Если оставить в стороне хитросплетения мысли о. Павла Флоренского, то само упоминание его имени в теме об абстракционизме весьма показательно. Можно сказать, что Флоренский, философ, более других его единомышленников занимавшийся проблемами искусства, был выразителем эстетических исканий русского духовного ренессанса начала 20-го века. Эти искания по времени (10-ые гг. прошлого века) удивительным образом совпали с открытиями представителей русского авангарда и его наиболее радикального ответвления – абстракционизма.
Думаю, сопоставление русского духовного ренессанса и русского авангардного искусства может дать ответ на многие вопросы. Несмотря на кажущийся антагонизм воззрений и богоискательство, и авангард стремились открывать новые исследовательские перспективы. И при более пристальном взгляде, противоречия между ними оказываются не столь уж непреодолимыми. И те, и другие пытались проложить пути к «гиперреальности», которая лежит за пределами форм видимого мира. Водораздел, скорее, проходит в области эстетического, а шире – мировоззренческого идеала.
Здесь уместно вспомнить развитую Флоренским концепцию обратной перспективы в иконографии. Обратная перспектива по Флоренскому – не что иное как попытка «обеспредмечивания» искусства. И если в этом обеспредмечивании Флоренский использует теоцентрический метод глобальной мистической символизации (софиология), то абстракционизм – оккультно-антропоцентрический метод, связанный с «космической энергией» и медиумическими свойствами художника как проводника в иные миры.
Вспомним также стремление обоих подходов к математически выверенной безошибочности, геометрии, удивительным образом соединяющейся с мистическим откровением, как, например, в «Черном квадрате» Малевича.
И для Флоренского, и для абстракционизма предметный мир – лишь маска скрывающая истинную реальность, и лишь открытие этой реальности является основой истинного творческого акта во всей его чистоте и незамутненности. Образно говоря, истинный акт искусства является чем-то вроде улыбки Чеширского кота.
М. Эпштейн со свойственной ему эпатажностью даже решился на сравнение абстрактного идеала с неукоснительным исполнением Заповеди «не сотвори себе кумира», чем автоматически причислил художника-абстракциониста к лику святых. Согласно же Флоренскому святых старцев следует считать главными субъектами восприятия искусства. Не здесь ли сокрыта тайна абстрактной живописи?
