[tchaika]

«К концу 1913 года уже многие государственные деятели Европы разделяли мнение, что война неизбежна. Но Российский Император Николай II считал, что все недоразумения политического характера в международной сфере могут быть разрешены мирным путем. Большинство же членов русского правительства: министр Земледелия Кривошеин, министр Иностранных дел Сазонов, и даже Военный министр Сухомлинов, хотя он обычно был оптимистом - считали, что войны не избежать.

Несмотря на хозяйственный расцвет России и повышение жизненного уровня народа, в стране распространялись различные вредные слухи; продолжались нападки на отдельных министров. Как выражался покойный Петр Аркадьевич Столыпин, Россия по-прежнему была «недовольна собой».
Основное влияние на рабочих имели марксисты. Но не только они одни старались нарушить благополучие России. В этом участвовали и другие партии, которые вели активную подрывную работу».

«Сазонов докладывал Государю о создавшейся обстановке в течение 50 минут. Он сказал, что откладывать общую мобилизацию будет опасно потому, что согласно информации, всеобщая мобилизация немецких военных сил началась, хотя официального сообщения еще нет. При сложившихся обстоятельствах ничего не остается делать, как дать приказ об общей мобилизации в России.
Государь молчал. Потом он сказал Сазонову голосом, полным внутреннего волнения: «Это значит - послать сотни тысяч русских людей на смерть. Как можно не колебаться перед принятием такого шага?»
Сазонов возразил, что ответственность за бесценные жизни, которые унесет война, не падет на голову Императора. Ни он, ни его правительство не хотят войны. И Государь и правительство сделали все возможное, чтобы избежать ее. Государь может сказать, с полной уверенностью в свою правоту, что его совесть чиста и что он не будет отвечать за это перед Богом.
Император сидел бледный, и выражение его лица выдавало страшную борьбу, происходившую внутри.
Наконец, он ответил с затруднением: «Вы правы. Для нас ничего не осталось, как быть готовыми к атаке на нас. Дайте начальнику Генерального штаба мой приказ о мобилизации».
Государь в тот же день послал кайзеру Вильгельму телеграмму следующего содержания: «Технически невозможно остановить наши военные приготовления, ставшие неизбежными ввиду мобилизации Австрии. Мы далеки от того, чтобы желать войны. Пока будут длиться переговоры с Австрией по Сербскому вопросу, мои войска не предпримут никаких военных действий. Я торжественно даю тебе в этом мое слово».
В ночь с 31-го июля на 1-е августа германский посол в России Пурталес явился к русскому министру Иностранных дел Сазонову и предложил ему ультиматум - немедленно остановить мобилизацию русских военных сил.
Удовлетворить это требование Россия не имела возможности. Пурталесу было объявлено, что русские войска не перейдут границу Российской Империи.

Тогда 1-го августа 1914 года в 7 часов вечера германский посол вручил Сазонову ноту об объявлении войны Германией.
С.Д. Сазонов пишет, что Пурталес, передавая ему ноту об объявлении войны, потерял контроль над собой. Прислонившись к окну, он зарыдал. Затем, с жестом отчаяния, он сказал: «Кто мог подумать, что я буду уезжать из Санкт-Петербурга при таких обстоятельствах!»
Несмотря на внутренние эмоции, С. Сазонов сдержал себя. Они оба обнялись, и Пурталес неверным шагом вышел из комнаты».


«Вся жизнь Государя Императора, - говорит в своей книге о Государе Николае II Ф. Винберг, - с самого начала войны и до дня подлейшего переворота 27-го февраля 1917 года, сосредоточилась в трех чувствах, характеризующих для историка его светлую личность. Чувства эти были - безграничная любовь к Родине; полное самоотвержение в дни народного испытания и отвлечение от личных интересов жизни; лойяльность и верность заключенным договорам. Этими стимулами проникнуты были все помыслы, чувства и действия его Величества».
«Когда была объявлена война, Государь Император перевел все свои деньги, которые лежали в Английском банке в Англии, в Россию. Англия не сразу выдала эти деньги, и пришлось преодолеть некоторые трудности. Затем Император пригласил к себе на совещание купцов первой гильдии и банкиров и сказал: «Вот, у меня на столе девяносто два миллиона рублей. Я никого не принуждаю, но прошу и вас дать деньги для военной победы, которой будет гордиться русский народ!»
Но ни купцы, ни банкиры не расстались со своим богатством».

"Царские деньги, которые со времени царствования Императора Александра II держали в банке, были истрачены Николаем II на содержание госпиталей и различных иных благотворительных учреждений. После лета 1915 года на текущем счету Государя-Императора не оставалось ни одной копейки".