Как мы выяснили, некогда полотно «Вечер в Каире» могло принадлежать судостроителю, любимцу Сталина, ныне похороненному в Кремлевской стене Ивану Носенко. Он собирал живопись и после смерти в 1956 году оставил значительную коллекцию наследникам — супруге Тамаре и сыновьям Юрию и Владимиру. Старший Юрий, секретный агент КГБ, который лично допрашивал Ли Харви Освальда, в 1964-м якобы переметнулся на сторону ФБР (позже выяснилось, что, возможно, был похищен американцами; он скончался в 2008-м в США). Младший Владимир стал дипломатом и подолгу не бывал дома. И в 1997 году квартиру Носенко ограбили — вынесли работы Айвазовского, Саврасова, Маковского и Шишкина. Среди похищенного самое ценное полотно — «Вечер в Каире» кисти феодосийского мариниста.
Резонансное преступление произошло вечером 13 января 1997 года. Дома была вдова судостроителя, 80-летняя пенсионерка Тамара Георгиевна. Ждала внучку, тоже Тамару, с продуктами. Но вместо нее заявились бандиты. «МК» описал громкое дело в номере от 14 января 1997 года.
Из «МК» от 14.01.1997: «Напугав бабушку, грабители (оба, судя по внешнему виду, кавказцы) начали снимать со стены картины. И в этот момент в дверь снова позвонили: молодая девушка добралась наконец до квартиры бабушки. После нескольких безуспешных попыток внучка решила открыть своим ключом. Когда же девушка наконец проникла в коридор, бандиты сзади набросились на нее, связали несчастной руки и приказали сидеть тихо».
Тамара Георгиевна не смогла оправиться от шока — скончалась несколько месяцев спустя.
Пресненский ОВД завел уголовное дело. Оно много лет не двигалось с мертвой точки. Пока в 2013 году сын Тамары Георгиевны, дипломат Владимир Носенко, не обнаружил на аукционе Сотбис картину с хорошо знакомым ему названием «Вечер в Каире». О находке он сообщил в соответствующие инстанции. В результате лот сняли с торгов. Но спустя два года Сотбис вновь выставил «Вечер в Каире» на продажу. И Носенко вновь узнал в ней с детства знакомую работу.
— Да, это наша картина, — уверено заявили в телефонном разговоре с «МК» Владимир Носенко и его дочь Тамара, невольно ставшая свидетелем и жертвой ограбления много лет назад.
От разъяснений семья отказалась. «МВД во всем разберется», — заявил Владимир Носенко.
Репродукция картины из каталога выставки Союза художников на Кузнецком Мосту, найденный "МК".
Картины-двойники?
Мы связались с главой Сотбис в России Михаилом Каменским, и оказалось, что у аукционного дома есть веская причина выставлять «Вечер в Каире» на торги, несмотря на сомнительную ситуацию. Более того, в Сотбис знают об уголовном деле по краже у Носенко и считают, что в Лондоне на торгах выставляется совсем другая картина.
Доказательство — документ, выданный аукционному дому в ОВД по Пресненскому району. Подписанный в ноябре 2014 года старшим следователем, майором юстиции С.С.Антоновым ответ на запрос Сотбис сообщает, что «в материалах уголовного дела отсутствует описание, фотографии и какие-либо другие официальные документы, которые могли бы дать возможность сравнить картину, похищенную в 1997 году у потерпевшей Носенко Т.Г., с картиной, представленной на аукционе Сотбис в 2013 году».
Проще говоря, проверить, тот это Айвазовский, с Большой Бронной, или какой-то другой, нет возможности. Сравнивать не с чем. Фотографий картины у Носенко почему-то нет. А без них экспертизу невозможно провести. Это подтвердили «МК» два независимых специалиста.
— Без рентгенограмм, подробной, фактурной съемки доказать, что это та самая работа, нельзя, — считает специалист по творчеству Айвазовского, научный сотрудник Центра Грабаря Наталья Игнатова. — Снимка на фоне картины в качестве доказательства мало. По общему виду невозможно доказать, та эта картина или нет, можно спорить до бесконечности — одни будут доказывать, что это копия, другие — что оригинал. Айвазовский написал шесть тысяч произведений. Он возвращался на протяжении всей жизни к теме Египта — даже я всех вещей не знаю. Сочувствую пострадавшим, но обнадежить не могу.
— Доказать, что картина принадлежит Носенко, если нет фотографий, нет никаких шансов. Юридически это безнадежное дело. Показания свидетелей — это долгий и скользкий путь, — уверен искусствовед, коллекционер, время от времени выступающий консультантом аукционных домов Валерий Дудаков.
На все вопросы «МК» глава Сотбис в России Михаил Каменский ответил официальным письмом. Точно такой же текст получило Минкультуры РФ — накануне торгов ведомство направило запрос в аукционный дом за подписью главы Департамента культурного наследия Михаила Брызгалова, где высказывались подозрения о криминальном прошлом картины и просьба снять ее продаж. Вот что ответил Сотбис:
«Работа И.К.Айвазовского, включенная в каталог торгов 2 июня 2015 года, лот 23, никогда ранее в каталогах Сотбис не воспроизводилась. В ходе обязательной проверки лотов, предшествующей каждым торгам, сотрудники Сотбис должным образом убедились в том, что «Вечер в Каире» не числится в базе разыскиваемых культурных ценностей Министерства культуры России и международном регистре разыскиваемых произведений искусства Art Loss Register. В рамках проверочных мероприятий по этой картине Сотбис отправил запрос в ГУ МВД России по г. Москве. В полученном ответе подтверждается, что ведомство не располагает информацией о том, что включенная в торги Сотбис картина Айвазовского является краденой. Из этого документа также следует, что следствие не располагает информацией, позволяющей сравнить эту картину с похищенной в 1997 году картиной. Также следствие не располагает подтверждением того, что похищенная картина с аналогичным названием являлась подлинником работы И.К.Айвазовского, а также того, что на момент похищения потерпевшая имела этот подлинник в наличии.
В Сотбис не поступало никаких официальных обращений от каких бы то ни было частных лиц, заявлявших, что включенная в торги Сотбис картина является краденой. В настоящее время мы пытаемся узнать, существует ли по поводу этой картины дополнительная информация. Также сообщаем, что картина И.К.Айвазовского «Вечер в Каире» была куплена за пределами России в 2000 году».
На деле официальные обращения были, но не от частных лиц, а от Минкультуры и теперь вот МВД. 31 мая официальный представитель министерства Елена Алексеева сделала публичное заявление насчет намерений правоохранителей снять с торгов, предположительно, похищенную из московской квартиры картину. Но случится ли это — еще вопрос.
Как сообщил «МК» Михаил Каменский, «между нынешним владельцем картины, добросовестным приобретателем, и Носенко подписано соглашение о том, что семья не будет возражать против продажи полотна». То есть, когда спорную картину продадут, стороны будут претендовать на деньги от продажи полотна.
А вот согласятся ли с этим договором правоохранители, российские и британские, еще не известно.
По следам Айвазовского
Бесспорно, работа Айвазовского представляет музейную ценность и является национальным достоянием. Если именно она была украдена в Москве, то, возможно, незаконно вывезена из страны, и у МВД есть все основания для разбирательства.
Но если нет фотографий и невозможно провести идентификацию, то что позволяет сыщикам считать, что «Вечер в Каире», выставленный на торги Сотбис, — это то самое похищенное из московской коллекции полотно?
Давайте разбираться. Существует ли две картины «Вечер в Каире» или нет? Информации о судьбе пейзажа крайне мало. Что с полотном происходило до 2000 года, когда нынешний владелец приобрел его, аукционный дом не ответил. Дело сложное, но не безнадежное. Итак, что мы имеем?
Во-первых, название картины — «Вечер в Каире». И на Сотбис, и в коллекции Носенко картина фигурирует именно под этим именем.
Во-вторых, год создания. Тамара Георгиевна указала в уголовном деле — 1871-й. Картина, выставленная на Сотбис, датирована 1870-м — год указан рядом с подписью автора. Неувязочка. Но погрешность может объясняться забывчивостью 80-летней пенсионерки — после шока она и в других показаниях путалась.
В-третьих, размер холста — здесь информация разнится. В статье газеты «Купеческая гавань» (№04 24/01/1997), посвященной громкому преступлению на Большой Бронной, указан один размер картины «Вечер в Каире» — 110х132 см. В материале «МК» от 1997 года другой — 110 х135. Размер работы, выставленной на Сотбис, — 110х134 см. Но тут, опять же, мог сыграть роль человеческий фактор. К тому же стоит учесть, что грабители вырезали картину из рамы, а позже, получается, вставили в новую. Так что если верны данные «МК» за 1997-й, то понятно, куда пропал один сантиметр.
Наконец, сюжет. В журнале «Антикварная торговля» (№8) за 1997 год, в рубрике «Внимание, розыск!» украденная у Носенко картина описывается так: «На фоне старинной крепости изображены танцующие женщины». Их легко заметить и на картине, выставленной Сотбис, — девушки приковывают внимание всех собравшихся у крепости в вечерний час.
И главное — происхождение, на языке антикваров — провенанс. О картине из коллекции Носенко известно, что одно время она находилась в собрании коллекционера Н.И.Дедова, но в начале 40-х годов он продал ее Ивану Носенко. Об этом сообщает обозреватель «Купеческой гавани» Олег Разумовский. И вот совпадение — Сотбис указывает ту же коллекцию Дедова в провенансе. Кроме этого, известно, что картина последний раз публично выставлялась в 1950 году. На сайте Сотбис имеется скан 42 страниц каталога, где изображен интересующий нас сюжет. Подпись Сотбис сообщает, что это каталог выставки в Третьяковке. О похищенной у Носенко картине известно, что она в 1950-м выставлялась в галерее Союза советских художников на Кузнецком Мосту (страница из каталога той выставки есть в распоряжении «МК») и, возможно, в Третьяковке. Не случайно ведь «Купеческая гавань» пишет: «О значении этого полотна в творческом наследии художника-мариниста можно судить по тому, что эксперты Третьяковской галереи не смогли назвать его стоимости, посчитав картину бесценной».
Тот же сюжет в каталоге выставки Третьяковки 1950 год, опубликованная на Сотбис.
Кажется, совпадений достаточно, чтобы снять с торгов лот до выяснения всех обстоятельств.
И если МВД стопроцентно признает в картине Сотбис полотно, украденное у семьи Носенко, всплывет еще один вопрос, точнее, статья — о незаконном вывозе полотна Айвазовского за рубеж.
Так как же картина — допустим, даже не имеющая никакого криминального происхождения — оказалась в Лондоне?
— Либо контрабандой, либо вывезти официально, дав взятку эксперту, который выдал заключение, где написано, что это не Айвазовский, а не имеющая ценности картина неизвестного художника, — уверен составитель нашумевших «Каталогов подделок произведений живописи» и каталога «Внимание, розыск!» Владимир Рощин, который сейчас возглавляет организацию по розыску культурных ценностей. — Ведь всем известно, что такого рода картины вывозятся с двумя экспертизами — одна для аукциона, где написано, что это шедевр, другая — для таможни, где значится, что это неизвестный художник. Контрабанда произведений искусства поставлена на поток. Наши специалисты регулярно находят на разных западных аукционах похищенные картины, опубликованные в наших каталогах. А сколько случаев мы не успели напечатать! По российским законам произведения старше 100 лет вывозить нельзя. Однако на Запад регулярно уходят картины из России. В том числе похищенные.
■ ■ ■
Что в сухом остатке?
К пострадавшим от грабителей Носенко прибавилась еще одна жертва — нынешняя владелица (а нам известно, что это дама) спорного полотна. Покупая картину, она наверняка не знала, что имеет дело с украденным произведением.
Эта история — урок для всех обладателей семейных коллекций. Нужно относиться к своим сокровищам внимательно. Иметь подробное досье на каждый предмет, знать его историю. То же касается коллекционеров, покупающих раритеты на торгах или в галереях.
Будем надеяться, что прецедент прибавит чистоты арт-рынку, а дом Сотбис достойно выйдет из сложной ситуации, как делал на своей протяжении 250-летней истории.
Мнение эксперта
Расставить точки над «i» в криминальном скандале мы попросили уважаемого искусствоведа, собирателя со стажем, председателя «Клуба коллекционеров изобразительного искусства»
Валерия Дудакова. Сейчас он уже улетел в Лондон на сессию торгов.
Валерий Дудаков
— С появлением в Сотбис Джоанн Викери и Михаила Каменского в качестве представителя русского отделения все, что касается чистоплотности работы этой организации, встало под сомнение. В начале 1990-х годов мы с Саввой Ямщиковым отобрали на Сотбис для Российского фонда культуры две работы Виктора Зарубина — оплатил картины барон Эдуард фон Фальц-Фейн. Я не очень приветствовал эту покупку. Зарубин — второстепенный художник, ученик Куинджи, можно было бы что-то получше подарить фонду. Работы были торжественно вручены в Лондоне Раисой Максимовной Горбачевой, членом президиума фонда, информация пошла в эфир. А после выяснилось, что эта работа была украдена из чеченского музея. Но тогда были другие руководители, был Питер Баткин, и картину немедленно вернули владельцам. Нечто подобное произойти с Джоанной Викери не может, потому что в Сотбис командуют не искусствоведы, а бухгалтеры. Если эта работа попала в каталог, значит, они всячески заинтересованы, чтобы вещь принесла ту прибыль, на которую они рассчитывают. А у Айвазовского прибыль будет высокая. Новое поколение беспринципно, не соблюдает юридические нормы и не чтит уголовное право. Сегодня действия Сотбис на грани криминала.
— Каков, на ваш взгляд, процент сомнительных произведений русского искусства на мировых аукционах?
— Процент недостоверных работ — допустим, приписываемых художнику — составляет 5–7%. Фальсифицированные картины — с точки зрения авторства или провенанса — встречаются реже. Хотя последнее время их все больше.
— Каковы масштабы контрабанды русского искусства?
— Начиная с 1996 по 2008 год он был достаточно велик, сейчас сокращается. Это время было самым благоприятным для контрабанды и фальсификации. Все просто — кризис. Сейчас резко упали цены на русское искусство, произошел отток покупателей, способных купить дорогостоящие работы. Проще продать эти вещи в России, где цены упали тоже, но вполне сравнимы с европейскими. Экономика диктует правила игры.
— Как вывозят картины с криминальным прошлым?
— Первый вариант — экспертное заключение. Третьяковская галерея раньше давала ложные заключения, что работа не представляет ценности и не является оригиналом. Гладкова, Валяева давали раньше. (Лидия Гладкова — завотделом техно-технологической экспертизы, до сих пор служит в музее, Мария Валяева — ныне бывший ведущий сотрудник ГТГ. — Авт.)
— Кстати, Татьяна Ермакова, кабинет которой обыскивали недавно, была замечена?
— Никогда не слышал. А вот про Елену Баснер — да. Так вот, с заключением можно легально вывезти. Второй — официально добиться разрешения на вывоз, доказав, что полотно не является национальным достоянием. Есть подзаконный акт, что можно вывезти работу старше ста, если она не представляет ценности. Третье — виповские каналы. Это дипломаты, миллиардеры, чиновники — люди, которых не досматривают на таможне. Таких достаточно. Бесчисленное количество уловок — все не знаю, контрабандой никогда не занимался.
— Институт экспертизы — коррумпирован, если судить по количеству дел с участием искусствоведов. Как бороться с ложными заключениями? Может, отдать право на заключения оценщикам, чьи клиенты в случае проблем получат компенсацию в страховой компании?
— Нет, не думаю. Экспертиза — дело профессионалов. Ответственность для экспертов, конечно, должна быть. Сейчас много уголовных дел по их душу. Только поздновато спохватились. Надо было начинать бороться с конца 1990-х, когда был разгул криминала. Сейчас это будет менее эффективно, так как спадает оборот культурных ценностей. При этом нужно понимать, что экспертиза — это принципы, которые должен соблюдать профессионал. Первое — прослеживание провенанса от момента написания работы до всех передвижений по собраниям. Второе — сравнение с эталонными образцами, а это привилегия музейных работников, которые имеют доступ к таковым. Третье — химико-технологический анализ, исследование всех фрагментов красочного слоя, которое поможет датировать произведение, покажет, допустим, когда сделаны белила и мог ли их использовать художник. Четвертое — радиоуглеродный анализ. Пятое — ультрафиолетовый рентген. И решающий момент — общий анализ всех факторов знатоком, опытным, насмотренным человеком, который имел дело с эталонными образцами. История знает таких первоклассных специалистов: Федоров-Давыдов по части русского искусства первой трети ХХ века, Игорь Грабарь, Виктор Лазарев, занимавшийся итальянским Возрождением.
КСТАТИ
Иван Айвазовский — самый похищаемый художник в России. Об этом свидетельствует российский рейтинг, составленный на основе данных Интерпола. Вот некоторые случаи хищения работ Айвазовского:
1993 год — из квартиры петербургского коллекционера пропало 13 картин мариниста. В том же году из санатория «Узкое» исчез «Морской вид» кисти феодосийского мастера.
1995 год — из квартиры реставратора Эрмитажа вынесено 30 полотен, в том числе кисти Ивана Константиновича. Тогда же из Волгоградского музея изобразительных искусств исчезли акварели Айвазовского и Лагорио.
1998 год — из Дома приемов экономического общества в Москве похищены работы Айвазовского «Парусник в море» и Пелевина «Дед и внук на рыбалке».
2000 год — ограблен московский коллекционер, пропали марина Айвазовского, пейзаж Жуковского и автопортрет Репина.
2001 год — коллекция картин (Ивана Айвазовского, Алексея Саврасова, Ильи Репина, Ивана Шишкина), антиквариат и ювелирные изделия на сумму 50 млн долларов украдены из загородного дома президента «Русского золота» Александра Таранцева. В том же году у собирателя из Петербурга украли работы Айвазовского («Константинополь при лунном свете»), Лентулова («Дом в лесу»), Родченко («Абстракция»), Марка Шагала («Хасид» и «Центральный парк Нью-Йорка») и два натюрморта И.Машкова (одна из картин Шагала и работы Машкова найдены и возвращены владельцу).
2012 год — из квартиры петербургского коллекционера Владимира Мухина, пока тот отдыхал на даче, похитили десять картин (Айвазовского, Шильдера, Дубовского, Боголюбова, Мещерского, 16 икон и два пасхальных яйца Фаберже). Пострадавший оценил ущерб в 60 миллионов рублей.
Самое громкое дело закрутилось в лихие 90-е, в годы разгула антикварной преступности, а разрешилось в середине 2000-х. Речь о краже, совершенной 13 мая 1992 года в Сочинском художественном музее. Ночью преступники отключили сигнализацию и вынесли 14 полотен. Взяли самое ценное: шедевры Ивана Айвазовского, Аполлинария Васнецова, Кузьмы Петрова-Водкина, Василия Поленова, Бориса Кустодиева. В том же году при МВД РФ был создан отдел по борьбе с хищениями культурных ценностей — его сотрудники более трех лет вели безрезультатные поиски, пока одна из картин не всплыла в столице, в Измайловском парке культуры и отдыха. Сотрудники МУРа задержали двоих мужчин, пытавшихся сбыть этюд Васнецова. В результате операции обнаружили еще три полотна из сочинской коллекции — Кончаловского, Сверчкова и Орловского. А в 1996 году сыщики Скотленд-Ярда сняли с аукционов Сотбис и Кристис заявленные под другими названиями работы Айвазовского «Вид Константинополя» и «Встреча солнца. Море» — шедевры из сочинского музея. В лондонских запасниках обнаружились еще два украденных полотна — Поленова и Святославского. Выяснилось, что ничего не подозревавший владелец купил их на аукционе Буковски в Хельсинки. Подключились финские детективы: они обнаружили на Буковски две работы, Каменева и Петрова-Водкина, и выяснили, куда отправились остальные, уже проданные, — в Германию, США и Россию. Лишь судьба одного полотна так и осталась неизвестной, картины Бориса Кустодиева «Крыши». Новые владельцы со скрипом, но отдали картины в сочинский музей — 13 из 14 шедевров вернулись домой.
Мария Москвичева
http://www.mk.ru/culture/2015/05/31/...-aukciona.html