Число видеохудожников, чьи работы стабильно добиваются успеха на вторичном рынке, весьма невелико. Причина этого не только в том, что видеоарт представляется многим гораздо менее доступным для понимания (и, конечно, менее «интерьерным»), чем, например, живопись, но и в неуверенности коллекционеров в будущем этих работ — такое искусство сильно зависимо от технологий, а они, как известно, быстро устаревают. В первой десятке аукционных результатов, опубликованной Artprice.com, мы видим всего три имени: Билл Виола (Bill Viola), Нам Джун Пайк (Nam June Paik) и Майк Келли (Mike Kelley), причем последний известен главным образом благодаря своим инсталляциям, картинам и фотографиям. Его работа «Игра в рождественские ясли», проданная в 2008 году на Christie’s, занимает в рейтинге девятое место.
Билл Виола, без сомнения, является самым популярным видеохудожником в мире. Список Artprice насчитывает пять его работ. Хотя и ему пришлось долго ждать признания на аукционном рынке: первая выставка Виолы (в знаменитой нью-йоркской альтернативной галерее The Kitchen) прошла в 1974 году, а на публичных торгах его творение впервые появилось лишь 28 лет спустя. Зато эта продажа стала лучшим за весь 2002 год аукционным дебютом на рынке contemporary art. С тех пор произведения Виолы выставлялись на торги еще 36 раз — сравнительно немного. Зато цены на него продолжают карабкаться вверх: например, видео «Свидетель» (2001), принесшее в 2005 году 320 тысяч долларов, было перепродано в 2007-м за 500 тысяч (56-процентный рост!). Самым дорогим его произведением (и самой дорогой видеоинсталляцией в мире) является «Вечное возвращение» (2000), выручившее 330 тысяч фунтов (613 тысяч долларов) на Phillips в октябре 2006 года.
На второе место в списке забрались «Братья Райт» (1995) отца видеоарта Нам Джуна Пайка. В ноябре 2007-го эта известная инсталляция ушла на гонконгском Christie’s за 540 тысяч долларов (в два раза выше нижнего эстимейта). В мае того же года его «Малыш Будда» (2001) был продан за 294 тысячи. Да уж, хорош был 2007-й для рынка современного искусства! «Доход» Пайка составил аж 2,24 миллиона евро — столько же принесли все его аукционные продажи в предыдущие десять лет. Текущий год тоже, впрочем, вполне себе неплох: в первые полгода владельцев поменяли более тридцати произведений корейского видеохудожника. Больше всего принесла «Ракета на виртуальную Венеру» (1991), купленная на Christie’s за 308 тысяч (номер шесть в рейтинге). Еще одна знаковая сумма 2010 года — 422 тысячи за «Пленение» (2001) работы Виолы. Возможно, нам скоро предстоит увидеть в этом сегменте новые рекорды.

Пока список самых дорогих произведений видео-арта выглядит так:

Билл Виола, р. 1951. Вечное возвращение (2000). 613,6 тысячи долларов. Phillips de Pury, Лондон, 14 октября 2006 года.
Нам Джун Пайк, 1932–2006. Братья Райт (1995). 540,1 тысячи долларов. Christie’s, Гонконг, 25 ноября 2007 года.
Билл Виола. Свидетель (2001). 500 тысяч долларов. Sotheby’s, Нью-Йорк, 15 ноября 2007 года.
Билл Виола. Пленение (2001). 421,8 тысячи долларов. Sotheby’s, Лондон, 10 февраля 2010 года.
Билл Виола. Свидетель (2001). 320 тысяч долларов. Christie’s, Нью-Йорк, 8 ноября 2005 года.
Нам Джун Пайк. Ракета на виртуальную Венеру (1991). 308,16 тысячи долларов. Christie’s, Гонконг, 29 мая 2010 года.
Нам Джун Пайк. Малыш Будда (2001). 293,9 тысячи долларов. Christie’s, Гонконг, 27 мая 2007 года.
Билл Виола. Возвращение (2008). 280 тысяч долларов. Sotheby’s, Нью-Йорк, 14 февраля 2008 года.
Майк Келли, р. 1954. Игра в рождественские ясли (2004–2005). 250 тысяч долларов. Christie’s, Нью-Йорк, 13 мая 2008 года.
Нам Джун Пайк. Просветление 78 оборотов в минуту. 232,2 тысячи долларов. Christie’s, Гонконг, 28 мая 2006 года.


Материал подготовила Юлия Максимова, AI

С.Л.: В работе есть Ваша личная позиция? Или Вы просто отражаете то, что происходит в мире, пытаетесь заявить о проблеме?
Евгений Святский: Конечно, мы говорим об этих проблемах, но не предлагаем решений. Мы не судьи и не пытаемся давать ответы на вопросы, мы скорее склонны их поднимать, предъявлять людям некую реальность в нашем отражении.
Л.Е.: Мне кажется, это более верная позиция для художника, чем роль какого-то назидателя. Вряд ли кто-то имеет ответы на все сложные вопросы. Вообще, в работе затрагивается много вопросов, в ней много слоев. В ней всегда есть труднообъяснимая словами составляющая, которая действует на людей завораживающе, чтоб они стали на это смотреть. Главное - в этом проекте есть единое целое, непрерывная история искусства и культуры, и есть отсыл к отношениям цивилизаций, существующих в мире, стран «первого» и «третьего» миров. Это неразделенная проблематика, она и политическая, и социальная одновременно, а не то, что отдельно называется обществом потребления. Это одна проблематика, это все вместе.
С.Л.: А пути решения этих проблем Вы видите?
Е.С.: Мы безусловно видим! Но в нашей работе этого нет, это не труд Карла Маркса.
С.Л.: Может быть, тогда просто поделитесь своей точкой зрения?
Е.С.: Очевидно, что мир сейчас пребывает в какой-то переходной стадии, на пороге новых трансформаций. Все это ощущают, мы не единственные. Наверное, это как-то отразилось и в работе, ощущение катастрофичности. С одной стороны, стремление человечества к парадизу, мечта о рае на земле и попытки его реализации, но они всегда утопичны, и трагичны, и катастрофичны. Все это здесь присутствует.
Л.Е.: Но это одновременно и смешно...
Е.С.: Да, конечно мы видим и комизм, тщетность всех этих устремлений. Это такая плата за удовольствия. Все это присутствует и в реальности: мир еще недавно пребывал в риторическом состоянии относительно своего благополучия и возможностей. Потом вдруг резко начинается полоса, когда все наоборот, летит к чертям. Хотелось показать зыбкость границы между полным счастьем и катастрофой.
С.Л.: Что Вам нравится и не нравится в современном искусстве? Чего ему не хватает, по-Вашему?
Л.Е.: Мне кажется, что во-первых, современному искусству хватает всего. И сейчас это, на мой взгляд, единственная область культуры, в отличие от литературы, кинематографа и т.д., которая действительно описывает современность. С другой стороны, сказать, что в нем нравится, а что - нет... наверное невозможно, потому что этого очень много. Сейчас не те времена, когда есть какое-то мейнстримное направление в искусстве. Сейчас больше работает персоналия художника, который показывает свой взгляд на мир, который потом кто-то принимает, кто-то не принимает.
С.Л.: Можете сформулировать свое творческое кредо? Цель вашего творчества?
Л.Е: Мы принципиально любим уходить от таких вопросов, потому что зрители должны это понимать и считывать максимально по-разному с этого визуального ряда, который мы создаем.
Е.С.: Во всяком случае, мы можем сказать, что делаем то, что интересно нам самим, а не из конъюнктурных соображений.
С.Л.: Хотя многие современные виды искусства (инсталляции, видеоарт) появились еще несколько десятилетий назад, люди по-прежнему делятся на две группы: почитатели классического искусства и современного. Кто-то просто не может переступить этот порог восприятия современного искусства. Как можно это преодолеть, по-Вашему?
Л.Е.: Я думаю, что это стремительно преодолевается. Например, в России еще 20 лет назад это деление было максимально ярко выражено, была просто непреодолимая стена, сейчас же ничего непреодолимого нет. Любое искусство в свое время было современным. Сейчас очень развиты выставки, на которых выставляются, например, Рубенс вместе с каким-то современным художником, и параллели очень понятны. Мне кажется, в европейской культуре этого противопоставления никогда и не было, это скорее наследие каких-то советских штампов.
http://artgals.info/name/artists/aesf-15072010/