| Кирилл Сызранский |
28.12.2014 08:33 |
Анатолий Осмоловский: «Они к смерти движутся — и нас всех за собой тащат»
Вложений: 1
В галерее «Триумф» открылась выставка Анатолия Осмоловского, одного из самых известных российских художников. Он обсудил с «Воздухом», есть ли у отечественного искусства шанс — и куда вообще все катится.
Цитата:
— А почему так получилось, что у нас была интересная, насыщенная жизнь в 1990-е, а потом как-то внезапно это все пришло к премии Кандинского?
— Премия Кандинского — это да, большая проблема. Особенно последняя. Вообще, сама по себе идея такой премии, на мой взгляд, в российских условиях просто преждевременна. Даже натужна, потому что круг художников — очень маленький . Семь лет премия существует, и в принципе все более-менее нормальные художники ее либо получили, либо получат, либо уже входили в шорт-лист. Конечно, приятно получить такие большие деньги. 40 тысяч евро — это хорошие деньги, и в этом смысле я учредителя премии Шалву Бреуса критиковать бы не стал. Но премии должна соответствовать интенсивная художественная жизнь, а ее нет.
Почему она была в 1990-е, а сейчас ее почти нет? Мне кажется, что в 1990-е мы жили на инерции советского духа. Существовало движение концептуализма с очень жесткими художественными ценностями. Именно благодаря тому, что это движение жило, с ним можно было входить в отношения: критиковать его или, наоборот, поддерживать. И это создавало напряжение в художественной среде. Денег не было вообще, а жизнь была очень динамичная. После того как это последнее движение практически распалось, ну или по крайней мере стало неактуальным, ничего нового не возникло.
Акционизм претендовал на первенство, но это искусство критическое, оно на кого-то должно направлять свой критический взгляд. И когда оно стало направлять критический взгляд на государство, я имею в виду новую волну, Pussy Riot например — все закончилось тюрьмой. Ну а когда все заканчивается тюрьмой, разве возможно искусство? Дело ведь не в том, что страшно сесть в тюрьму, — не страшно. Но когда человек садится в тюрьму, невозможно по этому поводу высказывать эстетическое суждение. Если ты начинаешь это дело критиковать, то ты таким образом топишь людей, которые сидят в тюрьме, и лишаешь их последней надежды. А если ты их начинаешь хвалить, то, соответственно, начинаешь думать, что все другие думают, что ты помогаешь им просто потому, что они попали в тюрьму. И это становится просто реальной политикой. И поэтому в России полностью захлопнулись все эстетические каналы. Когда перформансистов не сажали в тюрьму, был канал через средства массовой информации. Ведь художнику нужно общение с аудиторией не для того, чтобы получать какую-то славу, а для того, чтобы понять, как художественная работа смотрится при свете прожекторов, насколько она убедительна.
.................
— Есть такое мнение, что сейчас время эмоциональной пропаганды, которая не позволяет пройти мимо любой, даже самой абсурдной сценки по телевизору, где кричат о зверствах над детьми. Ваша выставка именно об этом, насколько я понимаю?
— Ну да. Вообще, если задавать вопрос, в чем общественно полезная значимость современного искусства, то современное искусство так же, как и большое количество разных видов кино, — это вид тренинга человека для того, чтобы он имел механизм сопротивления окружающей реальности. Если вы видите бронзовую отрубленную голову, то когда увидите настоящую, вы не так будете страдать. Искусство занимается тем, что тренирует человеческие чувства к тем стрессовым условиям, в которых мы живем. Тем же самым занимаются фильмы ужасов, например. Или там, не знаю, боевики. Понятно, что искусство этим не исчерпывается, но у него есть эта полезная функция, поэтому, собственно говоря, современное искусство существует на Западе. Оно все время вводит зрителя в состояние нестабильности, то есть ты всякий раз должен решать, делать выбор, искусство это или нет. Для чего? Для того чтобы все время в человеке тренировать его индивидуальность и способность принимать решения.
Современное искусство — это инструмент по воспитанию индивидуальности. В этом смысле салон, который наше нынешнее Министерство культуры пытается сейчас всем навязать, — это искусство, рассчитанное на социалистического, инфантильного гражданина. Почему при социализме был распространен именно социалистический реализм? Потому что было патерналистское общество, которому не нужны были люди, которые бы решали. Ему нужно было воспитывать людей, которые бы все время видели в картинах подтверждение того, что они есть, что они существуют. На картине ты видишь человека, ты этого человека с собой идентифицируешь — и все нормально. Мир стоит, все движется, поля колосятся, ракеты летят, пограничники с собаками стоят на границах — все нормально. Поэтому, собственно говоря, здесь и уничтожали современное искусство, не давали ему развиться. Потому что современное искусство вводит человека в состояние дисбаланса, в состояние неуверенности, оно все время задает вопросы: «Кто ты?», «Это искусство или не искусство?» — и ты всякий раз должен на это отвечать, всякий раз искать аргументы. Такие решительные люди были при советской власти не нужны. Сейчас производится обратная операция — мы уже существуем в достаточно жесткой капиталистической реальности, а искусство нам хотят предложить такое, как при социализме. Двойной обман.
Ну много же осталось людей, которые до сих пор мыслят именно таким патерналистским образом.
Ну да, но с другой стороны — почему? Эмансипация же какая-то произошла. По крайней мере молодые люди, наверное, сейчас все-таки значительно более эмансипированы, чем при советской власти. Хочется в это верить по крайней мере. Я просто боюсь, что наша вот эта вся катавасия закончится какими-то жуткими внутренними разборками, погромами, кровью. Я не очень уверен, что Россия сможет это дело пережить.
|
|
