевцев появились последователи — они тоже стали носить тельняшки и называться с легкой руки В. Шагина «митьками». Другими последователями, не по букве, а по духу, можно также считать Новых художников.
За последние два десятилетия произошла своего рода музеефикация наследия ОНЖ. Целую коллекцию работ арефьевцев Нортон Додж — крупнейший в мире коллекционер нонконформистского искусства — передал музею Зиммерли в Нью-Джерси, десятки работ появились в фондах Русского музея, ЦВЗ «Манеж», Музея нонконформистского искусства. Абсолютный рекордсмен, с учетом фонда графики, Музей «Царскосельская коллекция». В последние годы работы Р. Васми, В. Громова и Ш. Шварца появились в Третьяковской галерее. Но большая часть работ находится в руках частных коллекционеров, наследников и друзей художников. В течение почти года Новый музей собирал работы, вел переписку с музеями и коллекционерами. Всего было обнаружено около тысячи произведений: в основном графики, меньше — живописи и чуть-чуть скульптуры. Для альбома были отобраны около 400 работ. Часть из них, например работы из американских коллекций, публикуются впервые.
ОНЖ — явление сугубо питерское, порожденное особой культурной атмосферой города, органичное для своего времени и места, но оно носит универсальный характер, и у него своя роль в истории отечественного искусства второй половины ХХ века".

Вот работы А. Арефьева и В. Громова