[LCR]

7 Пауль Клее, необходимый в коллекции современного искусства

«Искусство не воспроизводит видимое, оно делает видимым».
Пауль Клее, Теория современного искусства

Кристоф Мори: Вы всегда были под большим впечатлением от творчества Пауля Клее, не правла ли?

Эрнст Байелер: Да, и с самого начала своей деятельности я покупал очень много его работ. Судя по сводному каталогу Клее, бОльшая часть его проданных картин прошла через нашу галерею. Со временем мне захотелось сконцентрироваться на его поздних работах. Сейчас его ранние работы часто выглядят слишком слащавыми. В своих поздних работах Клее ставит акцент на силе экспрессии и драматичной мифологии. Я очень быстро осознал, что это художник с большим воображением, он все время менялся и стал мастером как в абстракции, так и в фигуративной живописи – он умел сочетать их. Наследие Клее очень велико, по своему богатству и качеству оно сравнимо с наследием Моцарта или Баха.

Читать дальше... 

Какие его работы Вы предпочитаете?

Его цветные работы. Пауль Клее – фантастический колорист! Его работа с цветом и формой полностью продумана. Посмотрите Капеллу 1917 г. Я купил ее очень рано, в 1963 г. Это небольшая очаровательная и уже кубистская картина, она обладает таким внутренним равновесие, что ее можно смотреть со всех сторон, и было бы непонятно, как ее вешать, если бы Клее не оставил указаний. Вероятно, это чувство гармонии пришло к нему из музыки, он был отличным скрипачом.

Но поздние вещи мне кажутся сильнее, они похожи на большой драматический финал. Посмотрите Gefаngen (1943 г.). Она написана маслом на джутовом холсте, это одна из его последних работ и не фигурирует в его личном каталоге, насчитывающем более девяти тысяч работ. Кажется, что болезнь умножила его силы – как и у позднего Матисса – и вызвала этот расцвет его творчества в старости. Нацисты относили работы Клее к «дегенеративному искусству» и конфисковали их. Название картины – Gefаngen (узник, заключенный) придумал биограф Клее, Виль Громан, потому что у нее не было названия. Я позволил себе добавить «Disseits Jenseits» (внутри и извне), так как здесь мы стоим перед смертью: розовый цвет придает надежду, а белый очерчивает почти неощутимое начало другого существования.

Вам всегда удавалось находить покупателей на его картины?

Трудно представить коллекцию современного искусства без произведений Пауля Клее. Все любители современного искусства - в первую очередь музеи, но и частные лица – хотят приобрести его работы. Я помню одного хирурга из Вупперталя, профессора Ансельмино: будучи в Базеле проездом, он посетил музей и спросил Георга Шмидта, каких художников он рекомендует. Шмидт ответил: «Клее, Пикассо, Мондриана». И Ансельмино купил несколько Клее, Пикассо, одного Мондриана, чудесные, очень свежие работы.

Так вот, Вы вернулись из Питтсберга с сотней работ Клее. Их было достаточно, чтобы создать музей. Что вы с ними сделали?

Мне было совершенно необходимо что-то продать. Я был галерист, у меня не было ни намерения, ни возможности хранить все эти работы. Мне было очень жалко продавать эту коллекцию, я понимал, что у меня никогда не будет другой возможности приобрести что-нибудь сопоставимое, и что ее надо продавать в одни руки. Купить такое количество работ мог только музей. Но какой музей? В Базельском Кунстмузеуме уже хранилось довольно много его произведений. Вообще в Швейцарии было много Клее. Фонд Клее в Берне получил все, что осталось в мастерской после его смерти. Я плохо знал Италию, Великобританию, США… Поэтому я стал думать о Германии. Нацисты конфисковали работы Клее, считая их произведениями «дегенеративного искусства». Скорее всего, немецкие музеи искали Клее. Но какие музеи? Я стал искать город, в котором не было Клее, но было много денег, и совершенно естественно мне пришел на ум Дюссельдорф. С 1931 г. по 1933 г. Клее преподавал там в Академии художеств, но потом нацисты пришли к нему в мастерскую, и этот визит так испугал Клее и его жену, что они решили эмигрировать в страну, где Клее родился. Да, подумал я, покупка такой большой коллекции будет как бы искуплением вины. И я связался с тремя заинтересованными лицами в Дюссельдорфе.

Для них эта закупка была невероятной удачей…

Нам пришлось разработать наш аргументарий. Один мой друг, банкир и коллекционер, говорил об этих работах с президентом Торговой палаты, который и сам собирал живопись. Другой друг, у которого была рамочная мастерская, рассказал о них президенту земли Северный Рейн - Вестфалии. Оба они убедили миниистра-президента Франца Майера в необходимости закупить коллекцию Клее. Но надо было быть готовым к тому, что дебаты будут нелегкими… В конце концов была избрана комиссия из четырех членов, которая должна была приехать в Базель, осмотреть лот, который я им предложил, и принять окончательное решение – то есть у меня не было права на ошибку.
В ночь перед их приездом я перекрасил дом, арендованный Марком Тоби, и развесил в нем все девяносто картин Клее, чтобы было ясно, что они составляют одно органическое целое. Эффект был потрясающий. Из четырех членов комиссии трое, в том числе самый, на мой взгляд важный - финансовый советник - были в нерешительности. Этот финансовый советник плохо знал современное искусство, для него была очевидна прежде всего негативная сторона этой закупки, а именно ее цена! Он понимал, что его коллегам хочется, чтобы город приобрел работы Клее, но в то же время не видел в этой закупке никакой срочности. Он хотел позвонить в Дюссельдорф. Разумеется, в доме Тоби не было телефона, поэтому я отвел его к пастору Хаслеру, а сам вернулся в галерею. Пока он ждал, что его соединят с Дюссельдорфом, они с пастором разговорились о Клее, и пастор рассказал, как его потрясли увиденные им картины. В общем, когда этот финансовый советник вернулся в галерею, он был убежден в необходимости приобрести коллекцию Клее больше, чем остальные трое. Тот факт, что он изменил мнение, я бы даже сказал «его обращение» убедили всю делегацию. Коллекция Клее была продана по запрошенный мной цене.