Философ и известный бизнесмен Марк Масарский считает, что в России "назрела необходимость капитализации искусства как ресурса"
Когда мы говорим о красоте, которая спасет мир, мы неосознанно имеем в виду визуализируемые аспекты красоты. Иными словами, главным спасителем мира может стать изобразительное искусство. Очень жаль, что такого рода аргументация пока не является убедительной для людей, от которых напрямую зависит жизнь нашей страны. О красоте, к слову, можно говорить и в других терминах - экономической и социальной целесообразности, инвестиционной привлекательности, экспортопригодности, в терминах новых рабочих мест и занятости.
Эффективно ли мы "работаем" с красотой, если вести рассуждение в подобных терминах? Если "считать по валу", то примерно пятнадцать процентов мирового искусства - наше по происхождению. При этом в обороте торговли нами освоены лишь сотые или даже тысячные доли процента. Почему? У предметов изобразительного искусства никогда не будет международного рынка, если нет рынка "домашнего", где художник - герой в своем отечестве в полном смысле слова. При этом дело не только в уровне доходов населения России, но и в государственной политике по отношению к искусству. Bспомним Францию, породившую импрессионистов и Пикассо во многом благодаря государственной политике.
Наше искусство назвать провинциальным нельзя, но мы варимся в собственном соку, причем на задворках социальных процессов в своей стране. Рынок российского изобразительного искусства до сих пор не капитализирован, ни о какой динамике его развития пока не может быть и речи. В итоге русское изобразительное искусство - невостребованный инвестиционный ресурс.
Кроме нового государственного подхода для художественного рынка критически важными являются усилия по построению его инфраструктуры. Искусство - товар, рассчитанный на индивидуального потребителя. Каждое произведение неповторимо, и на бирже картинами или скульптурами торговать никто не будет: там котируется только стандартный товар - зерно, уголь, лес. Иными словами, оптовая торговля искусством исключается. Поэтому надо знать не просто, как и где приобрести предмет, но также его происхождение и, конечно, насколько выгодно он может быть впоследствии реализован. Для получения всей этой информации необходима четко отлаженная инфраструктура, которая в России пока не создана.
Третий очень важный вопрос - инвесторы или, если говорить шире, потребители предметов искусства. Дело в том, что человек сначала стремится удовлетворить базовые жизненные потребности, затем - социальные и только после этого вспоминает об эстетических. С одной стороны, круг обладающих капиталом ценителей прекрасного в нашей стране чрезвычайно узок. С другой - считать, что, создав частную коллекцию, можно защититься от инфляции, в России, по меньшей мере, наивно.
К ближайшим перспективам арт-рынка я отношусь с осторожным оптимизмом. Возможно, мы выйдем на сотые, десятые, может быть, даже на один процент в мировой торговле. Сейчас развитию ситуации способствует, во-первых, инфляция - люди стремятся сохранить деньги, покупая предметы искусства. Во-вторых, многие продают картины, чтобы решить, например, проблему второго или третьего жилья. Кроме того, совершенствуется система охраны. Большую роль играет и открытость общества. Но все развивается медленно, если система не подпитывается капиталовложениями. Нам еще далеко до Sothebys и Christie's, до насыщенного специальными институтами рынка, но первые шаги делаются. Сейчас надо создать некую плотную рыночную среду, круг людей - в клубном, салонном варианте, в Интернете. Такая атмосфера вырабатывается через общение.
Жан-Поль Сартр заметил: "Говорить, что культура нетленна, стало признаком хорошего тона. И она действительно нетленна, пока из ценителей хотя бы один - творец". А я бы добавил: творцов у нас много, вот с ценителями плохо. Поэтому-то сейчас важно создать систему представления искусства, чтобы такие ценители появились.