Марат Гельман, директор Музея современного искусства PERMM, член Общественной палаты:
— Я говорил о том, что намерен повторить выставку «Запретное искусство» у себя в галерее. Но когда приговор объявлен, в этом уже нет необходимости.
Такая оферта нужна была, пока Ерофееву и Самодурову угрожал реальный срок, а для нас главным было — защитить их от него. Пока над кураторами выставки висел срок, многие не могли высказываться откровенно. Дискуссий не было, потому что люди могли потерять свободу, и никто не хотел им навредить своими высказываниями. Да и сам Ерофеев многих вещей не озвучивал, потому что был напуган перспективой тюремного срока.
Сейчас, когда дамоклов меч исчез, нужно добиваться отмены решения суда. Оно хоть и радостное для нас всех, но несправедливое: по формулировкам оно совершенно абсурдное. Сейчас должен начаться второй этап — просветительский. Ситуация показала, что мы живем в условиях нарушенной коммуникации между художниками и обществом. Нужно объяснить задачи искусства, очертить границы его влияния.
Когда больше нет угрозы срока, я могу честно сказать, что такую выставку, как «Запретное искусство», нужно было, конечно, делать в художественном пространстве, а не в общественном центре. Эта выставка предназначена исключительно для площадки, которая четко маркирована как художественная. Является ли опыт действительности ошибкой организаторов или это их сознательная позиция, я не знаю. Большинство работ, которые вошли в экспозицию «Запретного искусства», выставлялись в моей галерее, и даже когда мракобесы пытались нас засудить, у них ничего не выходило. Приходила прокуратура, мы писали объяснительную, в которой четко указывали, что галерея — это место художественное, и в том, что мы делаем, нет состава преступления.
|