Дарвинизм художественных школ

Идея, что сегодняшнее искусство намного лучше, чем вчерашнее, но завтрашнее искусство превзойдет сегодняшнее, становится основополагающей с эпохи импрессионистов. Разумеется, технический прогресс оказал влияние на становление этой идеи – может быть, толчок к появлению Современного искусства дало изобретение фотографии, так как художественный авангардизм может появиться только тогда, когда живопись, освободившаяся от необходимости изображать реальность, ищет новые перспективы: чтобы выжить, она должна противостоять технической репродукции. Эта «больба за выживание» художественных жанров ведет к некоему дарвинизму: если остается только новое и наиболее приспособленное, будем экспериментировать! Традиция, плод опыта былых времен, когда техника не угрожала живописи, выглядит динозавром, вымирающим видом, от которого нужно срочно откреститься. То, что нам выдавали за прогресс, на самом деле ничто иное как «отступление вперед».

Но как найти пластические формы, которые не были бы связаны с формами прошлого? Деконструкция формы – таков ответ Современного искусства. Светотень устраняется в пользу мазка (импрессионизм), затем мазок трактуется с почти научной точностью (нео-импрессионизм). Тоновые соотношения заменяются цветовыми (фовизм), трехмерность пространства теряет значение (кубизм); развивается искусство коллажа, вкус к материальнгости компонент картины; и, наконец, конкретные формы исчезают, и художники начинают интересоваться только вертикалями, горизонталями и простыми цветами (Мондриан даже поссорился со своим другом Ван Дюисбургом, который считал, что диагонали тоже имеют право на существование)... Сейчас мы видим, что эта деконструкция всех компонент живописного языка следовала определенной логике, которая и придала истории Современного искусства элемент детерминизма. Напрасно каждое художественное направление объявляло в своих многочисленных манифестах, что «его»деконструкция – самая лучшая и, что еще важнее, последняя, - она сметалась деконструкцией, изобретенной следующим направлением.

«Новое всегда прекрасно» и другие софизмы

Это «отступление вперед» стало возможно только благодаря элементарному софизму, взятому на вооружение: из постулата (не вызывающего возражений): «любое прекрасное произведение искусства содержит элементы новизны» был сделан вывод, что «любое произведение прекрасно, если оно ново».

Актуальное искусство продолжает эту мысль, провозглашая: «Красота – это новизна», то есть самостоятельная сущность красоты отрицается, она становится синонимом новизны.

Такая интеллектуальная эквилибристика характерна для Актуального искусства – так, исходя из того, что изобретение каждого нового продукта порождает шок, делается вывод: «все шокирующее является нововведением». Тот факт, что новые феномены зачастую порождают непонимание, приводит к удивительным последствиям: «Я покупаю произведение искусства, которое мне наиболее непонятно» - признается один коллекционер. Исходя из того, что гению присущи неудовлетворенность, вечные метания, сверхчеловеческие черты, утверждается, что любые метания и любая неудовлетворенность доказывают гениальность.
Придание ценности новизне сопровождается приданием ценности сиюминутному. Соответственно, продолжительность, понятие усилия, работы теряют привлекательность и ценность. При сиюминутном восприятии невозможно составить себе мнение, основанное на эстетических критериях; в крайнем слуяае, оно будет основано на испытываемом удовольствии/неудовольствии. Но ведь некоторые произведения искусства раскрываются нам во времени (часто именно те, которые станут для нас важнейшими), требуют осмысления. Одна из ведущих идей Актуального искусства провозглашает, что впечатление, импульс выше созерцания. Радость от культуры возможна только во протяжении времени – она требует формирования вкуса, приобретения знаний – но Актуальное искусство считает все эти категории «предрассудками» и упрекает зрителей, оперирующих ими, так же, как оно упрекает художника, владеющего своим ремеслом.

Пересмотренное прошлое или «Моцарт – какая хрень»

Не нужно думать, что тирания новизны распространяется только на Современное и Актуальное искусство. Эффектом бумеранга такое восприятие охватило всю историю искусства. Историки различных направлений стараются выявить и прославить в прошлом любое формальное новаторство. Логика Актуального искусства становится чувством истории, и существование предков оправдывается только существованием последующих поколений: любой художник полезен только следующему художнику, сам же по себе он не представляет никакого интереса.
Дискредитируется вся культура прошлого: Моцарт пользовался формальным языком своих предшественников, ничего не изобретая, стало быть, для Актуального искусства он лишен какого бы то ни было значения. «Моцарт – какая хрень!» - раздается шепот на званых обедах. Вывод о «хреновости» Моцарта человек, воспитанный на концептах «современности» делает не на основании того, что он слышит, но на основании умозрительных заключений...

Постулат о прямолинейной эволюции искусства комфортабелен, современник, который принял его, испытывает чувство всесилия – ведь он находится на вершине этой эволюции. Но за это приходится расплачиваться: исторический детерминизм уродует прошлое, отсекая от него все, что не было взято на вооружение (пока еще не было взято) нашей современностью, презирая и забывая все, что не служит злобе дня. В наших предках мы видим только себя самих.

Эта страсть к нововведениям была совершенно несвойственна нашим предкам. Творцы Возрождения боготворили Античность, многие считали, что она не может быть превзойдена. Неужели стоя перед пещерными росписями Ласко, мы будем повторять: «как это примитивно!»? Нет, искусство рождается совершенным.

Чредвычайно репетитивное искусство

В 1917 г. Марсель Дюшан купил в большом универсальном магазине BHV подставку для бутылок, одно из первых «присвоений», которые заменили художественный жест. Девяности семь лет спустя BHV отдает дань почтения Современному искусству. Бернар Лавье, одна из звезд Актуального искусства во Франции, снял на фильм такую же подставку для бутылок, и видео-система в течение всего дня показывает его фильм в магазине. Обычные посетители магазина останавливаются и ждут, что на экране что-нибудь произойдет, однако ничего не происходит. Созерцание неподвижной подставки для бутылок производит впечатление только на посвященных – подумать только, произведение самого Марселя Дюшана!
Другой пример: Манцони выставил в 1961 г. коробку, которая называлась «Merda d’artista» (дерьмо художника) – по-итальянски это звучит более благозвучно.Центр Помпиду приобрел это произведение, так как Манцони – художник необычайной глубины, он обыгрывает пложения психоанализа о том, что художественная деятельность – это сублимация наитривиальнейшей физиологической деятельности. Через сорок лет Франсуа Буйон основал на какашке всю свою карьеру! Он даже был назначен членом совершенно серьезного и авторитетного совета по закупкам Национального Фонда актуального искусства. В культурном центре Иссуар Буйон в 1995 г. выставил свой проект на 2000 г. с фотографиями и объяснительным текстом. Я цитирую текст каталога: «Проект заключается в том, чтобы разметить контур тени, отбрасываемой собором Святого Остремуана Иссуарского в день чистой пятницы 2000 года, в 3 часа пополудни, и зафиксировать этот рисунок навсегда, установив по контуру семь позолоченных какашек». У меня все еще хранится письмо директрисы культурного центра, в котором она жалуется на замшелых ретроградов, из-за которых проект не был реализован.

Другие художники обходятся без дани почтения своим предшественникам. Так, с 60-х гг. Бюрен «делает» полоски, а Торони повторяет маленький квадратик – эта непоколебимая верность стОила в 1995 г. ему национального Гран-При живописи.

Но остановимся на произведениях, связвнных с течением времени. «81 Years» - это фильм, продолжающийся 81 год, стало быть, увидеть его полностью невозможно: «Он предлагает изображения, изменения в которых, подобно движению часовых стрелок, почти неуловимы. Он измеряет расширенное до крайности время»...

В декабре 1981 г.престижный журнал «Арт Пресс» поместил статью, озаглавленную: «Искусство конца искусства... через десять лет», а в феврале 1986 г. – «От смерти искусства до моды на искусство; как выйти из положения»... похоже, что выхода из этого положения нет...

Нужно заметить, что в западной цивилизации такое топтание на месте не имеет прецедентов – в отличие от других цивилизаций, например, от египетского искусства, которое менялось очень медленно на протяжении 3 тысяч лет своего существования, западное искусство характеризуется большой изобретательностью. Художественные школы сменяют друг друга: Ван Эйк – современник Фра Анджелико. В ХIХ веке наблюдается такое же разнообразие: Фрагонар умер в начале этого столетия, Пикассо начал свою деятельность в его конце. Какое отличие от неподвижности Дюшана! Постмодернизм отрицает всякое непрерывное развитие, иногда он цитирует искусство прошлого, но никогда не осваивает его по-настоящему.

Искусство замкнутой мысли

Посетителю выставки, который удивлялся тому, что художники Актуального искусство постоянно повторяются, возмущенный сотрудник музея ответил: «Сударь, но ведь эти художники – адепты концепта повторяемости!»
Любая система, замкнутая на себе, порождает презрение ко всему, что не является этой системой, и приверженцы Актуального искусства постоянно показывают свое презрение и свою ненависть ко всем, кто не разделяет их взгляды. Так, Жана Клера, в то время директора музея Пикассо, критически относящегося к Актуальному искусству, на коллоквиуме Академии изобразительых искусств назвали «Гитлером». В своей книге «Мастера цензуры» Элизабет Леви посвятила главу, озаглавленную «Искусство ненависти», таким методам дисквалификации. Критика Актуального искусства, по мнению его последователей, является не мнением, а уголовно наказуемым проступком, и это освобождает их от необходимости отвечать на нее иначе, чем оскорблениями по адресу «преступников».

Фобия прошлого

Актуальное искусство не ограничивается хождением по замкнутому кругу. Оно должно избежать того, что ожидает общества, потерявшие память: те, кто забыл прошлое, осуждены его пережить.Как, чтобы опять появился Рембрандт или Делакруа? Чудовищная перспектива для Актуального искусства, которое ненавидит прошлое, у которого наблюдается настоящая фобия прошлого.
Дело в том, что Актуальное искусство относится к прошлому, как к тяжкой ноше. Так, в некоторых текстах любовь к красоте прошлого определяется как «ностальгическое искушение», и дается понять, что тот, кто чувствует его, находится на грани потери умственной уравновешенности.
Актуальное искусство считает, что тот, кто укоренен в прошлом, не может быть современным. Нужно убить отца, чтобы избежать сравнения с ним, поэтому общество должно отказаться от всех традиций, от передачи ценностей от одного поколения к другому.

Не имея возможности уничтожить прошлое, Актуальное искусство совершает подлог, пытаясь подменить прошлое его специально изготовленным на этот случай эрзацом.