[tchaika]

Отец Феодора Романова, "Никита Романович неуклонно возвышался при дворе Ивана IV и по скоропостижной смерти государя (1584) вошел в ближнюю Думу своего племянника — царя Федора Ивановича — вместе с Мстиславским, Шуйским, Бельским и Годуновым.
Крайне заинтересованный в поддержке со стороны Никиты Романовича, брат жены царя Феодора Ирины Борис Годунов оказывал ему всяческие знаки внимания.
Никита Романович на старости лет принял дружбу Бориса. Готовясь к смерти, он поделился с Годуновым своей сферой влияния, сделавшей Бориса первым в Думе, и даже поручил ему заботиться о своих детях".

"Неладное в Русском Государстве, начавшись с Ивана IV при введении им Опричнины, продолжалось. Личное благочестие и благонравие Царя Феодора Ивановича омрачалось лживостью и жестокостью временщика — правителя Бориса Годунова".

"Борис Годунов (порожденье Опричнины) — оборотень по самой своей сути, он иначе не может. Говорить одно, а делать совсем другое, притворяться, играть в кого-то, как бы на себя надевая маску — вот ужасные свойства его. Поэтому он не верит ни другим, ни Богу, постоянно боится чего-то, он не верит в глубинах своей души и тому, что он — Царь и постоянно стремится себя и других в этом сознании утверждать.

Читать дальше... 

Борис Годунов безумно любил иноземцев, до недостойного раболепства пред ними. А они в большинстве писали потом о нём и о России очень дурно и гордостно. Иностранным купцам были даны небывалые льготы. Всякое подражание Западу стало модным в столице, перенимали и европейские мысли. При нём была построена первая на Москве Лютеранская церковь. Знаменитый Троицкий келарь Палицын Авраамий потом о Годунове писал: «Ереси же арменстей и латынстей добре потаковник бысть».

Вместе с тем Годунов оказался политиком слабым. Он не сумел воспользоваться враждой между шведским принцем Сигизмундом, избранным в Польше королём после смерти Стефана Ботория, и его дядей Карлом IX, занявшим Шведский престол, на который также претендовал Сигизмунд. Объединение Польши и Швеции в одних руках не случилось. Случилась меж ними борьба, каковая могла дать нам возможность вернуть себе Нарву, выход к Балтийскому морю и всю Ливонию, подчиненную Польше. Годунов ничего решительного не предпринял, чтобы этих выгод достичь.

В жестокости и коварстве Борис Годунов старался не отступать от Ивана IV, у которого он, трепеща, скромно служил «при саадаке». В иных отношениях Годунов старался его превзойти.

У Бориса Годунова проявилось стрем­ление уничтожить, убрать всех возможных противников и стрем­ленье задобрить и задарить всех и вся. Несмотря на щедрость, Царя Бориса не любили ни в народе, ни в высших сословиях, и он это знал.
Борис Годунов решает избавиться от всех возможных претенден­тов на Русский Престол и всех вообще ему неугодных. К делу подходит с присущей ему «широтой». Им (Царём!) всячески начинают поощряться доносы. Всех на всех, но особенно — слуг на господ, детей — на родителей. Доносчики, независимо от правдивости их сообщений, публично поощряются и одариваются. В стране начи­нается нечто ужасное. Соблазн доносительства распространяется так, что в семьях начинают бояться друг друга!.. Следуют, естественно, пытки, расправы и казни. Кровь снова окрашивает цветом своим вершину Российской власти.
В 1601 г. про­исходит расправа с «Никитичами», с теми детьми боярина Никиты Романовича Юрьева, которые им были «завещаны» на сохранение Годунову. Старший из них Феодор Никитич Романов-Юрьев—общий любимец, человек образованный, муд­рый, показавший способности к ведению государственных дел, разлучается с семь­ей и насильственно постригается в монашество с именем Филарет. Его жена стано­вится инокиней Марфой , от неё отнимаются дети, в том числе 6-летний Миша Романов, и помещается на Белоозере. Остальные братья «Никитичи» погибают в разных ссылках, кто от голода, кто от иных мучительств.

Как бы в ответ на все эти отступления и преступления, в том же 1601 г. начина­ется страшный голод. Он длится три года. Уносит сотни тысяч жизней. Не в силах прокормить крестьян, помещики часто отпускают их кормиться самим, не даруя полной свободой, чтобы потом снова вернуть их себе. Многие из отпущенных начинают жить татьбой, грабежом и разбоем, бегут на Дон, в Сибирь, в Запорож­скую Сечь, умножая собою казачество, уже значительно умноженное теми, кто раньше бежал от Опричнины. Особо разбойной землёй тогда становится Северская Украина (Новгород Северский, Чернигов, Путивль, Курск, Рыльск и т.д.), грани­чащая с Польско-Литовским государством,— «Севрюки»,— как это тогда называ­ли, или «прежепогибшая Украина». Казаки — разбойники собираются в шайки-отряды и промышляют разбоем. Разбои так умножаются, что Борис Годунов вы­нужден для защиты столицы выставлять большие войска.
В том же страшном 1601 г. появляется Лжедмитрий I-й.

В этом хаосе быстро исчезла и армия. В русских войсках давно уже шли нестроения и колебания. Что это значит, когда под Тулой при подходе раз­бойника Ивана Болотникова 15 тысяч российского войска без боя сдались ему?! Только сим крушением всех основ государственной жизни, крайним падением нравов, смятением умов, умножением повсюду разбоев,— только хаосом этим и можно вполне объяснить, что с горсткой поляков и не такими уж многочисленными отрядами вольных казаков Лжедимитрий I-й вошёл в Москву. Правда, здесь успешно действовали его сторонники. В июне 1605 г. они подняли бунт. Семью Годунова убили. Разнесли и разграбили патри­арший двор. Дело в том, что Патриарх Иов оказался в отношении Само­званца очень твёрдым. В словах и в особых посланиях он призывал не под­чиняться злодею, разоблачал его как Отрепьева и предал анафеме. За это восставшие чуть было его не убили, но он готов был и умереть и, молясь, восклицал: «Ныне, по грехам нашим, на Православную Веру наступает ере­тическая». http://www.rusorthodox.com/books/leb...pters/ch10.htm