«Рынок искусства похож на терроризм»
Интервью с генеральным директором компании «Арт-Финанс» Мариной Ситниной
Арт-банкинг, управление инвестициями на рынке произведений искусства, в наши дни стремительно развивается. Генеральный директор компании «Арт-Финанс» МАРИНА СИТНИНА рассказала корреспонденту РБК daily ВЕРОНИКЕ ГУДКОВОЙ о перспективности вложений в современное искусство и о том, почему в кризисные периоды картина Рубенса лучше, чем пакет акций.

— Каково современное состояние мирового рынка арт-банкинга?

— Арт-банкинг — одно из направлений так называемого wealth management, ориентированного на состоятельных частных клиентов. Это развитая отрасль с довольно длительной историей, хотя надо сказать, что инвесторы начали всерьез обращать внимание на арт-рынок только во второй половине прошлого века. Стали формироваться фонды, например в 70-е был образован позже ставший знаменитым Британский фонд железных дорог — один из самых удачных примеров прибыльного инвестирования в арт-рынок. Ныне существует около 50 инвестиционных фондов, вкладывающих средства в арт-объекты.

— Много ли банков сейчас занимается этим родом деятельности?

— На Западе очень много. В России, скажу без преувеличения, Газпромбанк первым анонсировал эту услугу и приступил к ее реализации. Мы надеемся, что она будет все более востребована у нас в стране.

— Кто-то из других российских банков последовал вашему примеру?

— Уже достаточно много банков анонсирует и арт-банкинг, и фонды коллективных инвестиций. Некоторые финансовые компании заявили о том, что они готовятся к созданию паевых фондов. В период финансовых кризисов всегда возрастает интерес к альтернативным инвестициям и рынку, не коррелированному с фондовым. Инвесторы стремятся найти некое убежище, где капитал будет сохранен, то есть вложиться в вечные ценности. Так было и в Великую депрессию, и в кризис 80-х, это мы наблюдали в 2007 году, когда с кризиса финансового рынка в США начался общемировой кризис. Оборот художественного рынка и объемы инвестиций в такие периоды растут: если вы купили хорошего Рембрандта, то он не исчезнет. Может быть, на финансовом рынке инвестор потерпел крах и от его акций осталась только запись в реестре, а Каналетто останется таким же, каким был в течение долгого, очень долгого времени.

— Российские банкиры и частные лица считают надежным такой вид инвестирования?

— Западные банкиры и инвесторы, без­условно, относятся к этому рынку абсолютно серьезно. Аналитики инвестиционных подразделений крупнейших банков дают рекомендации, что клиенту следует диверсифицировать активы и часть средств направить на рынок искусства. Что касается России, к сожалению, здесь с большой осторожностью, большим незнанием или большей подозрительностью относятся к таким инвестициям, хотя процесс внедрения их идет огромными темпами.

В России нет «чистых» инвесторов ввиду, так сказать, духовности процесса, и связано это с национальной любовью к искусству. То, что человек любит, он не может, скажем, цинично оценивать просто как актив. Когда речь идет об обычных инвестициях, клиент выбирает объект инвестирования, оценивает его инвестиционную привлекательность. И речь не идет о том, что он не купит акции химкомбината, потому что вообще не любит химию, она ему неприятна. А если речь идет об искусстве, действуют эмоциональные факторы. Тому, кто любит только старых мастеров, трудно вложить деньги в работы современного художника. Хотя для инвестиций это прекрасные объекты.

— Когда, на ваш взгляд, рыночная ниша арт-банкинга в России заполнится?

— На западном рынке инфраструктура и способы инвестирования технологичнее и комфортнее, чем у нас. Например, не суще­ствует никаких ограничений на импорт или экспорт произведений искусства, оборот абсолютно свободен. У нас законодательство либерализовано, в частности, если вы приобретаете произведение искусства для личных целей, а не для коммерции, то вы его можете ввозить без пошлины. Вы можете свободно вывезти предметы моложе ста лет, но не более. Запрет на вывоз тормозит и ввоз: люди, которые покупают произведения искусства, хотят владеть ими и иметь возможность распоряжаться, а если объект нельзя вывезти, продать, это уже неполное право собственности.

— А какие еще проблемы у арт-банкинга в России?

— Отсутствие механизма кредитования. Зарубежные галеристы рассказывают, что у них есть соглашения со старыми частными банками: галерея, скажем, существует 300 лет и 300 лет взаимодействует с неким банком, который кредитует покупателя без дисконта под залог произведения искусства на полную стоимость работы. Это облегчает клиенту принятие решения о покупке. В России такого нет.

— Арт-банкинговые компании способствуют ввозу произведений искусства?

— Конечно. Они пробуждают интерес к коллекционированию, облегчают процесс покупки. Если объяснить покупателю, что ему достаточно открыть каталог, указать номер лота и определить сумму, которую он готов заплатить, а потом картину ему доставят и повесят на гвоздь там, где он укажет, это куда проще, чем если бы ему пришлось в одиночку разбираться с регистрацией на аукционе, вывозом покупки, регистрацией, доставкой, страхованием.

— Какие художники и направления в искусстве пользуются наибольшим спросом у отечественных коллекционеров и инвесторов?

— Русские. Это нормально: национальное искусство вызывает и интерес, и патриотические чувства. А вообще это вопрос личного пристрастия. Я, скажем, люблю художников Серебряного века, Бенуа, Сомова. Важно формировать свой вкус и руковод­ствоваться им. Для коллекционера инвестиционные аспекты важны, но вторичны. А «чистый» инвестор доверяется профессионалу и смотрит не на картину, а на график изменения ценовых параметров, что тоже вариант.

— Какова разница в годовом росте цен на старое и новое искусство?

— Огромная. Современное растет быстрее. Хотя это все то же искусство, рост цены зависит от качества работы, имени художника. И есть проблема недооцененности старых мастеров. Как говорится, a good Canaletto is always a good Canaletto. И это ограниченный сегмент, роста предложения по нему не будет: есть столько картин, сколько есть, Рубенс или Брейгель ничего больше не напишут. Эта конечность актива придает ему дополнительную инвестиционную привлекательность.

Вообще, искусство многогранно. Кроме живописи есть скульптура — интересный вид искусства, но менее популярный с точки зрения вложений. Есть вещи, на первый взгляд напрямую не связанные с художественным рынком, например нумизматика, старинные русские монеты. Потрясающе растут в цене, великолепная доходность. Мебель — тоже интересное направление, особенно ар-деко. В России, к сожалению, эта ниша не развита, в отличие от Запада, где люди с удовольствием покупают антикварную мебель разных стилей и эпох. Но на виду, конечно, чаще всего живопись, и по преимуществу современная.

— Херст, например, популярнее и быстрее растет в цене, потому что его все знают, а в Брейгеле не разбираются?

— Недаром в одной популярной нынче книге отмечалось, что рынок искусства похож на терроризм: оба не могут существовать без СМИ. Я думаю, что современное искусство чрезмерно разрекламировано.

— Один из самых шумных коллекционно-выставочных проектов, связанных с вложениями в искусство, — галерея Даши Жуковой. Вы можете как-то прокомментировать эту историю?

— Насколько я помню, она открывается ретроспективой Кабакова. Это самый, пожалуй, знаменитый, маститый, дорогой и почитаемый из живущих русских художников. Его показали в России, в Эрмитаже, спустя много лет после его отъезда на Запад, а в Москве не показывали, и эта ретроспектива — событие в культурной жизни, обещающая огромный резонанс. В целом же инвестирование наших соотечественников в искусство, если оно открыто обществу, важное социальное и — я думаю, многие согласятся — позитивное явление. Десять лет назад людей, серьезно собиравших искусство, можно было пересчитать по пальцам, а теперь их число постоянно растет, и это замечательно.

— А как ныне обстоят дела с экспертизой произведений искусства?

— Эта проблема во всем мире стоит достаточно остро. Но на Западе более развитые, устоявшиеся институты экспертизы, персональная ответственность экспертов. Такая ответственность, конечно, скорее репутационная, потому что сложно представить себе адекватное возмещение ошибки ценой в несколько миллионов долларов. Но репутацией там дорожат. С другой стороны, любой человек может ошибаться… Помимо незаменимого глаза эксперта есть технологическая экспертиза, история экспозиций — поддельные полотна обычно не фигурируют на серьезных выставках, существуют каталоги резоне. Есть множество факторов оценки аутентичности. Российские эксперты в большинстве своем, как и на Западе, люди с огромным опытом, с именами и репутацией, на которые они долго работали и которыми дорожат.

— Что вы порекомендуете потенциальным клиентам?

— Ценить наше прошлое. Помните, как выбрасывали мебель карельской березы и меняли сначала на югославские стенки, а потом на IKEA? Жгли все эти шифоньеры, секретеры, которые считались признаком мещанства и буржуазности. Сейчас, я думаю, вкус к респектабельной старине к людям вернется. Есть мировая тенденция: самые знаменитые интерьерные дизайнеры совершенно естественно совмещают мебель и антиквариат — семейные реликвии заказчиков — с современными хромом, пластиком, фотографией, чем-то еще. Это самобытность, прелесть и неповторимость интерьера. У нас такой фьюжн пока не стал основополагающим трендом.

В Британии принято обставлять дом разновозрастной мебелью, создавая впечатление, что вся она передавалась от бабушки к внукам. Есть знаменитая фраза одного тамошнего консервативного политика, который хотел унизить своего коллегу: «Что вы хотите от человека, который сам покупал собственную мебель», намекая, что у того нет наследства. Мы, кстати, периодически делаем обзоры для клиентов по разным сегментам рынка искусства, мебельного рынка, по разным эпохам и стилям, советуем, на что обратить внимание, как с художественной, так и с инвестиционной точки зрения, даем советы, как избежать подделок, и т.д. Важно также внимательно наблюдать за рынком, воспринимать его как источник постоянного духовного наслаждения, а не только удачных вложений. Всегда надо помнить, что a good Canaletto is always a good Canaletto, что это инвестиция, повышающая социальный статус. Что бы ни случилось с коллекционером, его Каналетто останется его детям и внукам.

18.07.2008