В галереях ситуация с прозрачностью вряд ли лучше. Череда судебных разбирательств продемонстрировала, что покупатели часто не знают, кто на самом деле продает тот или иной предмет и по какой цене. Миллиардер Роналд Перелман в 2014 г. пытался судиться с арт-дилером Ларри Гагосяном из-за «мошенничества» при продаже ему картины Сая Твомбли за $8 млн. Перелман утверждал, что картину сначала тайно продали другому покупателю и только потом предложили ему по завышенной цене. Дело не дошло до суда, но оно дает некоторое представление о том, как проходят сделки с дорогими произведениями искусства, обычно надежно скрытые завесой тайны.

Миллиардеры тоже плачут

Между продавцом и покупателем предметов искусства могут стоять несколько дилеров и агентов, и оба могут никогда не узнать, кто был второй стороной сделки. К примеру, семейный траст миллиардера Дмитрия Рыболовлева потратил около $2 млрд на приобретение предметов искусства через швейцарского арт-дилера Ива Бувье, но предыдущие владельцы работ остались покупателю неизвестны, а цены многих покупок впоследствии оказались завышенными. Их судебный спор продолжается.

У продавцов есть вполне законные основания требовать сохранения их личности в тайне, обычно это продиктовано соображениями безопасности, замечает юрист Меган Но, специализирующаяся на сделках с произведениями искусства. Выступая недавно на Art Business Conference в Нью-Йорке, она говорила о необходимости поиска баланса между анонимностью и прозрачностью.

Основатель Art Loss Register (Реестр потерянных произведений искусства) Джулиан Рэдклифф считает, что усиление регулирования пойдет на пользу всему рынку. «Отсутствие стандартов сдерживает многих потенциальных коллекционеров, они просто не доверяют системе торговли предметами искусства», – говорит Рэдклифф, добавляя, что в случае мошенничества основные убытки несут дилеры и аукционные дома.

Сегодня рынок предметов искусства стал более сложным, на нем появились новые игроки – агенты. Владельцами предметов искусства могут быть и офшорные компании. Сделки с ними могут иметь налоговые и инвестиционные последствия. Отсутствие информации о настоящих владельцах – фундаментальная проблема, считает специальный агент ФБР Мередит Савона, специализирующаяся на делах об антиквариате и предметах искусства. «Если речь идет об автомобиле, я всегда могу узнать, кто владел им прежде. На арт-рынке нет ничего подобного и никаких правил... Необходимо найти способ хранить данные [о владельцах], скажем, за 20–30 лет», – говорит она.

Рэдклифф из Art Loss Register считает, что данные о прежних владельцах проданного объекта должны храниться у третьих лиц на протяжении 10 лет после сделки и предоставляться покупателю в случае возникновения спорной ситуации. Кроме того, он выступает за введение сбора, например в 0,01% от суммы каждой сделки, на создание независимого комитета, который разработает для рынка стандарты и будет следить за их соблюдением.

Президент Международной конфедерации ассоциаций дилеров предметов искусства и антиквариата Клинтон Хауэлл выступает за саморегулирование рынка. «Госрегулирование, внедряемое сверху, станет серьезной угрозой для прозрачности. Будут приниматься неверные решения о том, как «регулировать» т орговлю произведениями искусства, исходя только из массового представления о том, как это должно делаться», – опасается он.

Перевела Надежда Беличенкоhttp://stolenart.ru/news/72/19/mnogo...ov-k-art-rynku