Как Морис Утрилло проводил свой воскресный день )))
 

Только что я поместила в соседней теме материал о подделках, в котором упоминается имя Петридеса, очень известного торговца искусством. Не могу удержаться от того, чтоы не привести этот маленький рассказ о взаимоотношениях Петридеса с Утрилло (вообще говоря, имя этого художника произносится Утрийо, но я сохраняю привычную транскрипцию).


Воскресенье было днем традиционного визита Петридеса (эксклюзивного продавца работ Мориса Утрилло с 1935 г.), который приходил забрать еженедельный холст, гарантированный ему контрактом.

Жаль, что такая тема как Морис Утрилло, не вызвала обсуждений. Меня он всегда интересовал, и интересовала та загадочная сила, которая связывала двух людей – Утрилло и Модильяни - и продолжала странным образом существовать и после их смерти: Когда у российских властей появилась возможность выбирать, какие работы купить, то между Модильяни и Утрилло – выбрали Утрилло, и купили для ныне музея им. Пушкина, купили – и забыли. Зато Модильяни, работ которого нет ни в одном российском музее, знают все. И поэтому, как своеобразный закон компенсации, наверное, в русской книге о Модильяни (*В. Виленкин. Модильяни. М., 1970) написаны самые добрые слова об Утрилло:

«Первым человеком, который познакомил Модильяни с Монмартром, был Утрилло. Они как-то сразу сошлись и сразу нашли общий язык, хотя разговаривать с Утрилло обычно было не легко. Если внутренняя замкнутость Модильяни угадывалась лишь немногими, то безысходное одиночество его нового друга с первого взгляда становилось очевидным. Достаточно было увидеть его улыбку, «боязливую, а вместе с тем и насмешливую, и задумчивую», по словам писателя Франсиса Карко, хорошо знавшего Утрилло, - улыбку, которая «казалась каким-то страдальческим тиком» на мертвенно-бледном красивом лице. Что-то безыскусственное, детское незащищенное бросалось в глаза в этом долговязом молодом художнике, одетом неряшливо, иногда почти нищенски, вечно перепачканном красками; что-то жалостное было в его торопливой развинченной походке. Человеку не здешнему могло показаться невероятным, что это именно за ним, а не за кем-то другим давно уже установилась по всему Монмартру слава буйного пьяницы и скандалиста, то и дело бьющего зеркала в кабаках, сплошь и рядом ночующего в полицейских участках, отверженного и презираемого «порядочными людьми». Эти приступы пьяного буйства обычно тишайшего человека были ни чем иным, как болезненными выплесками неизбывной тоски и подавленного отчаяния. Они уже с детства подготовлялись его бездомностью и неприкаянностью. Утрилло был сыном Сюзанны Валадон, когда-то известной цирковой акробатки, которая позировала Ренуару, Дега и Тулуз-Лотреку, у Дега училась рисунку и живописи и вскоре прославилась как талантливая и своеобразная художница; отца он не знал, а именем своим был обязан доброте одного из друзей своей матери, никогда не видавшего его в глаза; насмешками и издевательствами по этому поводу н был сыт по горло как в школьные, так и в позднейшие годы; картины подписывал упорно: «Морис Утрилло В.», то есть Валадон, потому что боготворил свою мать.
У Модильяни всегда была какая-то обостренная чуткость к чужому страданию, а главное – ко всякой духовной настоящести и глубине, под какой бы уродливой коростой, под каким бы болезненным надрывом ни не таились, - он это впоследствии неоднократно доказывал верностью своих привязанностей.
Утрилло он сразу принял, несмотря на то, что о картинах этого художника-самоучки, начавшего с пяти красок, подаренных матерью, тогда на Монмартре говорили гораздо реже, чем о его пьяных дебошах. Впрочем, кое-кто из владельцев местных кабачков и лавчонок уже охотно принимал их за гроши или в уплату за вино.
Ф. Карко вспоминает, как один из них, некий папаша Сулье, торговавший по дешевке картинами, каждое утро бывало, поджидал Утрилло, спускавшегося с Монмартра писать Нотр-Дам, чтобы всучить ему кусок картона, тюбик белил, тюбик какой-нибудь красной, тюбик синей, тюбик зеленой и бутылочку скипидара, прибавляя к своему благородному жесту всегда одну и ту же фразу: «Этого, мой милый, тебе вполне хватит, чтобы сделать шедевр». (F. Carco. L’ami des peintres. Paris., Gallimard, 1953)

В продолжение темы - аукцион 30 работ Утрилло из коллекции Петридеса
http://www.auction.fr/UK/v15755-artc.../index_p1.html
Суммарная нижняя оценка больше трех миллионов, не зря заставлял и в выходные трудиться.:)

Ширма - интересный лот.

Огромное спасибо!!!
Посмотрев фото его картин все же сомнение берет... Часть рассказа наверняка соответствует... Но вот что касается скорости... На фото видно, что соотношения тона неба и земли и домов всюду разное и очень точно взято, оно было реально увидено... Картины потом были проданы, фото передает рисунок, больше ничего... Возможно, иногда он и работал вышеописанным методом, но не до такой же степени... (?)

Вы совершенно правы.
Но, видите ли, красиво не соврать - быль не рассказать.

Кеес ван Донген/Kees van Dongen "Портрет Поля Петридеса (1901-1993)" 1958 г.