Форум по искусству и инвестициям в искусство - Изображения черепа в искусстве

Наидревнейшее использование черепа в качестве символа выражено кадуцеем. Кадуцей - символ ВЕСТИ. В нем череп - это вместилище мыслей и слов. Можно представить себе как физическая нить ~мышление-персефона(первая с фона)-букет персефоны-мысль-смысл~ перевивается с метафизической нитью ~буква-слог-слово-фраза-текст~, в результате чего обретается понимаемая речь. Эти нити символизированы кадуцеем – копьем с окрыленным витием из двух разных змей, темной и светлой, направленным в человеческий череп, символизирующий мозг. Кадуцей – непременный атрибут вестника богов.
Со временем точный смысл символики кадуцея был утрачен. Дошло до того, что череп был минимизирован до шарика, а крылья в одном из описаний символа были названы двойным топориком.

Много подробнее эти сведения описаны в моем труде "Эволюция и Право". Дополнения к основному материалу представлены в виде многочисленных эссе, публикуемых в журналах и в интернете. Иллюстрации для эссе готовит художник-дизайнер Ольга Киселева. Авторские работы ею разрешается смотреть только с текстами моих эссе.

"Реставрированный" нами кадуцей показан как иллюстрация в эссе "Р.S.-2" (есть в моем дневнике) к обзацу: "Подозревал ли Фрэзер, что, описывая кульминацию праздника Дианы-Весты, ... он описывает состояние издавна известного творческого озарения? Озарение-озарением, но особо ценна выраженная мысль. И Фрэзер, вполне закономерно, вместе с фразами об испитии вод из источника пересказывает предания о том, что в роще вместе с Дианой-Вестью царили «два божества более низкого ранга». Строки Фрэзера о нимфе светлой речки, Эгерии, наводят на мысль, что Эгерией мифология обозначила поток земных образов. Целебные свойства этого потока понимались в прямом и переносном смыслах. «Разве стихи не лечат?» - всерьез высказывался Николай Гумилев о ритмо-рифмах потока стихотворных образов. Другое божество, Ипполит-Вирбий, описывалось как целомудренное и прекрасное, владеющее охотничьим искусством. Охота подразумевает ловлю, и чуткие славяне очень точно назвали это божество по-своему — Слово. Ипполиту-Слову Фрэзер посвятил обширный обзор «культовой» информации и комментарий к нему, но никак не затрагивает тему метафоричности и всерьез говорит о «мрачной философии, которая породила не менее мрачную практику». Меж тем, сущность единства Вести, Образа и Слова вполне очевидна в символе-кадуцее, сакральный смысл которого предъявлен в работе «Эволюция и Право» в виде вития нитей мышления и выражения".

Ныне мрачная философия и практика трансформировалась в юморную, о чем свидетельствуют черепа на футболках, джинсах и галстуках.
С чем Вас и поздравляю!

Илл. Кадуцей