[tchaika]

Так называемое "Кровавое воскресенье" 9 января 1905 г. было спланированной провокацией и стало началом "первой русской революции", на разжигание которой, пользуясь русско-японской войной, мировая закулиса бросила огромные деньги.

6 января 1905 года было совершено покушение на Николая II. «Во время крещенского водосвятия на Неве в Петропавловской крепости произвели салют, при котором одна из пушек выстрелила боевым зарядом в сторону Императора. Выстрел картечью пробил знамя Морского корпуса, поразил окна Зимнего дворца и тяжело ранил дежурившего жандармского пристава. Офицер, командовавший салютом, сразу же покончил с собой, поэтому причина выстрела осталась тайной.

Сразу после этого Государь с семьей уехал в Царское Село, где находился до 11 января. Таким образом, Царь о происходящем в столице не знал, его не было в Петербурге 9 января 1905 года.

Организатор "мирного шествия" 9 января бывший священник (запрещенный в служении, а затем и лишенный сана) Гапон был связан и с охранным отделением (якобы для удержания требований рабочих в законопослушном русле) и с социалистами-революционерами (через некоего Пинхаса Рутенберга), то есть играл двойную роль.
Призвав рабочих на мирную демонстрацию к Зимнему дворцу с петицией к Государю Николаю II, провокаторы готовили совсем не мирное столкновение с пролитием крови. Рабочим объявили о Крестном ходе, который, действительно, начался с молебна о здравии Царской Семьи. Однако в текст петиции без ведома рабочих, наряду с экономическими требованиями, были внесены политические требования, в том числе, созыва Учредительного собрания (Значит, отнюдь не в «нищете и безправии» дело, а в отказе Царя от власти!), освобождения всех осужденных террористов...— всего 13 пунктов. «Повели и поклянись исполнить их»,— говорилось в петиции Царю якобы от имени рабочих. — А не повелишь, не отзовёшься на нашу просьбу — мы умрём здесь на этой площади перед твоим дворцом». Такому злостно провокационному содержанию петиции, рассчитанной именно на то, чтобы Царь её ни в коем случае не принял, соответствовали и методы Гапона, и помогавших ему социал-демократов.

Читать дальше... 

Гапон же прекрасно понимал, что готовит провокацию. Он заявил накануне на митинге: «Если... не пропустят, то мы силой прорвемся. Если войска будут в нас стрелять, мы будем обороняться. Часть войск перейдет на нашу сторону, и тогда мы устроим революцию. Устроим баррикады, разгромим оружейные магазины, разобьем тюрьму, займем телеграф и телефон. Эсеры обещали бомбы... и наша возьмёт» (отчет о демонстрации в "Искре" № 86)...
Парижская крайне-левая газета «Юманитэ» с восторгом писала 8 января, что завтра русские рабочие подадут Царю такие требования, перед какими «бледнеют» требования «либеральных земств». (Замечу, что сегодня эту газету во Франции почти никто не читает, она выходит мизерным тиражом).

Вечером 8-го января были расклеены по городу предупреждения властей о том, что любые манифестации запрещаются. Но объявлений было мало, типографии не действовали и рабочие в основной массе даже не знали, что шествие запрещено! Зато знали все провокаторы и их западные «братья».
Властям было ясно, что толпу, не обнаружившую Царя, непременно подстрекнут на массовые безчинства и разбой. Для этого были вызваны войска, ибо полиция в России тогда была приспособлена лишь к задержанию отдельных злоумышленников, но не к борьбе с массовыми безпорядками.

Шествие шло к центру города несколькими колоннами с разных сторон, их общая численность достигала 200 тысяч человек. В это же время в городе распространялись подстрекательские листовки, затем были повалены телефонные столбы и построены баррикады в нескольких местах, разгромлены две оружейных лавки и полицейский участок, предприняты попытки захватить тюрьму и телеграф. В ходе шествия были сделаны провокационные выстрелы в полицию из толпы. Войска, совершенно не подготовленные к противодействию таким массовым выступлениям городского населения, оказались вынужденными противостоять напору толп с разных сторон города и принимать решения на месте.
Говоря о поспешном приказе испуганного начальства, приказавшего стрелять в наседавшую толпу, следует также вспомнить, что атмосфера вокруг царского дворца была очень напряженной из-за недавнего покушения на Государя.
Сначала был дан предупреждающий залп холостыми. Толпа дрогнула, но затем угрожающе пошла на солдат...
По официальным полицейским сводкам, за 9 и 10 января погибло 96 человек и более 333 ранено; окончательные цифры - 130 погибших и 299 человек раненых, в том числе полицейские и военные (БСЭ дала ложную цифру из тогдашней революционной листовки: "более тысячи убитых и свыше двух тысяч раненых").

Однако план революционеров рухнул из-за того, что войска не перешли на сторону бунтовщиков. Кое-где рабочие избивали агитаторов и устроителей баррикад с красными флагами...

Государь, получив известие о происшедшем, записал в тот день в дневнике, несколько нарушив свой обычный сухой стиль конспекта текущих событий: «Тяжелый день! В СПб произошли серьезные безпорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!..».

14 января 1905 года с осуждением беспорядков выступил Святейший Синод: «... Преступные подстрекатели простых рабочих людей, имея в своей среде недостойного священнослужителя, дерзновенно поправшего святые обеты и ныне подлежащего суду Церкви, не устыдились дать в руки обманутым ими рабочим насильственно взятые из часовни честный крест, святые иконы и хоругви, дабы, под охраною чтимых верующими святынь, вернее вести их к беспорядку, а иных и на погибель».

Всем пострадавшим и семьям погибших по распоряжению Государя были выплачены пособия размером в полуторагодичный заработок квалифицированного рабочего.
18 января министр Святополк-Мирский был уволен в отставку. 19 января Царь принял депутацию рабочих от больших фабрик и заводов столицы, которые уже 14 января в обращении к митрополиту Петербургскому выразили полное раскаяние в происшедшем: «Лишь по своей темноте мы допустили, что некоторые чуждые нам лица выразили от нашего имени политические вожделения» и просили донести это покаяние до Государя.
Николай II в своей речи к депутации отметил что «Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить, но имейте терпение. Вы сами по совести понимаете, что следует быть справедливыми и к вашим хозяевам и считаться с условиями нашей промышленности. Но мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах — преступно. <…>
Я верю в честные чувства рабочих людей и непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их…»

Гапон, бежавший с шествия при первых же выстрелах, «в целях конспирации» сбрил бороду и опубликовал призыв к бунту, который, из-за пролитой крови и главным образом
из-за подстрекательства большей части печати, во многих местах России вызвал волнения, длившиеся более двух лет. В октябре вся страна была парализована забастовкой, в декабре в Москве большевики попытались устроить вооруженное восстание, вызвавшее много жертв...

Сразу после провокации Гапон скрылся за границу (в частности, был замечен за игрой в казино Монако). К осени он вернулся в Россию с покаянием и, обеляя себя, стал печатно разоблачать революционеров. Начальник петербургского охранного отделения А.В. Герасимов описывает в своих воспоминаниях, что Гапон рассказал ему о плане убить Царя при выходе его к народу. Гапон ответил: "Да, это верно. Было бы ужасно, если бы этот план осуществился. Я узнал о нём гораздо позже. Это был не мой план, но Рутенберга… Господь его спас…".

По решению руководства партии эсеров Гапон (т. к. слишком много знал) был убит Рутенбергом 28 марта 1906 г. в посёлке Озерки.
Рутенберг в 1922 г. навсегда переселился в Палестину».