С ноутбуками и палитрами

Расписывают стены в большинстве своем молодые люди, которым несложно целый день подниматься и опускаться по лестницам на 50-70 метров над землей. Перед каждым из них лежит большая палитра и то, чего Андрей Рублев и представить себе не мог, – маленький переносной компьютер. В электронном виде у ребят с собой эскизы для Казанского кафедрального собора и образцы русской храмовой живописи. Бумажные наброски кое-где тоже висят на стропилах, оставленные, видимо, другой группой художников.

Начинали украшать храм изнутри еще в 2012 г. владимирские мастера. Они полностью оформили алтарную часть. Внизу между окон поместили изображение Воскресения Христова, чуть выше – сюжет Тайной вечери, а под самым сводом – Богоматерь в облаках с младенцем на руках в окружении ангелов.

В этом году работы по росписи храма продолжили художники ставропольской мастерской Вячеслава Пахомова. Среди них уроженцы нашего края Альберт Лазаров, Ольга Боева, Владимир Глазунов, Карина Алоян, Елена Глазунова. На этой неделе, по словам Вячеслава Пахомова, у них небольшой перерыв, и поэтому на лесах удалось встретить только приезжих художников.

«Прелесть этого храма – в авторской росписи»

Под одним из малых куполов в алтарной части храма, запрокинув голову, работает 35-летний художник Михаил Плотников. Он родом из Екатеринбурга, где окончил областное художественное училище. Затем учился в Санкт-Петербурге, в академическом институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Последние полтора года занимается храмовой росписью, и его кисти уже преобразили храм Великомученика Вениамина в Симферополе.

Купола – одно из самых сложных мест для нанесения изображений. «Расписывать их тяжелее и физически, и технически. Надо высчитывать искажения, где по квадратам, где на глаз, – признается Михаил. – По-хорошему, надо будет разобрать леса, посмотреть, а потом снова собрать и доработать. Тут еще сложность в том, что купола с ребрами, и нужно это как-то обыгрывать, чтобы это смотрелось хорошо».

С Михаилом в Крыму работали еще 4 молодых художников. Рисующая облака под куполом Елена Тешович окончила Московский государственный художественно-промышленный университет, ныне академию, имени С. Г. Строганова,. Первый свой храм – в Уфе – расписала еще будучи практиканткой. Вторым был храм в Симферополе. «Я окончила монументальное отделение, это была моя специализация. Некоторое время работала на заказах в частных домах, и, конечно, там не было такого воодушевления. Здесь и масштабы другие, и эту работу увидит большее количество людей. Это греет душу», – улыбается она.

Мастерство их команды оценили в Ставрополе и пригласили расписывать Казанский кафедральный собор.

Эскизы для малых куполов молодые художники придумывали сами, хотя содержание рисунков утверждалось митрополитом Ставропольским и Невинномысским Кириллом. Он же лично принимает готовую работу, поднимаясь по деревянным ступенькам под самый свод. «Владыка говорит, что и где должно быть изображено. Есть определенные каноны, но есть и свобода по своему усмотрению что-то передвигать. Церковнослужители сами могут решить, какие образы будут в куполах, кроме центрального, – объясняет Михаил. – Здесь будет погрудное изображение благословляющего Иисуса Иерея со свитком в руке в облаках. Каноном определено, во что он одет, что он держит, в какую сторону смотрит. Большие фигуры также пишутся по канонам. На верхнем ярусе изображают пророков, ниже – апостолов».

У художников при живописной, или точнее — академической, манере росписи храмов остаётся пространство для творчества и самовыражения, что редко бывает, например, при реставрации старых храмов с выпавшими кусками фресок. Скованы множеством ограничений и мастера канонического стиля, при котором изображения напоминают иконы. «Прелесть росписи именно этого храма в том, что она будет более авторская, чем во многих других храмах, – отмечает Михаил Плотников. – Упор будет сделан на индивидуальность росписи. Хотя, понятно, что многофигурные композиции берутся с готовых образцов. Но роспись куполов и ростовые фигуры мы стараемся создавать как авторские работы».

На вопрос, видно ли будет руку Михаила среди росписей других художников в храме, он ответил так: «Я-то буду видеть, как и люди, которые со мной работают. Но чтобы узнавали другие, нужно, наверное, чтобы мастер был очень известным. Верещагин или Васнецов, конечно, сразу узнаются».

Прогресс в монументальном искусстве

Современные мастера по росписи храмов находятся в лучших условиях, чем их предшественники столетия назад. «Появились акриловые грунты, другие синтетические материалы. Сейчас много ярких красок, проще технологии, выше скорость работы, – перечисляет преимущества нашего времени собеседник «Кавказской политики». – Но живопись осталась такой же, как и тогда».

Даже в чем-то древнее монументальное искусство превосходит современное. «Может быть, было лучше качество масел, меньше гонки по времени и срокам, и за счет этого сохранность изображений была выше, – рассуждает молодой мастер. – Художники сами перетирали краски, иногда выдерживали льняное масло на солнце до 5 лет, чтобы оно было густое, чтобы им было удобнее пользоваться. Раньше художник мог поставить натуру, поработать с ней. У него было несколько месяцев на то, чтобы создать какую-то многофигурную композицию. Сейчас этого уже никто не делает. Все пользуются готовыми образцами».

На экране ноутбука Михаила – совсем не то изображение, которое он рисует. Это просто эскиз головы человека. «Я сейчас пишу без опоры на изображение Иисуса. Просто напоминаю себе какие-то анатомические особенности, – поясняет он. – Либо смотрю картины художников, которые мне нравятся по живописи, перенимаю стилизацию, типажи».

С молитвой и душой

Художники, расписывающие храмы, как правило, люди воцерковленные. Ставропольские мастера из команды Вячеслава Пахомова перед работой обязательно молятся или прослушивают церковные песнопения. Те, с кем мне удалось побеседовать в соборе на Крепостной горке, обходятся без этого. Но они вкладывают всю душу в свою работу. «Все-таки это более художественная работа, нежели религиозная, – объясняют они. – Много нужно знать других законов, которые связаны с изобразительным искусством. От внутреннего убранства зависит то, как себя человек ощущает в храме».

«Команда должна была быть духовно воспитана, – подчеркивает Вячеслав Пахомов, руководящий росписью в Казанском кафедральном соборе. – Ребята должны знать каноны, знать историю и обязательно быть православными христианами. Этим словом многое обозначается: они должны быть и добрыми, и негневными, и трудолюбивыми. И конечно, имеет большое значение опыт работы, который они приобрели. Подбирали, в первую очередь, по мастерству и по характеру».

«Я училась на монументальном отделении, где не было разделения на светскую и церковную роспись стен, – отмечает Елена Тешович. – Просто, если человек занимается монументальным искусством, его приводит в храм судьба. А перед работой мы обязательно изучаем, как изображаются святые, где что должно находиться, в какой части храма, с какой стороны света».

Михаил Плотников считает, что если понимать под задачей художника воздействие на зрителя, то церковная роспись достигает этой цели наиболее полно, и поэтому его влечет эта сфера творчества. «Когда я захожу в красиво расписанный храм, я могу часами смотреть на него, – говорит наш собеседник. – У меня много фотографий из Владимирского собора в Киеве. Есть красота, которая заключается в пропорциях, композиции, пятнах, цвете. Она производит впечатление на человека, и ему хочется туда больше приходить. Сила воздействия не зависит от того, сельская ли это церквушка или кафедральный собор. Она зависит от отношения художника к делу».

Западнические веяния и новомученики
Роспись храма идет по графику. Иногда ребята сидят на лесах от рассвета до заката, чтобы не прерывать процесс, как этого требует техника живописи маслом. Кое-где доски заслоняют свет, а лампы дают сильные отблески, и работать приходится в легком сумраке. Но через месяц почти все стены и своды уже будут расписаны.

Удастся ли сохранить единый стиль, если работают разные команды? Вячеслав Пахомов уверен, что удастся: «У нас так распределены работы, чтобы они визуально не преломляли общую картину. Допустим, ставропольские художники пишут полностью серафимов и композиции на верхних ярусах. На большом расстоянии тонкости письма вы не различите. А пониже пишет уже питерская команда. После того, как работы выполнены, художники заходят на ярусы друг друга и выравнивают характеристики письма. Некоторые выполняют только альфрейные работы – орнамент. Таким образом, ощущения, что работали разные команды, не будет».

Академический стиль для росписи собора был выбран сознательно, чтобы внутренне убранство соответствовало архитектурному облику. «Храм был выстроен в XIX веке, и относится к нарышкинскому барокко. Эта архитектура не предполагает канонического стиля, присущего русской архитектуре, – поясняет Вячеслав Пахомов. – Здесь немножко, конечно, веет «западничеством». Но это ни в коем случае не является противоречием православию, тем более, что есть работы великих мастеров, признанные Русской православной церковью как канонические».

Никаких эскизов или фотографий внутреннего убранства старого Казанского собора, разрушенного советской властью, не сохранилось. Есть лишь примерное описание, поэтому вопрос, какие композиции будут на каких стенах, решал церковный совет Ставропольской и Невинномысской епархии.

Поскольку это будет главный храм Северного Кавказа, среди образов на стенах будет много изображений святых, особо почитаемых здесь: Георгия Победоносца, Дмитрия Донского, Александра Невского, Андрея Первозванного, Дмитрия Ростовского и Иоанна Кронштадтского. Уже написан образ святителя Игнатия Брянчанинова, епископа Ставропольского и Кавказского.

«Прелесть этого храма заключается в его неповторимом облике. Кроме того, на стенах будет много образов святых новомучеников, которые впервые пишутся в академическом письме, – рассказал Вячеслав Пахомов. – Здесь найдено решение, найдены их образы и дано благословение на их изображение… В духовной среде говорится, что иконопись, роспись – это есть богословие в красках. И наша задача – передать людям свет веры через образы в искусстве».

По следам kavpolit.com
Светлана Болотникова

«Видно развитие личностное и творческое. Видите, там взгляд все время в сторону, здесь взгляд везде прямой. Видно, что это начало и внутренняя замкнутость, а здесь видно, что человек смог это побороть и внутренне более уверенный в себе».

Жена и 8-месячная дочка Маша - его главные вдохновители. С Леной они вместе 2 года. Поначалу многие не верили, что их брак продлится долго.

[Елена Киракосян, жена Врежа]:
«Он был и является очень интересным человеком, человеком, который не обозлился, и которого болезнь не сделала каким-то невротиком. Он очень мудрый человек, терпимый и добрый. Я не вижу отличие его от физически здоровых. Мне главное то, что в человеке внутри, в его сердце. Я за всю жизнь такого человека не встречала среди здоровых».

Физические особенности - не приговор. Доказать это - одна из главных миссий Врежа.

[Вреж Киракосян, художник]:
«Люди сравнивают и понимают, что проблемы, которые они имеют все-таки не такие большие. И если я сумел преодолеть их и преодолеваю до сих пор, то и они могут преодолеть их. Особенно, если у этих людей физические способности превышают мои. Я не унываю, то и люди зачем должны унывать».

http://ntdtv.ru/novosti-rossii/khudo...tavku-v-moskve

Источник: ntdtv.ru