[Art-lover]

Сообщение от DSF

Как я понимаю из этого текста, попросту говоря, если больше линий – графика с элементами живописи, а если больше пятен – то живопись с элементами графики. Чистой же графики, как и чистой живописи не существует.

Сообщение от DSF

это мне напоминает попытку различить саблю и шпагу , мол, одна рубит, другая колет, и поэтому они очень разные, потому что одна выпускает кровь наружу, а другая обеспечивает хорошее внутреннее кровоизлияние. Да, некоторая техническая разница присутствует, но при этом все это – холодное оружие и как результат – смерть подопытного.
Я же смотрю на эту ситуацию проще: линия и пятно - это оружие художника, результат его применения есть живопись. Практической разницы между пятном и линией нет никакой, в этом отношении Арнхейм, как исследователь, прав. А Флоренский перемудрил.

Что-то мне подсказывает, что Флоренским, в отличие от многих более близких к нам по времени писателей, двигало нечто иное, нежели страсть к схоластическим схемам и мудрствованиям а-ля "веревка - вервие простое". Но моих слабых сил не достанет, чтобы убедить в этом тех, кого не может убедить сам Флоренский. )
Замечу только, что если уж искусство сопоставлять с войной, то различие "живописного" и "графического" мироотношений лучше оттенить сравнением со стратегиями использования мин и танков, чем мечей и рапир. Насколько эта разница важна для полководца практически, наверное, зависит уже от полководца.

Добавил в конец предыдущего сообщения еще один фрагмент из Флоренского, дополняющий исследование деятельного и пассивного начал диалектикой конструкции и композиции.
Для читателей, коим недосуг углубляться в детали, привожу фрагмент этого фрагмента:

Композиция – это то единство, которое вкладывает художник в свое произведение, поскольку он берет известное пространство. Иначе говоря, можно в известном смысле сказать, что композиция есть функция создающего произведение художника. Напротив, конструкция есть единство вещей, изображенных в данном произведении, т.е. она тоже есть функция, но не художника, а какой-то действительности, на которую направлено данное произведение.

На это, вероятно, некоторые из вас скажут, что есть искусства беспредметные, т.е. такие, которые ничего не изображают. Я вовсе не намерен спорить по существу против этого. Но естественно то, что, коль скоро вы провели некоторую линию, дали точку, поверхность, вы как художники сразу заставили меня, зрителя, видеть нечто большее, чем просто линии и точки. Эта линия сразу придала известный вес поверхности, получила известный упор, и как бы ни было беспредметно произведение с точки зрения обычных вещей, нас окружающих, все равно, то, что оно дает, есть вещь, и такое самое беспредметное произведение выводит за пределы себя самого. И разница его от обычных произведений заключается в том, что это что-то незнакомо нам в физическом мире, не встречалось, и мы для него не имеем имени.

Бросается в глаза сходство позиции Арнхейма, когда он пишет о конкретности абстрактных элементов живописи.

Обещанные ранее отрывки переношу на завтра.